Трансформация критики
С чего все началось?
Если говорить в трагической тональности – с гибели критики. Если в реалистической – с ее трансформации. Раньше критика определялась по месту прописки. Настали времена иные, стало ясно (правда, не всем): критик – не должность при журнале, а роль, в которой выступает в тексте. Можно в нее войти, а можно даже не браться. Тут уж зависит от того, что хочется и как получается.
С этой точки зрения бытующее представление о том, что критик и блогер – вещи обязательно противопоставленные, ошибочно.
Блогер – человек, ведущий свою страничку. Критик ведущий свой блог, не перестает быть критиком, от того, что текст его размещен у себя, а не в толстом журнале, выходящем тиражом в две тысячи, или на сайте с полутора тысячами просмотров.
Факт появления текста в каком-либо издании не гарантирует его ценности для критической мысли. Времена нынче тяжелые и многие бравирующие своими долгими годами издания готовы хвататься за кого угодно, за что угодно, лишь бы на халяву. Финансово выраженного подтверждения профессиональной состоятельности критика не существует, а потому с чисто прагматической точки зрения все, что печатается в большинстве журналов, на сайтах или в блогах – абсолютное любительство.
Долгая дискуссия о профессиональной критике, занимавшая публику какое-то время назад, перенесена в область неких абстрактных требований к качеству критического письма и его содержанию, что лишний раз подтверждает тезис: звание критика – теперь раз и навсегда идеальная, а не материальная, или статусная характеристика.
Обсуждение этих требований – отдельный разговор, здесь не вполне уместно вдаваться в подробности. Можно лишь мимоходом остановиться на двух принципиальных моментах. Во-первых, подчеркнуть то, что в нормальном своем состоянии критика всегда работает, оглядываясь, прежде всего, на читателя, а не на писателя. Напоминание важное, потому что у нас в последние годы утвердилось представление о том, что критика – это что-то вроде группы поддержки или вольнонаемного тренера для автора. Нет, автор нормальному критику по большей части безразличен. С писателем работает издатель и редактор. Критик работает с текстом. Для него гораздо важнее представить этот текст читателю, дать повод для прочтения и обсуждения. А будет писать автор лучше или хуже после оценки последнего – не его забота. Последнее тем более справедливо для иностранного писателя наших журналов, газет и сайтов вполне понятно не читающих.
По этой причине удивительно утвердившееся пренебрежительное определение «книжная критика». Разве бывает иная? Разве литература существует в каком-то ином виде кроме книги? (Опять же никто не считает по аналогии, что «толстожурнальная критика» - род критики, пишущей о журналах, тем более только толстых). То есть опять, возвращаясь к теме «блогер - критик», следует подчеркнуть отсутствие между ними различий – и те и другие пишут о книгах.
Вернее, должны писать. Расхождения между блогером и критиком очевидны, как только мы перейдем к практической стороне вопроса.
Блогер – не критик
Критик интересуется текстом, предметом. Те, кто называет себя «книжным блогером», как правило, собственной персоной и прилагательными к ней - количеством подписчиков и посещений (если к этому пристегнуты деньги – понятно, если нет, то размер аудитории не имеет принципиального значения). Книжное блогерство – почти всегда описание собственного читательского опыта, читательская автобиография. То есть даже не дневник читателя, а дневник о читателе. Возможно, для издателя или автора эти маленькие исповеди на интернет-сцене будут интересны как эмпирический материал для исследования. Но тому, кто хочет узнать в первую очередь о книге, а не о том, как она (говоря словами Гарри Гаррисона) заставила кого-то поплакать, посмеяться или поблевать, они будут совершенно бесполезны. Замкнутость на собственной персоне и не столько неспособность, сколько отсутствие привычки говорить по существу, на мой взгляд, черта поколенческая. Знать блогеры могут порой довольно много, каналы их способны содержать громадные массивы информации вокруг и около книги, но мало что говорит о ней самой. Зачем столько сведений и к чему бы она были нужны без анализа, никак не сдобренные мыслью? Понять трудно. Еще более бессмысленной разновидностью блогов являются те, которые представляют собой сборник картинок и аннотаций. Они достаточно популярны и востребованы. И есть ощущение, что удельный вес и значение этого слабо изученного подземелья, блогерского ада превышает аудиторию всех известных и упоминаемых литературным ареопагом продвинутых блогов.
