ЕВГЕНИЙ КОТОВ "В ПОГОНЕ ЗА ЦВЕТОМ"
Начиная блок о творчестве моего отца Евгения Васильевича Котова, я использовал его собственное предисловие к одноимённой книге. Он был художник, поэт, писатель, фотограф. Он прожил 90 лет и оставил такое огромное творческое наследие, которое осилить, наверное, потребуется столько же... "ПРЕДИСЛОВИЕ
Болит голова!..
Моя дорогая,
Болит голова: ну что скажешь ты мне?
Взметнулась под небо мечта золотая,
Подвластная бурной житейской волне.
Я болен уже седьмой год. Инвалид второй группы. Нетрудоспособен. Тоска по живописи одолевает меня. В этом году сделал очередную попытку, уже третью за время болезни, вернуть себе профессиональную форму художника-пейзажиста. И вот результат! Началось тяжёлое заболевание моего хронического заболевания. В записной книжке , вместе с привычными для художника заметками, касающимися тонкостей ремесла, - посещения художественных выставок, музеев, художественных советов, - появились тревожные записи о неутихающей, изнурительной головной боли и… неожиданные для меня рифмованные строчки.
Кисть выпала из рук. Но красота зримого мира, - красочность, цветистость, светоносность вечно меняющейся природы: ее, так волновавший меня всегда настрой, - «согласный с чувствами души», - по выражению А.С. Пушкина, - усиливают сердечную боль, тоску по выбранному ещё в юности делу.
Я уже давно хожу, - дважды в день, - по просёлочный дороге, за два с половиной километра от дома, в нашу сельскую больницу на лечебные процедуры. Потом, в любую погоду, бегу в окрестные леса на прогулку, ища в их целительном воздухе спасение от незатухающей головной боли. Горестные мысли, слабые надежды, жажда деятельного бытия, - переполняют мозг, сердце, рождая череду – бесконечную череду дум! Они невольно, подчиняясь ритму шагов, перелагаются в рифмованные строчки. Услышав их назойливое внутреннее звучание, в долгих многокилометровых походах, наговариваю мысленно строфы: раздумья подсказывают тему, окружающая природа – тему. Потом дома, в своей памяти я их исправляю, доделываю, заучиваю наизусть во тьме бессонных ночей. Утром записываю стихи на листках, вырванных из ученических тетрадей детей, ими не полностью исписанных, но уже ненужных, - синих обложках, страницах в клеточку, в линейку, косую клеточку, - или в восьмикопеечных блокнотах из серой газетной бумаги газетной бумаги что выдают для работы на железной дороги «списчицам» вагонов. Мне стыдно на свои, вынужденные болезнью безделки, переводить хорошую бумагу. Я решил лишь поиграть в поэта.
Подставив руку молодой медсестре для очередного укола, я вдруг услышал:
- У вас уже седые волосы… Дети большие?.. В восьмом классе?..
Удивлённо прошептала она.
- Да!.. А что вас удивляет? С виду мальчишка, душою – старик?.. Впрочем, я и сам порою в недоумении: как это всё произошло? Окончил среднюю школу. В 19 лет поступил в Художественное училище. На 21-м году женился. В 28 лет ушёл из средней школы, где преподавал черчение и рисование – надеясь стать художником... Стал им. В 30 лет умирал. Жена роняла бесконечные слёзы у моего смертного одра, родные метались в отчаянии, ища спасения. Спасение пришло!.. С тех пор прошло шесть лет. Я гнал их день за днём, год за годом, надеясь, что чем дальше от роковой черты, тем ближе выздоровление. И вот мне уже 36 лет, а здоровья нет и нет! И нет надежды, что оно придёт.
Она молчала в смущеньи.
- Сегодня шесть часов подряд читал «Годы, люди, жизнь» Ильи Эренбурга. Он пишет: «… В 1938 году неожиданно, после перерыва в пятнадцать лет, я начал писать стихи. Почему это приключилось? Прежде всего, от горя и одиночества…» Сказано как про меня. «… И часто люди начинают рифмовать от одиночества. Тютчев писал:
Как сердцу выразить себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь»
Л.Н. Толстой до смерти бормотал тютчевские строки, которые привёл Илья Эренбург…"
Евгений Котов. Автобиографические стихи.
***
Долю злую –
Крестьянскую долю,
Навязала мне в шутку судьба:
Клок земли – это, значится, «поле»,
Под «железом» - гнилая изба.
Сад вишнёвый… Крапива в задворье…
И вода розовеет в пруду:
Заревое родное раздолье
Вечер водит, купаясь в пруду.
Трактора: за оврагом – «усадьба»;
И мазутная тяжкая вонь…
Разыгралась кошачая свадьба,
Ветер рвёт краснотала гармонь.
Две церквушки. Их кличут – «соборы»;
Из лугов на село чудный вид.
Рыбаки – браконьеры и воры! –
Потеряли и совесть, и стыд.
Ночью тёмною сердцу не спится;
Небо синее – словно вода:
Из дали в плёс зеркальный глядится,
И зовёт, и печалит звезда.
***
Я был свинопас.
Заливные луга –
Луга без конца и без края.
В кустах ивняка что-то шепчет река
Водою кристальной играя.
Песок золотится в предутренней мгле,
Дорога петляет полями.
Три брата в родимом и нищем селе
В колхоз нанялись свинарями.
Ты скажешь:
«Добро! Послужить первый раз…»
Так это ж красивые речи.
Меня называли в селе «свинопас»,
Девчонки дразнили при встречах.
Четырнадцать старшему было тогда,
Мне десять… А брату двенадцать…
В тот год мы навек полюбили луга –
Забыли лишь плакать, смеяться.
Друзей стало меньше: исчезли все вдруг.
Мальчишка! босой и угрюмый –
Трава луговая да ветер твой друг,
Ты им доверяй свои думы.
***
Я знал:
В стихах моя судьба.
Но кто же скажет,
Где твой гений?
И, может, искренне пенье
Достойно лишь плетей раба.
В оцепенении,
В раздумье
Идёшь по краешку беды,
И видишь в ужасе следы
Тебя преследующих мумий.
О Боже! – что это?..
Не бей…
Иль жизнь - обман минутный, злобный?
Я не был никогда свободный.
Потомок смерда.
Сам плебей.
О боль моя, печаль моя! –
Кошмар пугающих видений.
Так что же, жизнь моя,
Ты пенье
Иль в сердце стоны бытия?