В издательстве «Роман-Газета» вышел в свет очередной роман известного прозаика Юрия Козлова «Новый вор».
Ю. Козлов – едва ли не самый глубокий современный русский писатель, успешно работающий в жанре «интеллектуального романа», философского и футурологического триллера.
«Новый вор» - книга-сенсация, книга-предчувствие, яркое сатирическое полотно о нашей современности и вероятном недалеком будущем. Как и в некоторых своих предыдущих романах – «Геополитический романс», «Колодец пророков», «Проситель», «Реформатор» - Ю. Козлов и теперь с присущими его таланту глубиной и мастерством раскрывает перед читателем глобальный смысл и отдаленные перспективы многих сегодняшних событий и портреты фигур, которые пытаются «проектировать» будущую судьбу России.
Камо грядеши? Этот легендарный вопрос хоть раз в жизни задавал себе каждый мыслящий человек. Казалось бы, всего два простых устаревших слова, но в них заключено прошлое, настоящее и будущее.
Куда идем? В наши смутные времена смешения всех морально-этических норм, подмены прежних символов веры – имитациями этот вопрос со страниц своего нового романа не боится задать читателю Юрий Козлов, предлагая заглянуть в себя и определиться, наконец, с выбором пути на той роковой развилке дорог, где оказалась Россия в начале ХХ1 века. Тем более что и на Западе правят силы, инициирующие процессы с весьма сомнительными для собственной цивилизации последствиями: там «не было никакого плана переустройства мира. Они просто тянули его в могилу вместе с собой! Если они были людьми Запада, как считали в России, то почему с не меньшей страстью, чем Россию, уничтожали Запад – наводняли пришлыми народами, рассаживали в правительства и на выборные муниципальные должности геев, лесбиянок, индусов, арабов (в глухой ледяной исландской деревне у подножья вулкана с непроизносимым названием Перелесова (главный герой книги – прим. авт.) важно встретил бургомистр-полинезиец), мешали европейцам заводить и воспитывать детей?»
Эти силы «тупо играли народами, золотом, цифровыми технологиями, ядерным оружием, пытались редактировать ДНК, насиловали климат, лезли в Гольфстрим и Антарктиду. Они генерировали предсмертное безумие, гнали его через телевизионные и компьютерные экраны в мир, обрушивали на слабые головы правителей и обывателей, не предлагая взамен ничего. Точнее, предлагая нечто, что было хуже, если не сказать ужаснее, той жизни, какой люди жили в данный момент. Выходило, что Перелесов, полный знаний, сил и презрения к любым авторитетам, был наёмником… да, отсроченной, выдаваемой за жизнь смерти!».
Уже по этим цитатам из романа «Новый вор» очевидно, что встреча с таким собеседником, как проза Ю. Козлова, всегда обещает интеллектуальное и духовное потрясение. Многие утвердившиеся в твоей картине мира сюжеты и явления под воздействием романов Козлова вдруг начинают требовать перетолкования и переакцентировки, смутные догадки обретают черты сбывшегося провидчества - результата писательского «предведения» (от понятия – ведающий), беспощадно и буднично обнажающего еще не различимые большинством «концы и начала» многих важных событий в современной российской действительности, проникающего в их суть. Как скальпель хирурга в больную плоть. Но выздоровление не гарантировано…
Поначалу, по мере чтения романа «Новый вор», при всем мастерстве Ю. Козлова создавать интригующие и, временами, провокационные сюжетные коллизии, заостренные, порой, до гротеска, внутренний протест вызывает кажущаяся противоестественной бесстрастная нечувствительность автора к тому, что происходило и происходит с его персонажами. Пока не начинаешь понимать, что это единственно возможный точно выбранный литературный прием. Ледяное бесстрастие интонаций повествования оттеняет насыщенность текста иронией и символами, рождая когнитивные эмоции у читателя, побуждающие преодолевать стереотипные представления об окружающей реальности, убаюкивающее желание умственного комфорта, требует прорываться сквозь имитацию злободневности в разнообразном информационном шуме.
В этом смысле «Новый вор» - лакмусовая бумажка: кто отмахнется от этой прозы, навесив пренебрежительный ярлык «конспирология», тот узнал себя, услышал свои рассуждения в речах персонажей романа, в том или ином ранге посвященности работающих на очередную «перестройку» с трудом поддающейся «архитекторам» нового «дивного мира» России.