Помимо методологии и знаний, о которых вспоминают, когда речь заходит о критике, человек, пишущий о книгах должен иметь то, что, извините за высокий слог, называется любовью к книге. По идее, этот момент и для книжного блогерства должен быть определяющим. Без нее слово «книжный» становится пустым звуком. Конечно, любви, например, для критики может оказаться маловато, да и сама она должна быть специфична (речь не о том, чтобы пошуршать страницами, и получить свою дозу дофамина), но без нее человека, реально пишущего о книжках, просто не существует.
От таких абстрактных построений можно перейти к вопросу, почему вообще возникла тема значимости литературных, книжных блогеров.
Отчего зашла речь о блогерах?
Здесь можно говорить о нескольких причинах.
Первая связана с чисто организационным, что ли, моментом. Критику, человеку, пишущему о литературе, стало элементарно негде печататься. Сокращение площадок и упомянутое уже желание если и иметь книжную колонку, отдел рецензий в издании, то только забесплатно, привело к тому, что критика практически испарилась из литературного пространства.
Но нет худа без добра - критический полет и пролет трансформировался в свободное блогерство.
Сущностно поменялось мало. Денег как не было, так и нет. Но интернет избавил большинство людей, интересующихся книгами, литературой и книгоизданием от работы на седовласого литературного толстяка или дам среднего возраста, предпочитающих взращивать литературную культурку на цифровых плантациях. Блог открыл возможности для выхода из крепостного и рабовладельческого состояния, к которому склонилась в итоге вся отечественная словесность. На место рабской нищете и прозябанию в оковах пришла свободная бедность, чистое волонтерство и, у некоторых, торговля собой оптом и в розницу.
От статусной позиции критика последнее время веяло неволей, своя страничка позволила пишущему наконец покинуть братскую литературную могилу сайта или журнала (или не вступать в нее вовсе) и начать резвиться в свое удовольствие, обзаведясь персональной вывеской.
Таким образом, не случись краха литературных изданий и соответствующих разделов – ни о каком блогерстве всерьез не зашло бы и речи. Здесь мало поводов для гордости. Повышенный интерес к книжным блогерам – отражение нашего упадка, бедности и разложения. Нужны они литературе и книгоизданию лишь по той причине, что кроме раков никакой рыбы уже больше в обмелевшей литературной речке не осталось, а метать икру, то есть информацию о книгах надо. Сгодятся и такие. Может быть, чем проще тем лучше. Товар-деньги-товар и никакого тебе туманного «под сенью струй», сопровождаемого проклятиями в адрес торгашей.
Второе – Критики элементарно перестали соответствовать своему назначению. Проще говоря, скурвились. Критика перестала быть критикой, анализом, работой с книжками наконец. Ребятам и девчатам там работающим стало откровенно наплевать на читателя. Вместо того, чтобы внятно объяснить дурна книжка или хороша, и что в ней вообще такого замечательного, товарищи принялись за какую-то литературную алхимию и откровенный обман потребителей, ждавших от них отыскания неподменного и несомненного литературного золота. Ну и неизбежно пострадали, как это обычно бывает с алхимиками. Святая рыночная инквизиция отправила их на символический костер.
Третье – Критические статьи оказались неадекватны духу современности. Не потому что не улавливали его, а потому что делали это слишком поздно. Пока статья или рецензия успеет пройти через редактора-корректора, все кто захочет уже прочитают книгу, обсудят ее и забудут, что таковая была. Толстожурнальная критика оказалась в состоянии «вечно опоздамши». От такого положения и сами авторам критики было мало проку. Они все ждали неповоротливую типографскую машину, да Великого Редактора, а их тезисы старели и озвучивались более ушлыми коллегами, освоившими блогерство.
