Туман лениво нависает над городом. Странное ощущение, будто всё вокруг становится таким тихим, безлюдным.
Как будто кто-то там, наверху, больше не может смотреть на весь этот человеческий ужас. И желая отдохнуть — накрывает мир белой пеленой.
Не понятно, лечит пелена людей, или же наоборот, душит и убивает.
Часто, в таком тумане просто растворяешься. Не физически, нет. Растворяются твои мысли и желания. Тебя просто затягивает в эту безмятежность и ты ничего не можешь сделать, кроме как раствориться в ней.
Уильям смотрел в окно уже очень долго. Его взгляд был устремлён куда-то в даль. Мужчина выглядел расслабленным, спокойным. Сидел в своём коженном кресле, в кабинете, стены которого были сделаны из красивого тёмного дерева, спиной к усеянному бумагами рабочему столу.
Кабинет находился в высотном здании, из-за чего панарамое окно в такую погоду превращалось во что-то необычное. Словно, рассматривая эту пелену, ты всматриваешься в свои же мысли, в свои мечты и желания — так и не понимая, что ты хочешь от жизни на самом деле.
Тяжело вздохнув и посмотрев на часы Уильям повернулся обратно к столу и, сняв с себя очки, медленно протёр глаза.
—Софи, зайдите ко мне.—сказал он, нажав на кнопку телефона.
В кабинет вошла молодая девушка с длинными тёмными волосами. Уильям жестом предложил ей сесть, и Софи присела на стул, стоящий рядом с дверью.
—У меня есть сегодня какие-нибудь встречи?
—Да, Мистер Консон, в три к вам должны прийти представители...
—Пожалуйста, отмени. Не хочу сегодня никого принимать.
—Хорошо... Вам сегодня нужно куда-то уйти пораньше?
Ульям не ответил, он сидел и рассматривал Софи. Долго и упорно он пытался разглядеть в ней что-то...
—Простите, я, наверное, пойду.—немного растерянно произнесла она.
—Нет, подожди. Я хотел поговорить с тобой.
—Хорошо.—её взгляд, до этого растерянный и боязливый, стал чуть-чуть теплее.
—Скажи мне, что ты знаешь обо мне?—посмотрев прямо ей в глаза, спросил он.
—Вас зовут Уильям Консон, вы генеральный директор компании Проперти...
—У меня есть семья? Дети?—прервал её Уил.
—Насколько я знаю, вы не женаты и у вас нет детей.
—А какой я... Как человек?
—Не совсем понимаю вас.
—Ты единственный человек, который каждый день видит меня, говорит со мной, планирует мой день и выполняет мои просьбы. Что ты думаешь обо мне, как о человеке?
—Вы... —Софи на секунду задумалась,— вы аккуратный, педантичны в работе... Не любите несобранность. Добрый, ведь вы делаете взносы в благотворительные фонды, в фонды защиты дикой природы.
—А что если я педантичен и не люблю несобранность, только потому что я начальник, и обязан быть таким? Что если я делаю взносы, только потому что должен поддерживать имидж компании?
—Я не могу этого знать... Как я могу сказать о вас что-то наверняка, если вы утверждаете, что вы, грубо говоря, это не "вы"? Я знаю вас, только как своего начальника. Не больше.
—То есть, меня не знает никто?
—Почему же, ваши родители, друзья?
—У меня их нет. Ни тех, не других... Теперь нет.
—Я вас не совсем понимаю.
—Послушай,–начал Уильям, облакотившись на спинку кресла. —Ты единственная, кто знает меня. Вообще. Пусть даже и на уровне расписания. Я хочу, чтобы ты через две недели, ровно, пришла ко мне домой.
—Что? Зачем мне это делать?
—Не бойся, меня дома не будет, никого не будет. Просто зайди, прошу тебя. Я оставлю ключи в столе.
Уильям откинулся на спинку кресла и упёрся взглядом в потолок —тёмный, холодный...
—Можешь идти.
Софи встала и собралась выходить из кабинета.
—Пока, Софи.
—До свидания, Мистер Консон.
Девушка вышла из кабинета и села за своё рабочее место — аккуратный стол из всё того же тёмного дерева, стоящий рядом с дверью начальника. Она очень долго рассматривала документы, лежащие у неё столе.
Напротив стола Софи располагалось панарамое окно, как и в кабинете Уильема. Туман был таким же густым и молочно белым.
Как и директор, Софи осталась один на один сама с собой. Но до похода в кабинет, она была спокойна, а теперь...
Девушка подошла к кофемашине, подумав, что кофе поможет ей взбодриться, развеять туман, образовавшийся теперь не только на улице, но и в её голове.
Пока кофе готовились, Софи старалась не смотреть в окно. Что-то в этой погоде, вместе со странными словами Уилсона, заставляло её чувствовать себя неуютно, будто вокруг неё что-то происходит.
Кофемашина просигналила, сообщая о готовности напитка. Но Софи проигнорировала её. Девушке показалось, что она слышала что-то странное. Будто кто-то сказал: "предатель", и из кабинета Уильяма послышался холодный звук, тихо-тихо разрезающий воздух.
Подойдя к двери, она долго сомневалась, ведь ей же могло просто послышаться. И что ей вообще послышалось? Она как будто стояла на пороге густого тумана, зовущего войти в себя своей неизвестностью.
Софи, до последнего сомневаясь в своём решении, открыла дверь кабинета и зашла внутрь.
Стоя на коленях и прислонившись головой к панарамному окну, на фоне густого тумана, неподвижно застыл Уильям.
Софи не осознавала, что происходит. Девушка медленно подошла к своему начальнику, и только оказавшись рядом, увидела под ним лужу крови.
На запястье Уильяма Софи разглядела, практически стёртую в кровь, татуировку солнечного затмения.
Софи судорожно схватила телефонную трубку с рабочего стола директора и начала набирать номер полиции, продолжая смотреть на Ульяма, который на вечно остался изучать густой туман.