Мои первые детские воспоминания связаны с уфимской улицей, носившей название «9-го января». Естественно, я не понимал тогда, почему улица так названа, и воспринимал это по-детски просто. Затем, уже в школьном возрасте, я узнал о кровавой трагедии, произошедшей в этот день в 1905 году в Петербурге.
И вот, 22-го января (9-го по старому стилю) этого года исполняется 100 лет событию, вошедшему в историю России как «Кровавое воскресенье», событию, повернувшему Россию на тот тернистый путь испытаний, который ей пришлось пройти в ХХ веке. Не пролейся в тот роковой день на снег петербургских улиц кровь, кто знает, скольких бы жертв смогла избежать наша Родина в последующие годы. Увы, история сослагательного наклонения не имеет, но, помня о прошлом, можно и нужно хотя бы стремиться избежать роковых ошибок.
Начинался ХХ век. Россия вступала в него с ощущением тревоги. Напряжение в русском обществе нарастало уже давно: отмена Александром II крепостного права в 1861 году и последовавшие затем реформы дали свободу развитию в России капитализма. Такого бурного роста производства, таких глубоких социальных перемен, как во второй половине XIX – начале ХХ века, Россия раньше не знала. Количество заводов и фабрик росло не по дням, а по часам; соответственно, росло и число трудившихся на этих предприятиях рабочих – в основном бывших крестьян, выброшенных реформами из деревни, из привычного уклада жизни. Жизнь рабочих людей была, мягко говоря, несладкой, а их ропот на тяжёлые условия труда и жизни грозил перерасти в серьёзные волнения. Признаки этой угрозы были: то тут, то там происходили забастовки, которые при наличии умелых организаторов (а они уже действовали в рабочей среде) могли вызвать серьёзные потрясения в обществе.
Естественно, правительство не желало этого допустить. Чтобы взять рабочее движение под свой контроль, полиция начала создавать организации рабочих, возглавляемые полицейскими агентами. Это явление получило название «зубатовщина» по фамилии начальника Московского охранного отделения в 1888-1902 годах (начальника Особого отдела департамента полиции в 1902-1903 годах), С В. Зубатова, ставшего первым и основным создателем подобных организаций. Появилось на свет и «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» во главе со священником Г. А. Гапоном, имевшим связи с полицией и лично с Зубатовым.
Начавшаяся в феврале 1904 года война с Японией, поражения и неудачи армии и флота ещё больше накалили обстановку в стране, вызвав обострение экономической ситуации, ухудшение материального положение рабочих.
Наступил 1905-й год. 7-го января в Петербурге началась всеобщая забастовка. На 9-е число намечалось массовое шествие рабочих во главе с Гапоном для подачи царю петиции (прошения) с просьбами об улучшении условий жизни и труда. Для властей это не было секретом, ибо 8 января Гапон сам посетил министра юстиции Муравьёва «…для переговоров о завтрашнем дне и для передачи ему заготовленной петиции. Муравьёв уклонился от обсуждения вопроса по существу и направил Гапона к князю Святополк-Мирскому». Министр внутренних дел Святополк-Мирский не принял его совсем, велев отправить к директору департамента полиции, но туда Гапон не пошёл.
Одновременно группа интеллигенции, среди которой был А. М. Горький, посетила председателя Комитета министров С. Ю. Витте, прося его «принять меры, чтобы Государь явился к рабочим и принял их петицию, иначе произойдут кровопролития». Витте уклонился от каких-либо обещаний и действий и отправил депутацию ко всё тому же Святополк-Мирскому, который её не принял, как раньше Гапона.
Никто не хотел брать на себя никакой ответственности, а время для мирного разрешения ситуации стремительно уходило.
«Наступил скверный, нехороший вечер 8-го января. В городе была полная тьма – результат всеобщей забастовки. Чувствовалось что-то жуткое и тревожное», – напишет потом о своих ощущениях жандармский генерал А. И. Спиридович.
Утром 9-го января 1905 года около 140 тысяч петербургских рабочих, многие с жёнами и детьми, двинулись с разных концов города к Зимнему дворцу, чтобы передать царю Николаю II свою петицию. Одну из процессий возглавлял Гапон. Вера в доброго царя была ещё очень сильна среди рабочих, и шествие двигалось, неся хоругви, иконы и царские портреты, больше напоминая крестный ход, нежели политическую демонстрацию.
Правительство ещё накануне сосредоточило в Петербурге свыше 40 тысяч солдат и полицейских, утвердив 8-го же января на совещании у министра внутренних дел Святополк-Мирского план разгона шествия. Было ли тогда же решено стрелять в людей, неясно. Большая Советская Энциклопедия (3-е издание. Т. 8, стр. 17) указывает, что приказ расстрелять шествие отдал не министр внутренних дел, а петербургский генерал-губернатор великий князь Владимир Александрович (дядя царя Николая II, брат Александра III).
Когда колонны рабочих, двигавшиеся к Зимнему дворцу с разных направлений, подошли к центру города, дойдя до какой-то определённой властями черты, войска открыли огонь на поражение. По данным той же Энциклопедии, было убито и ранено около 4600 человек. С. Ю. Витте в своих мемуарах говорит уклончиво: «…было убито и ранено, насколько я помню, больше 200 человек». А насколько больше? Что, один из высших сановников империи не знал точных цифр?