В условиях, нормальных, когда та же рецензия на книгу должна выходить либо на неделе ее выхода, либо накануне, опаздывать на пару-тройку месяцев (некоторые по сию пору ухитряются даже на год), стало непозволительной глупостью.
Четвертое - Критики перестали говорить по существу и занялись самолюбованием. Им даже понравилось, что их мало. В этом начала проскальзывать своего рода эстетика избранности: мы - последние эльфы, не покинувшие Средиземья.
В атмосфере увядания возникла надежда на то, что блогеры – возможность для перезагрузки литературы в критической части. Возможно и так. Молодая кровь и все такое. Но изменилась ли ситуация по существу? Нетрудно заметить, что блогеры из всех вышеперечисленных сложностей, возникших у критиков, могут не опасаться разве что потери площадки. Все остальное вполне может утянуть их на дно точно также, как ранее представителей официальной «критики». Собственно это сейчас и происходит с премированными блогерами, ставшими новыми говорящими головами и экспертами вместо сданных в утиль Пустовых и переквалифицировавшихся Данилкиных.
Реклама – двигатель регресса
Есть, тем не менее, еще одна неприятность, отравляющая существование любого пишущего о книгах.
Речь идет об утвердившемся мнении что «критика», а теперь и книжное блогерство относятся к рекламной деятельности. Они должны «продвигать». В соответствии с ним, критик ли, блогер ли, представляют собой нечто вроде пушера. Подсаживается сам на книги (что, в принципе, необязательно), и начинает затем подпихивать их всем окружающим. Этакая сеть нелегального сбыта запрещенных веществ.
Сравнение книг с наркотиками, напрашивающееся в итоге, само по себе нелестно. Речь идет о зависимости, в то время как литература построена на свободном интересе. Но большинство блогеров работает как раз в этом русле (меня вштырило, я заторчал, пойди ширнись и ты, открой книжечку и т.д.) и это многих в книгоиздании устраивает (эмоциональность, демократизм).
За таким примитивным отношением «книги для торчков» стоит низкая оценка чтения как такового. Конечно, чтение - это удовольствие. Но не стоит его сводить исключительно к удовольствию. Такой подход к рекламе, издательский, блогерский, не только упрощает представление о чтении, но и дает представление о читателе как ненормальном, выпавшем из реальности торчке. Точка зрения убогих, недалеких людей издавна известная по классической литературе («пропащий человек, все книжки читает») превращается в рекламную фишку: «мы - избранные, мы – идиоты».
Возможно, никто не поощряет книжных блогеров к рекламе напрямую. Но можно по пальцам пересчитать тех из издателей, кто не поддерживает такой агрессивный навал на ошеломленную публику. Наоборот большинство разделяют мнение, что литературу можно только впаривать.
Между тем, как по мне, польза от агрессивной рекламы нулевая. Нормальный человек, читатель, при виде одной только фразы «замечательная книга» начинает продвигаться к выходу: «Стало быть, и здесь одно надувательство».
Мы живем в таком замечательном мире, что само это слово потеряло в нем всякую цену. «Замечательный», «блестящий» - эти эпитеты вызывают скорее опасение. Кто верит восторженному пафосу блогеров, с легкостью раздающих их налево и направо? Только идиоты. Большинство укрепляются в противном: реклама и обман – синонимы. Смысл баек о покупных рецензиях именно в этом: подлинно хорошее в тупой похвале не нуждается. Хвалить – искусство, работа души. И фальшь здесь по большей части очевидна.
Прямая реклама простительна только издателю. Не будет же он хаять свой товар. Более того, он обязан его рекламировать. У него нет другого выхода, как голосить на каждом углу, что сегодня он выпустил самую лучшую книгу в мире. Ему можно, он имеет право так считать. Но у блогера такой обязанности нет. Нет нужды (и интереса) действовать напористо и прямолинейно. Его функция, даже не информирование, а скорее создание пространства для обсуждения книги в свободной и непринужденной, читательской обстановке. Он не продавец, он обращается к читателю, а не покупателю. Поэтому все разговоры о том, что блогеры работают на книгоиздание, совершенно ложное понимание их целей и задач. Разве они сотрудники издательства? Они на зарплате? И при этом строят из себя читателей? Тогда это обман, как и было сказано выше.