Ю. Козлов глубоко и подробно раскрывает в романе кризис личности и – шире – гуманизма в пространстве грандиозного социального эксперимента, охватывающего целые цивилизации, где запущен процесс ломки традиций, исход которого пока не явлен отчетливо, хотя существует в сценариях тех сил, которые смотрят на народы и страны, как скульптор на безгласный, лишенный культурного и исторического сознания неживой материал, подготовленный к лепке.
Пока же наша реальность, о которой в узнаваемых и метких деталях пишет Ю. Козлов, например, в напоминающих атмосферой «Гернику» картинах уничтоженного завода «Молот» или погружающейся в небытие русской провинции… реальность, какую мы сотворили и где находимся, еще отдаленно укладывается в классику. Например, в начальные строки знаменитого стихотворения Ахматовой, созданного под впечатлением трагедии революционных перемен столетней давности:
Всё расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано…
Но - не в его мерцающее надеждой продолжение: «Отчего же нам стало светло?»…
В финале романа Козлова света нет.
Есть апофеоз насилия (зато высокотехнологичного!) ради торжества «новых воров», «всеобщих и всеобъемлющих», но уже не удовлетворенных кражей материальных ресурсов (да и все украдено!), претендующих на большее – на онтологические основы человеческого существования. В их проекте предусмотрена кража будущего, исчезновение стран и народов из истории, из метаисторического контекста развития.
Ведь невозможно считать «светом» грядущего обновления, знаком близости «чуда» преображения России из тьмы разрушительного хаоса «перемен» зарево от взрыва точечного заряда с обедненным ураном, прожигающего землю чуть ли не до ядра. А заодно и возникший шанс на альтернативное будущее, не запрограммированное «продвинутыми» «умами» обученных в элитных иноземных спеццентрах социальных стартаперов во власти, эффективных менеджеров.
Люди-куклы направляют ход событий в стране. Вот, к примеру, молоденькая заместительница министра просвещения, представительница нового, как ее характеризует автор, «даже краем не задетого СССР, поколения… Она росла на другом, без старых трещин и проросших сквозь бетон деревьев фундаменте … даже секс не играл в жизни девчонки сколько-нибудь заметной роли… Выпускница колледжа Всех Душ существовала вне любви, как подземная личинка, вне неба».
«Вне неба» существуют и «экономический чекист» Грибов, и циничный международный финансовый авантюрист Линдон, и любитель псевдоправославных обрядов, с трепетом не называемый Сам, да и примкнувший к этому зловещему кукольному театру главный герой романа Перелесов (при всем пока еще теплящемся в нем атавизме человечности и попытках рефлексии). Все они, хоть и уповают на бессмертие, в общем-то, одноразовые особи, они уже мертвы в пространстве, которое сами же тщательно выстроили, куда «опустили» страну, не умея любить и чувствовать себя по-настоящему живыми. Будто сошедшая к нам из офортов «Капричос» Гойи - это челядь региональных масштабов, существующая для себя и во имя свое, винтики внутри глобальной машины, для которой нет тайн мироздания и духовных начал в человеке. Все идеальное и высокое «снято» у них в голове, стерто кнопкой «delete». Тем более что народ, обильно залитый «словесной телевизионной водой», отвлекаемый «разными мероприятиями, вроде выборов, наделения всех желающих землёй на сопках Манчжурии, подъёмом с колен, спортивными состязаниями и подробностями из жизни эстрадных звёзд», в представлении того же Перелесова, «… взялся за ум, нащупал золотую середину, обрёл желанное равновесие между Николаем Вторым и Сталиным, Иваном Грозным и Горбачёвым. Между давить и терпеть. Рваться в космос и тихо жить на земле. Русский народ в кои-то веки самостоятельно выбрал себе национальную идею – потребление и стабильность».
Нет света в финале романа. Но нет и у победителей, успешно подавивших противодействие своим планам, уверенности в том, что погас, не проснется «многоголовый народный вулкан». Для них по-прежнему остается актуальным вопрос: «Что нам делать с Россией?».
Людмила Лаврова