Предыдущая глава
ПАПА РИМСКИЙ НАС ПРОСПАЛ
... В декабре восемьдесят девятого поехали мы раздолбайской толпой в итальянский город Бари. Перестройка цвела пышным цветом и граждан свободолюбивой России принимали на Западе приветливо.
Принимать-то они принимали, но с билетами начались фиговости. Лететь самолетом тогда стоило дешево, однако в самолет пробились только Курехин и Коля Михайлов из Рок-клуба. Основная же толпа рванула поездом. В Бари открывался фестиваль независимого питерского искусства и следовало прибыть вовремя. За день до основной группы отвалил фотомаэстро Андрей “Вилли” Усов, предполагавший потратить лишние сутки на монтаж выставки.
По дороге с Вилли приключилась история. О ней - позже, поскольку она с нами всеми приключилась. Сели мы в поезд и покатили по огромной родине в сторону Ужгорода, за которым начиналась граница с Венгрией. Ехали нервно и возбужденно. Я уже ездил на Запад, выступая во Франции под спортивными знаменами сборной Советского Союза. Было это давно, супер-давно, в шестьдесят восьмом году. Поскольку перед отъездом я отказался стричься, то более на Запад не брали. И на Юго-Запад, и на Северо-Запад не брали. Вот, через двадцать один год прорвался.
Перед границей Старый Рокер, Анатолий Августович “Джордж” Гуницкий достал из-под полосатого матраца бутылку портвейна и предложил:
- Давай выпьем перед расставанием.
После долгого стояния состав переехал узкий мост. Началась колючая проволока.
Мы чокнулись и сказали:
- Прощай, родная сторонка!
Портвейн прошел хорошо. Печали не наблюдалось. Через пару утренних часов мы въехали под своды вокзала города Будапешта. Авангардный контрабасист Волков достал из носка доллары и купил пачку “Кэмела”. На прибывших набежали негры-спекулянты, пришлось по грабительскому курсу менять рубли на форинты. Джордж тоже что-то обменял. Мы не собирались тут задерживаться, но хотелось немедленно вкусить иностранной жизни. Пока нонконформисты занимались валютными операциями, поезд, отправлявшийся в Рим с соседнего перрона и в который следовало запрыгивать немедленно, уехал. Следующий шел через сутки. Так свободолюбивый коллектив застрял в Будапеште. Группа некрореалистов Юфита, державшаяся обособленно, откололась и ушла по своим, надо понимать, некро-делам. Постепенно все разбрелись. В Италию я взял гитару, предполагая поразить мастеров бельканто простуженным северным басом. Теперь вот болтайся по Венгрии с гитарой!
Вилли Усов таким же образом отстал от итальянского поезда. Об Усове - впереди.
Будапешт - город красивый. Но в декабре все-таки зима. Может до костей пробрать, если болтаться по улицам утро, день и вечер. Но мы с Джорджом болтались и бодрились. А вечером даже попали в гости к знакомому знакомой, женатому на ленинградке.
- Когда я размышляю о театре абсурда! - говорил Джордж.
- Метод литературы, недавно открытый мной! - говорил я.
- Оч-чень интересно, - кивал венгр и скоро стал посматривать на часы.
- Вся соль абсурда в его диалоге! - говорил Гуницкий, а венгр уже и не отвечал, а только смотрел на часы, как на новые ворота.
- Мне завтра очень рано вставать, - наконец заявил он и, чтобы его лучше поняли, произнес фразу по-русски без акцента.
- Кто рано встает, тому бог дает, - совсем по-нашему продолжил хозяин квартиры, в которой мы рассчитывали досидеть до утра и отправиться на вокзал.
- А может бога и нет? - слабо предложил я.
- Что вы, что вы - бог есть! - настоял венгр и мы поняли, что пора отваливать.
На зимней ночной улице оказалось совсем холодно. В метро я впервые увидел нищих. Причем целую толпу, лежавшую на полу.
А на вокзале не топили! Почти. Негры-спекулянты спали в одном из коридоров вповалку. В зале ожидания имелась одна, не очень большая, но горячая батарея. Обняв ее, как родную, спал расхристанного вида плохо пахнущий гражданин Земли. Мы с Джорджом присели на краешек скамейки, оккупированной пьяным, почувствовали колебания теплого воздуха. Появилась надежда выжить и добраться-таки до теплой Италии.
- Бля-бля-бля-бля, - недовольно заворчал космополит и стал пинаться ногами.
Имелась альтернатива сдаться и отправиться спать на пол к африканцам, но русский рок закалил нас в музыкальных боях.
- Ну ты, урод, - с угрозой произнес я и сбросил космополита с теплой скамейки.
- Убью, - добавил Анатолий Августович, и урод понял, что его не взяла, поднялся и побрел к неграм...
За час до поезда все артисты стояли на перроне. Никто не опоздал, и мы покатили в Италию. Так же, только один, ехал Вилли Усов. О нем - скоро.
Европа состоит из маленьких стран. Лузгали мы эти страны, как семечки. Скоро Венгрия кончилась и началась Югославия. В одном из городов, забыл в каком, поезд стоял полчаса и я пробежал вокруг вокзала, посмотрел последнюю славянскую землю. Вокруг торговали чем попало, и на ценниках с трудом умещались нули. Про инфляцию я еще ничего не знал и удивлялся. И еще не знал, что гиперинфляция всегда заканчивается войной.
Поезд порыл дальше и в нашем купе оказался полный, приятной внешности мужчина средних лет с огромным чемоданом. Алжирец. Когда-то он учился в Москве, теперь работает инженером-мелиоратором в своих алжирских землях. Наш портвейн давно кончился, а у алжирца имелась бутылочка.
- Еду во Францию к сестре, - сказал алжирец, когда мы выпили по первой. - Но через Италию ехать! Пограничники все время бомбистов-террористов ищут. Могут и с поезда снять. Араб же я только по происхождению. А по сути - инженер, материалист.
- Да, - кивает Джордж, - абсурд!
Чем ближе к итальянской границе, тем больше материалист волнуется. Он вытирает вспотевший лоб платком и курит сигару. Нонконформисты струячат по вагону, слышны реплики:
- Италия, скоро Италия! Скоро свободный мир!
Наконец, поезд останавливается и возникают погранцы в пестрых фуражках. Они обходят одно купе за другим, берут красные паспортины, вскрикивают радостно:
- Руссо! Руссо!
Заходят и к нам, улыбаются. В кучу красных паспортов я засунул паспорт алжирца.
- Руссо! Руссо! - вскрикивает офицер, листая паспорта, и вдруг замолкает, спрашивает мрачно:
- Арабо?
- Уи, сеньоре. - Инженер ни жив, ни мертв.
- Выходи!
Алжирец почти плачет. Вот так бен-ладенами и становятся. Мы помогаем ему вынести чемодан из вагона.
- Да здравствует Советский Союз! - говорит инженер на прощание.
И мы едем дальше.
Продолжение тут
- Спасибо, что дочитали до конца! Если тебе, читатель, нравится, жми палец вверх, делись с друзьями и подписывайся на мой канал!