Книги живут, пока их обсуждают. Лучшая реклама книги – шум, спор вокруг нее и дискуссия. Она в телеграм-каналах принципиально отсутствует. Получается блогеры – молодые диктаторы и автократы не любят дискуссий. Какой же здесь прок для спасения литературы? Никакого.
Более того, есть такое ощущение, что издатель в процессе отбора книг для издания начинает стремится не к лучшим, а к наименее дискуссионным. Больше гладкости, больше сладенького, меньше смысла в том, чтоб читать. Сладкое есть и в другом месте.
Так общими усилиями облегчения продвижения книги на рынке и в желудке читателя, издатель и блогер добивается роста продаж в конкретный момент и схлопывания бизнеса в недалеком будущем. Литература перестает карябать и в ней отпадает необходимость.
Поэтому в литературном и книгоиздательском деле годится все – и негатив, и позитив.
С позитивом же лдна беда. Нет ничего более унылого, чем ровные ряды высоко оцененных книг. «Спите спокойно, жители Багдада!». Все книги замечательные – можно не читать ни одной.
Зайдите, к примеру, к «Читателю Толстову», у него все книги хороши – и уже не отличишь одно название от другого. Выбирай любую, не глядя.
Ну вот какой интерес от этого конкретному издателю? Ведь для нормального издателя – каждая книжка как дитя. Выношенное и выстраданное. Свое, с индивидуальными особенностями. И если уж ругать или хвалить, то следует делать, это вчитавшись, а не так вообще, чохом, не глядя.
Собственно здесь встает проблема любого высказывания, которую решают хрестоматийным напоминанием об аргументации. Мы знаем, оценка должна быть развернутой и обоснованной. В ситуации, когда на чужой роток не накинешь платок, сразу станет очедно, насколько претензии обоснованы. Здесь легко обнаружить глупость рецензента, и напротив мудрость и привлекательность поругаемого текста.
Но для этого надо писать либо много, либо емко. И то, и другое сложно. Как ни странно, главная особенность книжного блогинга в его нынешнем состоянии, заключена в патологической нелюбви к длинным высказываниям. Мотивация «долго читать» уже сама по себе заставляет задуматься об абсурдности ситуации. Читатель, который не любит читать, блогер, который не любит говорить о прочитанном. Что за публику собирают книжные блоги? Это действительно контингент, представляющий интерес для литературы и издателя? Это в самом деле их клиенты? Это действительно читатели?
Наконец, рекламировать плохие книги (а так в итоге выходит, если постоянно скользить по верхам) – значит только разносить заразу. Не бороться со злом, значит уже принять его. Нынешняя страусиная политика - молчать и делать вид, что все в порядке, привела к тому, что чтение наше становится все хуже и хуже день ото дня. Писатель не вяжет лыка, на соплях монтирует свой опус в некое скрипящее и разваливающееся псевдоцелое, проговаривая в нем с важным видом всем давным-давно известное. Стерпим это, дальше мало не покажется.
Была бы грязь, плохой издатель всегда ее найдет. Это ж вопрос рентабельности.
Что такое хорошо и что такое плохо?
Поймешь опять же, только обсудив. В конце концов, это просто система координат, без которой не разберешь куда движешься и каково твое местоположение в пространстве.
Проблема большинства пишущих в сети, в том числе о книгах, в том, что они сознательно отказываются от размышлений в ценностных категориях (что ставит вопрос о том, на чем основаны их оценки, которые все равно проскальзывают).
Откровенно рекламный характер блогерских материалов – апелляция к глупости и бездумью. Воспитание плохого потребителя, которому что ни положи в рот, все сжуют – игра на понижение. Спекуляция на вечной потребности человека в том, чтобы переложить на кого-то бремя выбора и ответственности. При всем при том, при этом ответственности у блогера за свои слова, как правило, никакой.
