Дело оставалось за малым, найти хорошего мастера и выбрать эскиз. Триша хотела надпись, а поэтому компьютер был переполнен картинками надписей в разных стилях.
«Вот, мам, смотри!» - девочка показала матери картинку, на которой изящно была выведена фраза «Alea jacta est»
– Вот такую татуировку хочу! – Миссис Мариэйбл покачала головой и осознала, что дочь настроена серьёзно. Назад пути не было. Молчание матери было принято за согласие и оставалось только найти стоящего тату-мастера.
В поисках того, кто будет делать тату, Патриции согласился помочь её двоюродный брат, который оперативно скинул ей с десяток аккаунтов разных мастеров. Триша нажала на ссылку в середине списка и увидела молодого человека.
Изучив его страницу, она была, мягко говоря, не в восторге. Худой, длинные темные волосы - живя в маленьком городке, таких экземпляров Триша не встречала. Ко всему прочему Роберт, так звали мастера, был не особо общительный; но работы, и правда оказались очень красивые и аккуратные. Решив не тратить время, Триша остановила свой выбор на нём. Договорившись с мастером, которому, как оказалось, всего 19 лет, девочка была в предвкушении назначенного часа.
Роберт жил в городе под названием Устинорск, расположенном в 120 километрах к северу. Добираться туда нужно было на машине или маршрутном такси. Ехать около двух часов, поэтому в назначенный день, встав пораньше, миссис Мариэйбл и Патриция отправились в путь.
Триша сидела на кресле у окна, в наушниках играли «нервы», за окном светило солнце, весна вступала в полную силу, настроение было отличное. В предвкушении чего-то нового, девочка не заметила, как прошли два часа и они оказались в Устинорске.
Роберт был талантливый, но ещё только начинающий тату-мастер, поэтому, за неимением своей студии, работал с выездом на дом. Сняв квартиру на несколько часов и сообщив ему координаты, Патриция и миссис Мариэйбл стали ждать.
Для Пэтс это время было особенно мучительным, ведь она так долго хотела татуировку: перебрала огромное количество материала по уходу за тату, читала о разновидностях тату-машин, и антисептических средствах, в общем, — всё, что хоть как-то было причастно к татуировкам Патриция уже изучила. Время тянулось долго, но спустя час Роберт позвонил и попросил встретить его. Пэтс спустилась и отправилась к припарковавшемуся неподалеку мотоциклу, Роберт надел на плечи рюкзак, сняв шлем, повернулся к Пэтс.
На секунду они встретились взглядами и…. она поняла, что влюбилась…
Его изумрудные глаза смотрели, казалось, в самую душу. А улыбка была просто обворожительна; особого шарма придавали ямочки на щеках. И длинные волосы уже не казались ей такими ужасными. В этот момент, всё... абсолютно всё, казалось ей идеальным. Патриция стояла, как завороженная и не сводила с него взгляда. В чувство привел голос.
— привед, ну показывай куда идти.
До квартиры она дошла, как на автопилоте, Роберт познакомился с миссис Мариэйбл и, подготовив необходимое оборудование, начал делать татуировку. У Пэтс была такая эйфория от прикосновения его рук, что она не чувствовала боли. В её голове мелькали мысли, как они обнимаются, как гуляют… но она понимала, что это всего лишь мечты. Что он просто сделает татуировку, уедет и они, больше никогда не увидятся. Патриция твердо осознала, нужно что-то предпринимать.
По дороге обратно все так же светило солнце, в наушниках играли «нервы», но никакой радости на душе не было: девочка ехала и не понимала, что случилось, Роберт не выходил у нее из головы, слёзы катились сами по себе, внутри было чувство будто от души оторвали кусок и теперь там пусто и больно.
Отныне Патриция засыпала с мыслями о нем и просыпалась. По сто раз пересматривала его фотографии и всеми способами искала хоть какую-то дополнительную информацию о его жизни. Разговаривал он неохотно, из него приходилось вытягивать каждое слово, но девочка не сдавалась. Из социальных сетей она узнала, что у него день рождения 26 апреля, а значит, Роберт — телец, который любит мотоциклы, рок, тату и пирсинг.
С такой неформальной личностью девочка сталкивалась впервые, но надпись на шее гласила «Alea jacta est», а значит, отступать уже было нельзя. Да и она начинала осознавать, что готова слушать и про «моты», и про «татухи», «партаки», «вписки», «покатушки» — про что угодно, лишь бы Он писал…
