Подходит к концу второе десятилетие XXI века. То самое будущее, много раз описанное в фантастических романах, уже в чем-то сбылось, а в чем-то нет. Но, что дальше? Что ждет в ближайшем будущем, если не весь мир, то хотя бы нас, русских? Прошедшее десятилетие дало готовый ответ на это. Дело в том, что период с 2010 по 2020 годы является определяющим для будущего развития России на долгое время вперед. Почему я так считаю? Сейчас объясню.
Всякий переходный период в том или ином государстве осуществляется с помощью режима экстренного и полуручного управления. Многое замкнуто на одной личности, одном человеке. Назовем его «бонапарт», с маленькой буквы, не как фамилию, а как явление. Бонапарт получает страну на распутье, зачастую в условиях войны всех против всех, и как-то более-менее сглаживает противоречия, приводит государство в соответствие с возможностями и реалиями вокруг. Но в момент его правления вырисовываются контуры, которые и после его смерти долгое время остаются незыблемыми. При чем тут Путин? А при том, что он вполне себе бонапарт, хоть и малый. Но так бывало и в других странах.
Пока государство стремительно меняется, бонапартов может быть несколько. В той же Франции, которая является эталоном, их было два – Великий и тот, с мерзкой козлиной бородкой, что короновался под именем Наполеон III. И у каждого были свои вызовы. Первый поставил Францию на рельсы модерна. Второй окончательно встроил Францию в сложившуюся мир-систему, с учетом её внутренних метаморфоз. После него установилась республика, и несмотря на то, что они сменили конституцию в 50-е годы XX века, сама республиканская форма не была затронута. Современная Франция сложилась в том виде, в котором мы её знаем, после правления Наполеона III и периодов гражданской войны и реакции. То есть, примерно в 1880 году.
У нас в XX веке была похожая ситуация. Первый бонапарт Сталин поставил нас на рельсы модерна, при нынешнем малом бонапарте мы окончательно встраиваемся в мир-систему. Время второго бонапарта всегда выглядит жалко, потому что это не время великих свершений, а, скорее, окончательный отказ от амбиций сделать нечто большее: утрата великой мечты, принятие серой, унылой реальности вокруг. Эпоха малого бонапарта сродни кризису среднего возраста. Когда кажется, что ты мог бы ещё идти дорогой приключений, но тут тебе простреливают колено. Так и у нас. В 2012-м казалось досадной случайностью, что он сумел удержать власть. Сейчас это кажется уже закономерностью. Переходный период тогда только начинался, и бонапарт ещё должен был сыграть свою роль.
Думаете, что я верю в роль личности в истории? Нет, не вполне. Я полагаю, что на этом месте мог оказаться любой более-менее подходящий кандидат. Главное достоинство бонапарта, особенно малого, особенно такого малого, как наш, это то, что он является точкой медиации. Фигурой, которая устраивает все сложившиеся на тот момент группировки и кланы элит. Притом, они обычно не марионетки, как любили писать о них марксисты. Они активно двигают изменения, которые считают правильными, но со временем растворяются в окружающей реальности, становятся её частью. Подобно великану Имиру, их труп подвергается расчленению: из того, что они делали, растут уши у государства впоследствии. И делают они это не из-за каких-то выдающихся качеств, а, скорее, наоборот. Бонапарты панически пытаются зафиксировать расползающийся хаос, придать реальности очертания, которые бы не пугали их своей неопределенностью. Малый бонапарт всегда является типичнейшим серым обывателем. Это потому, что он должен создать для обывателей относительно стабильный мирок, простой и понятный. А чтобы это сделать, нужно мыслить так же, как мыслят те, кто вручил ему мандат на эти реформы.
— Сделай, как было при Большом Бони — говорят малому бонапарту обыватели, — но, чтобы без гулагов там, расстрелов, войн против всей Европы разом. Чтоб было все круто, как при нем, только сытно и жопе комфортно.
И малый бонапарт, как может, старается отработать эти противоречивые и невыполнимые требования. Потому и получаются вместо прорывов громкие пустышки, а как пластырь на раны ресентимента — маленькая победоносная Крымская кампания. В нашей жизни тоже бывают такие моменты. Когда мы окончательно отказываемся от амбиций и устраиваемся поудобнее у телевизора там, где нас застал зрелый возраст. Это и определяет дальнейшую стабильность и незыблемость порожденных изменений. Мы застываем в постылой вещности.