«Я так почувствовал, мне так показалось, таким я вижу мир». «Всего лишь мое мнение». Какие здесь могут быть претензии? Маска субъективизма ставит блогера выше всякой морали, позволяет ему искажать реальность в угоду себе, клеветать, сознательно вводить в заблуждение, в то время как, к примеру, издатель за рекламную информацию, за то что он выпускает и публикует отвечает головой. И огребает по полной, не только когда заявленное оказывается несоответствующим действительности. У издателя есть репутация (я не говорю о ее качественной стороне, она может быть любой – положительной, отрицательной, высокой, низкой), но просто как факт она есть, и ему всегда есть что терять. У блогера, сколько бы ни твердилось о персональности бренда, она отсутствует. «Я - не я и лошадь не моя. Это вообще ник. Если чо, заведу другой».
Известность и количество не показатель репутации. Скорее моды и популярности.
Если у блогера и есть этика, то чисто корпоративная. Так не должно быть, но так есть. Оказавшись в сети, некоторые начинают думать, что общечеловеческие правила этики и этикета на них совершенно не распространяются. Есть только групповая и возрастная сплоченность, психология стаи, эйджизм. Нет нужды проверять достоверность информации и тестировать адекватность собственных ощущений, вдумываться в проговариваемое и прочитанное. Зачем? Я – мерило всех ценностей.
Эти ребята-девчата держатся за друг дружку и ценят стайность почище наших писателей. Грязная этика потного Гарри.
Подобного рода атрофия морального сознания, которая к тому же поддерживается извне и сверху авторитетными критиками (у нас такой одна штука), оставляет в распоряжении блогеров хрестоматийную готтентотскую мораль: я обманул – хорошо, меня обманули – плохо. Здесь спектр всех изъянов – от письма о книгах без прочтения до нападок на кого угодно под любым предлогом, просто встал не с той ноги, или буквы не те прочитал, во сне приснилось.
Дистанцирование от этики продолжается в показном воздержании от оценивания под благовидным предлогом: «Зачем ругать книги, пробуждая хейтерство? Я такой благой, что разрешаю существовать всем на равных правах, в отличие от плохих людей, толкующих о сортах и рангах».
Но все в мире, литература тем более, держится на оценивании и ранжировании. Издательства, по праву эксперта (то есть человека с внятной картиной мира и конкретными принципами), отбраковывают дурные рукописи и отбирают, согласно их мнению, естественно, хорошие. Что станет с книгоизданием, если начнут издавать все подряд, а читатели потеряют всякое различие между дурным и хорошим? (Последнее, кстати говоря, и происходит ныне, когда в то или иное издательство проникает очередной нелюбитель хейтерства, поклонник философии кота Леопольда).
Так что же такое хорошо и что такое плохо?
Опять не буду вдаваться в подробности. Выступление и без того затянулось. Буду говорить в общем.
Хорошее-плохое бывает нескольких сортов.
1) Когда в книге плохо все – язык, сюжет, герои – это очевидно, заметно невооруженным глазом;
2) Книга может быть неважно написана, но не лишена эмоций, настроения или любопытных идей;
3) Есть книги напротив, безупречные в плане стиля и совершенно вредные или пустоголовые в плане содержания;
4) И, наконец, существует редкий вид, где замечательно все – «и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
Книги первого сорта, худшее из худшего, как правило, на прилавок не попадают. Хотя есть исключения в виде российской прозы, детективов, фантастики (низкий жанр, качество необязательно?). Вообще это признак непрофессионализма и довольно циничного отношения к читателю: быдло, скушают все. Издание быдлокниг, литературных фальшивок – по идее, несмываемое пятно на репутации издательства.
Нормальное издательство тем и отличается от плохого, что оно уважает читателя. А потому не тупо лупит с него деньги, окучивая его блогерскими отзывами, а наоборот старается держать его подальше от разной дрянь, сколь бы ни привлекательна с коммерческой точки зрения та ни была, и какими бы медальками и премиями ее не обвесили. Мы же не хотим лишиться всех наших клиентов? Наивно думать, что всякая книга ведет человека в храм литературы, есть целая куча таких, что оттуда наоборот уводит. Не приучает, а отучает от чтения, от способности мыслить, развиваться. Поэтому у ответственного издателя всегда есть вот эта миссия – создавать условия для безопасного, развивающего личность чтения. Осознают ли, что такая миссия распространяется на них блогеры?
