ГСУ СК РФ завершило расследование по резонансному делу сестер Хачатурян, убивших своего отца в июле прошлого года. На сайте СКР размещено официально сообщение о том, что следствием собрана достаточная доказательная база для передачи уголовного дела в прокуратуру и утверждения обвинительного заключения.
Следствие обвиняет сестер в совершении убийства группой лиц по предварительному сговору (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Главным мотивом преступления названа личная неприязнь, которая возникла на фоне причинения им Михаилом Хачатуряном «физических и психических страданий» в течение длительного времени.
По мнению органов следствия, основанном на результатах экспертиз, две девушки могли осознавать свои действия в момент убийства. В отношении Марии Хачатурян дело направлено в прокуратуру с «постановлением о применении принудительной меры медицинского характера».
Редакция White News пообщалась с адвокатом Юлией Нитченко, официальным представителем стороны защиты Михаила Хачатуряна и его родственников
— Дело сестер Хачатурян длится год и 4 месяца и вызвало огромный резонанс в обществе. По вашему опыту, для дел подобного рода, это нормальный срок?
— Я бы сказала, что это обычное бытовое дело, которое наверняка не стоило такого внимания, какое ему уделили. Если вы помните, с самого начала оно расследовалось обычным районным Бутырским СК. Через месяц дело подняли до уровня округа. И в течение двух месяцев оно каким-то чудом оказалось в центральном аппарате Следственного комитета. Этому способствовало то, что дело является частью законопроекта с абсолютно антисемейными моментами.
Михаила Хачатуряна обвиняют во всех смертных грехах: он же мертвый, можно все на него повесить. Хотя это абсолютный маразм – как можно говорить об этом, не пообщавшись с человеком. Один из психологов выступал с тем, что как можно без девочек провести им психолого-психиатрическую экспертизу. Конечно нельзя. Но как Михаилу Хачатуряну, которого наверняка невозможно было пригласить на исследование, установили склонность к педофилии? При этом у человека ранее не было никаких психических отклонений, он абсолютно спокойно получил разрешение на оружие. Он не был болен никакими серьезными болезнями. Да были неврозы, как и у многих людей. Но они, в первую очередь, были вызваны отношением дочерей к нему: они кормили его собачьим кормом, в еду добавляли волосы.
Жертвой дома были не они, а Михаил, который проводил основное время или в заграничных поездках, или под домом. Соседи говорят, что он по 5-6 часов в день мог сидеть в машине. Почему никто не задается вопросом, почему он сидел в машине, а не поднимался домой? Может, потому что дома происходило то, что происходило: его дочери не убирали, не готовили, не стирали, а грязные вещи прятали. Они даже не реагировали на крик папы, отворачивались: поорет и успокоится. Даже родственникам так говорили. Не то что они воспринимали как тирана, боялись, никого не водили, избегали общения с ним, прятались – наоборот: было пренебрежительное отношение, называли его «пахан», а не на «Вы» и шепотом, как нам все время пытались доказать. Да, в его присутствии на «Вы», потому что мама так научила, а в переписке видно, как они к нему относились.
Мы, адвокаты потерпевших, совместно с самими потерпевшими, общественностью и журналистами пытаемся разобраться в ситуации, которая происходила в этой семье. Но не основываясь при этом, как Следственный комитет, на словах мнимых жертв, которые не планируют на 20 лет отправиться в места не столь отдаленные. Они наверняка хотят выйти героинями, а потом еще заниматься правозащитной деятельностью, как это бывает.
Мы спрашиваем Следственный комитет:
Вы вообще переписку открывали, смотрели, о чем там идет речь?
А речь идет об их отношении к отцу, о том, что подружки, которые сейчас выступают главными свидетелями, советовали убить отца. Очевидно, что СК не смотрел переписку. Я больше скажу: сторона защиты во время ведения следствия заявила пять ходатайств, три из них удовлетворили. А с нашей стороны было заявлено более 50 ходатайств, но из них также было удовлетворено только 3.
— Периодически появлялись сообщения я о том, что в отношении Михаила Хачатуряна могут возбудить уголовное дело. Окончание следственных действий ставит точку в этом вопросе?
— Да. Уголовные дела пытались возбудить в отношении мертвого человека. Было отказано, потому что мертвый человек не может сказать было что-то или не было, а в отношении него можно придумать что угодно: и убийства, и изнасилования. Поэтому вопрос не будет подниматься. Даже в суде они не имеют права говорит об этом, потому что нет доказанной вины. Они попытались стать потерпевшими, но у них не вышло.
Представитель Следственного комитета заявил, что мотивом убийства была личная неприязнь. Но убийства и совершают из ненависти, личной неприязни.
Для нас важно, что прокуратура достаточно объективно учитывает, что СК не обращал внимание на наши ходатайства, в которых говорилось о плохо изученной неоднозначной переписке, отсутствии вопросов сестрам на допросах.
Все рассматривали их как бедных, несчастных жертв, но никто не спросил, почему, например, они кормили папу собачьим кормом. За что они его наказывали?
Мы ставим вопрос по экспертизам. Нам говорят: «посттравматический синдром». Но почему в экспертизах не изучаются моменты, которые ранее способствовали появлению этого синдрома? Например, уход матери из семьи. Обвиняемые совершили достаточно жестокое убийство по сговору группой лиц: они догоняли, резали, молотком били. Почему никто не ставит вопрос, что это тоже стрессовая ситуация? У каждого убийцы после совершения преступления развивается посттравматический синдром. Но все говорят, что у сестер он из-за того, что Михаил их насиловал. Но ведь это не подтверждено материалами дела. Это только со слов девочек. Даже переписка опровергает это.
— СК заявил об окончании следственных действий, что будет дальше?
— 28 числа истекает срок меры пресечения, значит до этого должно быть определено прокуратурой, отправится дело в суд или на дополнительное расследование. По прогнозам, дополнительное расследование возможно в связи с поданным со стороны защиты ходатайством на переквалификацию дела на необходимую оборону. И мы, и Следственный комитет не приемлем этого, потому что убили спящего человека, который не приковывал к батарее, не держал в подвале, поэтому никакой необходимой обороны в юридическом смысле быть не может.
Сколько было экспертиз в отношении обвиняемых, столько же было проведено контрэкспертиз. Они осветили объективные вопросы, которые нам не дали возможности задать на стадии следствия. Опровергаются все выводы, которые были даны ранее о наличии посттравматического синдрома, состоянии невменяемости и тяжелых последствиях. Мы уже поставили вопрос о проведении дополнительных экспертиз. Возможно, прокуратура учтет те моменты в переписках, на которые мы обращали внимание. Судя по комментариям представителя СК, все же были приняты во внимание моменты, которые мы донесли до прессы: касательно свидетелей, которые на самом деле пособники, отношения самих сестер к отцу, мотива в качестве смягчающего обстоятельства.
Я думаю, суд будет не менее интересным, чем следствие. На стадии следствия в первый год с позицией потерпевшей стороны работали очень слабо. С июля мы начали ознакомление с материалами дела и ужаснулись, почему следствие все видело, но игнорировало ходатайства стороны потерпевших. Думаю, в суде мы сможем задать все эти вопросы.