Ещё одну цифру жертв расстрела приводит в своей книге «Гибель императорской России», вышедшей впервые в Берлине в 1923 году, жандармский генерал П. Г. Курлов: «Революционные заправилы прекрасно знали настроение нашего общества, склонного всегда верить лжи и клевете, раз они направлены против правительства. Ведь сделали же из 109 человек, убитых и раненых при этой демонстрации, тысячи погибших рабочих, как об этом было неоднократно упоминаемо во всех революционных изданиях!».
Поразительный цинизм. Что, если погибли и искалечены не тысячи, а лишь 109 человек, среди которых старики, женщины, дети, так и сожалеть не о чем?.. Ведь даже это число жертв ужасает. Зато как генерал горячо оправдывает царя Николая II: «Стрельба в рабочих 9 января 1905 года тоже не может быть поставлена в вину Государю. Он не знал об их намерениях и желаниях… а перед рабочими стояли вооружённые войска, обязанные по долгу службы и в силу закона не подпускать к себе толпы ближе 50 шагов без употребления оружия».
Что тут сказать? Кривит душой генерал. Как мы видели, и правительство, и полиция прекрасно знали о «намерениях и желаниях» рабочих, а если царь не знал, то только потому, что не хотел этого знать и обременять себя заботами о разрешении опасной ситуации: в такой момент глава страны должен держать все нити управления в своих руках. Если правда то, что стрелять в людей приказал член императорской фамилии – дядя царя, то понятно, почему никто не посмел воспрепятствовать этому чудовищному приказу – это мог сделать лишь император Николай II, но он предпочёл «не знать» и умыть руки.
Да и цифра в 109 пострадавших явно занижена: учитывая ширину петербургских улиц, где происходила стрельба, а следовательно, плотность толпы, длину шеренги солдат и указанную дистанцию стрельбы (50 шагов), лишь один винтовочный залп, произведенный солдатской шеренгой, перегородившей улицу, поразил бы сразу несколько десятков человек. Но стреляли-то не единожды, притом в разных местах города, стреляли по раненым и убегавшим. Нет, это не было вынужденным применением оружия солдатами. Это была спланированная акция устрашения! Это поняли все в России.
Сейчас немодно цитировать В. И. Ленина и других революционеров, поэтому приведу оценку произошедшего 9 января, сделанную человеком, которого трудно заподозрить в симпатии к революционерам и революции. Вот что пишет о событиях того дня уже упоминавшийся выше жандармский генерал Спиридович: «Так совершилось величайшее по своей трагичности и последствиям событие, прозванное революционерами «Кровавым воскресеньем». Провокация революционных деятелей и Гапона, глупость и бездействие надлежащих властей и вера народа в Царя – были тому причиною. То было воскресенье, убившее в петербургских рабочих эту веру, давшее против Государя жгучий, обидный осадок обманутой, разбитой надежды. Печальная, грустная, позорная для правительства, запачканная провокаторством революционных партий страница русской истории последнего царствования».
Итак, «глупость и бездействие надлежащих властей»! Ведь для того и существует власть, чтобы предотвращать подобное развитие событий, несмотря на «провокации революционных деятелей», и генерал Спиридович как истинный профессионал в своём деле прекрасно понимал это.
Горькое признание. Однако отметим, что, читая о «провокации революционных деятелей и Гапона», надо помнить: организации рабочих, шедших с петицией к царю, да и сам Григорий Гапон были порождением русской политической полиции, избравшей провокацию в качестве основного метода борьбы с революционным движением. Вершиной провокаторской деятельности охранного отделения Департамента полиции («охранки») станет фигура Евно Фишелевича Азефа – руководителя Боевой организации партии социалистов-революционеров (эсеров) и… самого высокооплачиваемого полицейского агента Российской империи. На счету этого оборотня множество загубленных жизней: убитые министры, губернаторы, великий князь Сергей Александрович, а также свои же товарищи по партии и ни в чём неповинные люди, пострадавшие во время организованных им терактов. В общем, тот ещё «революционный деятель».
От известий из Петербурга Россия была в шоке. Кровавая расправа над мирным шествием вызвала волну забастовок по всей империи под лозунгом «Долой самодержавие», начались волнения в армии и на флоте, в декабре 1905 года вспыхнуло вооружённое восстание в Москве. «Кровавое воскресенье» послужило началом событий, названных затем Первой русской революцией, или Революцией 1905 года. После 9 января история отмерила существованию российской монархии всего двенадцать лет, ибо пролитая в тот день кровь разрушила веру народа в доброго царя, разделила народ и власть непреодолимой пропастью.
А улица «9-го января» существует в Уфе и сейчас. Это застроенная в основном старыми деревянными домами маленькая зелёная тихая улочка, идущая параллельно улице Карла Маркса в районе детского парка имени Якутова. Весной она по-прежнему утопает в цвету яблонь и вишен, а с тупичка, которым она оканчивается на горе над железнодорожным вокзалом, открывается чудный вид на Белую и забельские дали. И вряд ли большинство нынешних жителей этой улицы помнит, о каком страшном кровавом событии в истории нашей Родины напоминает её название.
В. АГТЕ.
Приглашаем вас читать уфимскую культурную и литературную газету "Истоки" https://istokirb.ru/ Вам понравится!