К плохому люди привыкают быстро, к хорошему тяжелей. После дурных книг вектор притязаний всегда идет вниз. Хочется еще какой-нибудь дряни позабористее. Литературного денатурата пожестче. Чтоб шибало, чтоб с ног валило, чтоб заколдобился. Распространение такого рода книг, блогерская их поддержка – не только демонстрация собственной тупости и дурновкусия, но и демонстрация того, что читать модно…среди дураков. Книги для отупения. На многое из того, что сейчас стоит на книжных полках вполне можно лепить такого рода ярлычки. И это связано не с жанром и не с автором, а с тем, что у них внутри.
Возвращаясь к разговору о блогах, можно сказать, что большинство из них (следует тут зацепить и пиар-отделы пары гигантских издательств), заняты в последние годы только одним: формированием образа читателя-фрика (разновидность упомянутого выше торчка). Чтение из нормы становится причудой не вполне здорового психически человека. Нормальное издательство с дебилизацией чтения, с превращением его в достояние сумасшедших не согласится никогда. Оно не должно опускаться до такого рода литературы, оно не должно поощрять такого рода «читателей» и блогеров, которые одним видом своим воплощают ходячую антирекламу литературы и чтения.
Вся страна может сойти с ума, читатель – нет.
Конечно, книги безусловно плохие пытаются мимикрировать под все остальные. Что не есть хорошо, абсолютный убыток для всех. Поэтому у людей, объединенных любовью к чтению по обе стороны печатного станка, есть общий моральный императив – борьба с книгами плохими в абсолютном измерении.
Относительно остальных («книга состоялась, но там, по-моему, есть проблемы») возможны дискуссии, которые, в конечном счете, идут всем на пользу. В процессе этого обсуждения (что и как сказал автор, что в книге сказалось) и рождается потерянное современной литературой критическое поле. Критике трудно появиться там, где есть монолог. Критика предполагает диалог и дискуссию. Последняя полезна еще и в том плане, что позволяет увидеть многообразие подходов, сложность и неоднозначность текста. Кому-то книга и в самом деле не подойдет, другому напротив. Многообразие мира выражается в многообразии вкусов и пристрастий. Монологическая речь не позволяет всему этому проявиться и соответственно не дает книге найти своего читателя, раскрыться в полной мере. Эпоха однообразия далеко позади, литература стала многоцелевой и в этом смысле текст редко когда рассчитан на всех без разбору.
Но книжное блогерство в его нынешнем состоянии не позволяет говорить о диалоге, в котором помимо содержательного книжного момента можно было бы не только очертить собственную этическую систему координат, но и проверить ее на прочность и жизнеспособность. Практически во всех блогах веет дух изоляционизма. Вот у меня здесь есть свой огородик, садик, не трогайте меня, пожалуйста. И я никого не буду трогать, ну разве только для пиара чуток.
Отсутствие проверки собственной системы взглядов (а есть ли она, система?) однако страшнее всего: а вдруг не выдержит, не работает, тогда как? Поэтому на данный момент перед нами, как и в усохшей критике, звучит монолог нескольких лиц, не желающих меняться и постепенно приходящих к мысли, что, пожалуй и вокруг ничего менять по существу не следует.
Позитив без идеала и эстетика сопутствующего товара
О вреде позитива было уже сказано выше. Здесь можно добавить. Засилье позитивной интонации чревато не только потерей объемности восприятия литературы. Обилие позитива почти всегда создает ощущение большого надувательства. Всегда есть недовольные. Это нормально. Есть те, кто не понял, не расчитал. Или напротив, заглядывает дальше остальных и отличается завышенными требованиями. Ни одна опубликованная книга не идеальна. Но движение к идеалу возможно, если говорить не только о достоинствах, но и недостатках.