Но мы отвлеклись. Текст изначально задумывался менее лиричным. Итак, что же нам останется после эпохи Путина, и почему это произошло? Давайте разберемся.
- Превращение в периферию Европы и Китая. Старая мир-система с центром на Западе дала в этом десятилетию серьезную трещину. Мы видим начало крушения мир-системы Модерна, описанной Валлерстайном. Впервые за несколько столетий, у нас нет ярко выраженного гегемона. И скорее всего, в ближайшем веке он не появится. Британия отвалилась от Евросоюза не потому, что она любит всем гадить, а потому, что экономически она встроена не в Европу, а Атлантический макрорегион, с центром в США. В Европе же окончательно доминантами становятся Франция с Германией. Китаю, в нынешнем его виде в принципе не нужны даже сателлиты, он и так мощен и самодостаточен. Но раз он может, он хапнет насколько дотянется. Логика капитализма неумолима хоть для Америки, хоть для Китая, пусть им и рулят наследники маоистов. Что остается России? Свою собственную периферию она в прошедшее десятилетие почти растеряла. Захват Крыма и война в Донбассе формально числятся нашими победами. Но на стратегическом уровне это бездарнейшее поражение и слив. Украина после этого никогда не вернется в сферу влияния Большой Сестры. Лучше быть задворками Европы, чем близкой родственницей маниакальной, непредсказуемой державы. После Украины неизбежно отваливаются и все прочие. Никто не хочет однажды увидеть на своей спорной территории очередную народную республику и интервенцию бурятской армии. Казахстан, вежливо отстранившись от медвежьих объятий, все больше посматривает в сторону Китая. Батька уже в открытую говорит: «Давайте больше, а то мы пойдем своим путем». Что у нас остается на балансе? Разве что искусственно созданные государства вдоль границ. Как самостоятельный макрорегион мы не выживем. Значит, предстоит примкнуть к какому-то из существующих. Скорее всего, западная часть страны превратится окончательно в периферию Европы, а восточная — в периферию Китая. Европе нужно сбывать товары, утилизировать ядерное топливо, получать дешевый газ. Китаю нужны наш лес и водные ресурсы. Каждый получит, что хочет. В итоге это даст линию разлома, которая расколет страну на части. Вероятно, это произойдет не сразу. Как минимум до второй половины века мы побудем в подвешенном состоянии. Транссиб, который много лет играет роль нашего хребта, соединяющего всю Россию в одно целое, даст нам небольшой запас прочности. Но ничто не вечно.
- После наших природных ресурсов, вторым важнейшим товаром на экспорт становится продажа наемников. Кампания в Сирии служила во многом рекламе этого нового товара. Теперь вагнеровцы востребованы по всей Африке. Стоят они дешевле, чем западные профи, воюют… ну так же, как обычно воевали наши на протяжении большей части истории. То есть, с минимумом техники, солдат особенно не жалея. А если результат одинаковый, зачем платить больше?
- Окончательная утрата науки, социалки, высокотехничного производства. И этот процесс необратим. Даже если какой-нибудь популист, преемник Пыни, задумает подобно Петру Великому снова звать иностранцев в академики, то скорее всего, это кончится пшиком после его недолгого правления. Если денег нет сейчас, то уж тогда их точно не будет. И уж тем более чьей-то воли кардинально менять сложившееся положение вещей. А своих кадров практически не осталось. Рогозин, словно барон Апельсин из полуподцензурной ныне сказки, сожрал Роскосмос, прочие бароны столь же алчно сожрали остальное будущее. Умрут последние советские специалисты, останется вакуум. А такая ситуация в мире только у стран периферии. У полупериферии, типа Индии, Бразилии, ЮАР, больше шансов закрепиться в статусе региональных лидеров. Следовательно, смотрите пункт 1, добро пожаловать в клуб стран третьего мира.