Но вот неожиданность, понятие идеала, видимо, утрачено в блогерской среде. Позитив без идеала - так можно было бы определить наиболее распространенную позицию. Мне и так хорошо. Нет представления о том, что нужно куда-то идти, что-то менять, к чему-то стремится. Я не хочу ничего менять. Но как раз в том и суть, что издатели работают в логике постоянных перемен. К этому их подталкивают авторы, социальная обстановка, коллеги-конкуренты, естественное стремление разнообразить издаваемую палитру. Какой смысл топтаться на месте? В конце концов это просто скучно.
Отчасти желание копошиться в имеющемся у блогеров объяснимо указанным ранее отсутствием системы координат: верх-низ, лево-право. Тут уже вопрос не столько в морали, сколько в недостатке элементарных навыков чтения. Нередко блогеры, даже те, что считаются лучшими, неспособны качественно прочитать книгу. Чтение иностранного списка премии «Ясная Поляна» в этом году постоянно порождало чувство недоумения: глядят в книгу – видят фигу.
«Я люблю». Кто бы знал, что это значит? В книжных блогах буйствует эстетика чувственности. Где мысль? «Радость чтения», если судить по тому, как идут дела, подменяет процесс постижения книги. На первый взгляд, никакой разницы. Мы с детства слышали присказки про то, что плод учения сладок. Но нынче речь идет уже о самом процессе (сладок должен быть и он), а не результате, который потом и в самом деле облегчает процесс чтения в дальнейшем.
У писателей это проявляется в виде интеллектуальной литературы без признаков интеллекта. У пишущих о литературе в критике без критики, в рецензировании без оценок. Вода дистиллированная. Столько корректности, что забыли для чего собрались.
Отсутствие идеалов и принципов разлагает. Один из примеров – негласный сговор издателя и блогера, нарушающий здоровую этическую основу между ними: честный отзыв в обмен на книгу в прямом понимании этого слова. Речь не столько о прямом диктате, скорее о другом. Неважно качество рецензии, важен факт позитивного отклика. Это ведет к общему понижению качества, падению нравов. Плохие книги влекут за собой плохое (то есть безликое безоговорочное позитивное) рецензирование, плохие рецензии поощряют к упрощению разговора и выпуску новых плохих книг. Ухудшению качества способствует и простой блогерский чес – 40 книг о том, 50 о сем. Одно дело, когда перед нами информация, хотя зачем она, другое, когда претензия на отзыв, впечатление.
У критика не существовало обязанностей перед издателем. Последний для него был фигурой чисто технической, на уровне типографии какого-нибудь Чебоксарского имени Красного Знамени полиграфкомбината. Так было, хотя я не уверен, что так должно оставаться и поныне. Позиция блогера демонстрирует неизбежность более тесного взаимодействия с издателем. Потеря опосредующего звена задает основную этическую коллизию – хорошие отношения, которые приведут к плохим книгам или правда-матка ради общего дела. На все это накладывается еще вот какой сюжет – пиар блога, распространение своего мнения. Хорошими делами (то есть отрицательными рецензиями на спорные, неудачные или, по мнению блогера, плохие книги) прославится нельзя. Перепосты и ссылки существуют только на позитив. Так воспроизводится ложь, угодничество и все такое прочее хорошее и благое, ведущее в ад и блогеров и издателей. Но именно на этом нынче делается карьера, на потере идеалов, самоуважения, на беспринципности.
Иначе как крахом адекватности восприятия действительности не объяснишь и аудиовизуальную подачу книги в видеоблогах и подкастах. Зачем она нужна. Возможно, я чего-то по старости лет не понимаю. Быстрее же прочитать, чем увидеть или прослушать.
Я как-то не уверен, что визуальное подчеркивает и оттеняет главное в книге – текст. Попытка подать книгу в вычурном, винтажном антураже и интерьере скорее не красит книгу, чем подчеркивает ее достоинства.