- Обезлюденье регионов. Нынешнее бегство людей в Питер и Москву необратимо. В регионы, особенно небольшие поселки, назад уже никто не вернется. Разве что, если расселять насильно, возродив, например, советскую практику выселения тунеядцев и рецидивистов за 101 километр или вернув царскую ссылку в Сибирь. Но и это особенно не поможет. Кстати, националисты форсят мнение, что пустующие земли займут мигранты или китайцы. Нет. Мигранты скапливаются там, где можно нормально заработать. А нормально заработать можно только в Москве и Петербурге. Китайцы с удовольствием освоят прилегающие к ним районы, но в тайгу, кормить комаров и дышать дымом лесных пожаров, они явно не стремятся. И уж тем более им нечего делать в нашей европейской глубинке. Разве что спиваться на пару с автохтонами. Зачем им лезть вглубь, если все необходимые ресурсы оттуда мы вытаскиваем для них сами? Да, я допускаю, что, когда жить в Москве и Питере станет совсем невмоготу, может произойти некоторый откат. Но не сильно далеко от финансовых потоков. А пока мы являемся периферией, эти потоки будут идти через ограниченное количество узлов. Многие предпочитают селиться в южном регионе. Там у нас рулят агрохолдинги, есть более-менее работа, идут какие-никакие деньги. Это направление тоже будет востребовано, особенно когда Европа наконец признает Крым или мы его вернем обратно.
- Рост крупных городов волей-неволей ведет к появлению гражданского общества. Вернее, типичной для периферии относительно образованной прослойки, которая использует их как трамплин, чтобы сбежать в Европу. Но те, что не успели сбежать, или вынуждены пока оставаться, будут требовать себе определенные привилегии. И в Москве после 2012 года была уже отработана эта схема: определенные удобства в обмен на лояльность. Такая практика распространится на другие крупные города-узлы. Возможно, что у второго сословия будет даже своя политическая партия, представленная в парламенте. О том, какой я её вижу, напишу в другом тексте. Вся эта урбанина никогда не дойдет до небольших городов и провинции. Она имеет смысл лишь там, где живет второе сословие, обслуживающее интересы власти. Остальные городки обезлюдеют и окончательно одичают. Зато они будут исправно поставлять дешевых наемников для войн будущего. Это для них станет своего рода социальным лифтом, заработком, да и вообще возможностью попутешествовать. Правда, в отличие от столичного жителя, такой турист будет часто оставаться в братской могиле среди джунглей. Везти грузы-200 на родину слишком накладная штука. Хотя, вполне себе идея для бизнеса.
- Как бы то ни было, Россия станет чем-то вроде управляющей компании, которая заведует ресурсами Северной Евразии, эдаким большим складом, который выдает по требованию нужный ресурс. И глобальной свалкой для ядерных отходов. Возможно, какие-то территории, вроде Новой Земли, будут сдаваться в аренду, как полигон. И конечно, в важных стратегических точках будут расположены военные базы Евросоюза. Что там наши патриоты говорят? «Хотите, чтобы в России были базы НАТО?». Вот, правление Путина плавно подводит к их появлению на нашей территории. Кстати, только при этом раскладе возможна война с Китаем. То есть, как часть войны Запада против него. Если же этого не будет, то Китаю нет никакого смысла с нами воевать. Пока у власти Путин, мы с удовольствием преподносим на блюдечке и по дешевке, все самое вкусное. И пока нет оснований думать, что в будущем это положение изменится. На него могут повлиять только упомянутое выше противостояние Запада с Китаем или внутренний кризис Поднебесной.
Примерно так. Я не претендую на лавры Ванги, могу что-то и упустить. Но основная суть именно в том, что тенденции, заложенные в эту десятилетку так просто не обратить вспять, не изменить. Но почему же Путин все-таки бонапарт? Другие бонапарты оставляли после себя вполне дееспособную колониальную империю или работающее государство, а тут какие-то ржавые развалины. Утилизатор, а не бонапарт. Какая страна, такие и бонапарты. В новом мире России нет места, кроме как в роли периферии. И Пыня с его баронами Апельсинами утилизировал, сожрал все лишнее, оставив только то, что нужно для получения этой роли. Он, конечно, думает иначе, фрондирует, грозит остатками ядерных мощей. Но дело сделано, он уже особо и не нужен. Его преемникам останется только пользоваться его наработками, не допуская его ошибок.
И да, денег здесь не будет. Никогда. Периферия не то место, где они задерживаются. Машина по перекачке уже запущена. И мы, уставшие, постаревшие и безразличные ко всему, вряд ли сможем её сломать.