На традиционном блогерском фото в книге важно внешнее. А между тем вся эстетика находится внутри. Доминирование внешнего над внутренним не соответствует природе книги. Есть обложка, внутреннее оформление, и должны привлекать они, а не россыпи роз и шоколадок вокруг. У нормального издателя, про нынешнее «Эксмо» (отдел современной прозы не будем) или издательство «Аркадия», с внешним видом более-менее все в порядке. Если нет, то уродливую внешне книгу, уже не спасешь ничем, никакими присыпками.
Но, как по мне, большинство фотостараний связаны не с обыгрыванием обложки, а с ее вписыванием в контекст совершенно с книгой не связанный.
Летнее фото, книга на унитазе – квинтэссенция типовой фотоэстетики книжного блогера. Нет никакой разницы стоит она рядом с чашкой или с чашой куда отправляется ее переработанное содержимое. Книга – сопутствующий товар, часть картинки, а не центр. Один из элементов.
По существу, в большинстве такого рода картинок мы имеем дело с пошлостью. Книга всегда против пошлости. Опошление – обессмысливание самой книги. Но пошлыми красотами как раз и переполнены многие блоги.
По просьбам наших читателей
В заключении затянутого спича хотелось бы коснуться еще одной темы. В настоящий момент как мне думается, обрисовалась еще одна интересная проблема: для кого работает издательство – для читателей, для блогеров, для себя, для литературы? Последние два момента в целом не вызывают сомнений, а вот с первыми двумя надо определиться, потому что блогер не всегда равен читателю: можно писать о книгах не открывая их, это не так трудно на самом деле. Не всякий читатель имеет блог и разделяет специфическую систему ценностей. Обслуживая мнение узкой группы блогеров можно потерять читателя. Так литература потеряла его уже, обслуживая критику. Литература повестки, к которой нас нынче стали призывать (пишите про «Курск» и про меньшинства) – это очень узкий сегмент. Вы не боитесь, что завтра вы уже окажетесь сняты с повестки?
Завязавшийся ныне разговор, что издательство должно издавать то, а не это, выдержанный в рамках критической традиции «давайте хорошее, а не плохое» имеет смысл. В остальном – это покушение на главное чем обладает издатель, на независимость. Социальный заказ советского времени пытаются подменить узкогрупповым и даже индивидуальным, сохраняя при этом всю атрибутику значимости последнего. И здесь в этом напоре сказывается указанная уже безответственность. Издатель рискует деньгами и репутацией, юридической ответственностью Блогер игнорирует все это, обвиняя в косности того, кто скорее проявляет естественное благоразумие и понимание того, что Вася Пупкин заказавший определенную книжку весь тираж, скорее всего, выкупить не сможет.
Наконец, глупо требовать текстов о событиях, важны тенденции. С событиями мы каким-нибудь сами разберемся. У нас есть блогеры, в конце концов. Не книжные.
* * *
Начав с констатации того, что нет коренных противоречий между критикой и блогерством, в итоге приходишь к обратному. В своем нынешнем состоянии блогер не способен сменить критика, не потому что не обладает соответствующими навыками, а потому что само сообщество блогеров организовано на принципах несовместимых с литературой и книгоизданием. Непонимание природы книги, отсутствие чувства ответственности и сколько-нибудь внятного этоса – таков нынешнее состояние данной сферы. Деятельность блогеров обычно воспринимаемая как пропаганда чтения, на самом деле имеет, как и все у нас дисфункциональный характер. Подобно многим другим сферам, эта область деятельности замкнута на саму себя и имеет на данный момент мало общего с развитием настоящего интереса к книге. Книга в подавляющем большинстве блогов не есть самоцель, а просто тематический повод для собственного позиционирования.
Очевидно, что популярность блогов какое-то время будет расти, а потом сойдет на нет. Эти люди постепенно дискредитируют сами себя и ту область к которой себя причисляют. Создание новой, теперь уже блогерской номенклатуры, представители которой мало чем отличаются от недавнего пантеона почившей критики, - единственное на данный момент достижение блогеров. Впрочем, записать его себе в заслуги следует скорее старому литературному барству, которое посредством этого продолжает поддерживать пребывающее в кажимости литературное бытие.
Сергей Морозов