Жизнь и книги самой влиятельной анархистки XX века
Детство в Санкт-Петербурге, пропаганда контрацепции, встречи с Лениным и домик в Сен-Тропе — по просьбе Bookmate Journal филолог и редактор фемсерии издательства Common Place Маша Нестеренко рассказывает об Эмме Гольдман.
Дочь
Эмма Гольдман родилась в Каунасе (тогда — Ковно) в 1869 году. Там прошли первые годы ее жизни, затем семья переехала в Кенигсберг, где Эмма окончила школу. О своем детстве она оставила печальные воспоминания: «Розга и маленькая табуретка всегда стояли на виду. Они стали символом моих страданий», — писала Гольдман в автобиографии «Проживая свою жизнь». У Эммы было две сестры и три брата. Старшая — Елена — старалась смягчить печальную участь остальных. Мать была холодна к своим детям, а отец попросту жесток. «Я не помнила, бывал ли он вообще добродушным — разве что только на Суккот, осенний праздник ликования. <…> На Суккот он становился веселым, собирал вокруг себя детей, обещал купить нам новые платья и игрушки. <…> Сколько я себя помнила, отец говорил, что не хотел моего рождения. Он ждал мальчика…» Гольдман заключала:
«С тех пор я узнала, что мое несчастное детство не исключение из правил: многие тысячи нежеланных детей были изувечены бедностью и равнодушием».
Рабочая
Позже Гольдманы переехали в Петербург. Некогда зажиточная семья обеднела, и Эмме пришлось работать на корсетной фабрике. В мемуарах она описывала один случай, хорошо передающий атмосферу, которая царила на производстве. Однажды ее соседка упала в обморок. Женщины стали звать мастера, но тот ответил, что «она просто притворяется». Гольдман так рассказывала об условиях труда на фабрике: «Душные помещения не проветривались. Солнце никогда не проникало в темную мастерскую — свет давали масляные лампы. Шестьсот человек всех возрастов изо дня в день трудились над дорогими и красивыми перчатками за мизерное жалованье. Но нам давали достаточно времени на обед, а еще дважды в день можно было пить чай. За делом разрешалось разговаривать и петь, к нам не придирались и никогда не подгоняли. Так я работала в Санкт-Петербурге в 1882 году».
В то же время Гольдман стала проявлять интерес к политике. От матери она услышала о нигилистах. «„Бесчувственные убийцы! — воскликнула мать. — Их всех надо уничтожить, всех до единого!“ <...> После этого случая я часто ловила себя на мыслях о нигилистах: думала, кто же они такие и отчего столь зверствуют. <…> Через несколько лет я встретила слово „нигилист“ в романе „Отцы и дети“. А когда я прочла „Что делать?“, то поняла, почему тогда неосознанно сочувствовала казненным».
Эмигрантка
Желание изменить свою жизнь к лучшему подтолкнуло ее к мысли об эмиграции. В 1885 году Эмма и ее старшая сестра Елена переехали в США, где жила их тетка. Америка казалась землей обетованной: «Мы стояли <на палубе>, прижавшись друг к другу, захваченные видом гавани и тем, как внезапно появилась из тумана статуя Свободы. Ах, вот она, — символ надежды, свободы, возможностей!» Эмма обосновалась в городке Рочестер, а в 1889 году переехала в Нью-Йорк. Там она познакомилась с представителями анархистского движения, в первую очередь с Александром Беркманом, который сначала стал ее любовником, а потом другом и соратником на всю жизнь.
Активистка
Беркман рассказал ей о теоретике американского анархизма Иоганне Мосте. Он считал, что акции (в том числе террористические) — самый эффективный путь для современного политика. В 1892 году Беркман при поддержке Гольдман попытался убить промышленника и профессионального борца с профсоюзным движением Генри Клэя Фрика, тем самым совершив «пропаганду действием» — поступок, который должен был стать катализатором революции. Покушение оказалось неудачным: Фрик выжил, Беркман провел 14 лет в тюрьме.
Заключенная
Гольдман продолжила свою пропагандистскую работу, всячески стараясь поддерживать своего друга в тюрьме. В Нью-Йорке в 1893 году она выступала перед огромной толпой. Ее лозунги («Протестуйте перед дворцами богачей, требуйте работы! Если вам не дают работы — требуйте хлеба! Если вам не дают хлеба — возьмите его сами!») были истолкованы как призыв к мятежу. Анархистку осудили на один год тюрьмы. В заключении она не изменила своим принципам и старалась если не улучшить жизнь простых людей, то хотя бы не сделать ее хуже: «Однажды главная надзирательница сказала, что мои подопечные плохо работают. „Под руководством другой заключенной они успевали гораздо больше — вам надо их подстегнуть“. Такой совет возмутил меня до глубины души. Чтобы я стала эксплуататором? Никогда! <…> ...Когда они узнали, что я отказалась помыкать ими, вся сдержанность растаяла в тот же миг. По воскресеньям, когда заключенные возвращались из церкви, камеры открывались на час, в течение которого разрешалось навещать соседок. В первое же воскресенье после случая с надзирательницей ко мне зашли по очереди все женщины с моего этажа. Они называли меня „подругой“ и наперебой предлагали помощь: девушки из прачечной предложили стирать мне одежду, кто-то вызвался заштопать чулки. Я была тронута до глубины души».
Феминистка
Гольдман всегда особенно интересовало положение женщин. Побывав в Вене в 1895 году, она выучилась на акушерку, чтобы делом помогать бедным женщинам. Позже Гольдман написала работы «Брак и любовь» (1911), «Торговля женщинами» (1911), «Трагическое в эмансипации женщины» (1911).
Работая акушеркой, она насмотрелась всякого: «Сильнее прочего меня поражала яростная, слепая борьба женщин из бедноты с частыми беременностями. Большинство из них жили в постоянном страхе перед зачатием; огромное количество замужних женщин беспомощно покорялось натиску мужей, а потом они с прямо противоположной решительностью избавлялись от плода. Каких только фантастических методов не изобретало отчаяние: прыжки со стола, массирование живота, прием тошнотворных смесей, „операции“ затупленными инструментами… <…> Мужчины обычно воспринимали беременность спокойнее, но женщины вовсю бранили небеса за жестокость. Во время схваток многие предавали анафеме Бога и своих мужей». Гольдман считала, что «равенство полов является таким же важным вопросом для человека, как наличие воды и воздуха».
В своей работе «Что я думаю…» (1908) она высказывалась еще более жестко и определенно: «Институт брака снабжает государство и церковь неслыханным доходом и средствами, с любопытством вторгаться в область жизни, которую многие люди долго рассматривали как их собственную, их необходимо собственную, священную область. Любовь — это то чрезвычайно сильное влияние на межчеловеческие отношения, которое с незапамятных времен противилось всем законам, которые сформулировали люди, и пробивало решетки церковных и моральных предписаний». Гольдман писала:
«Зачастую, брак — это чисто экономическое соглашение, которое снабжает женщину на протяжении всей ее жизни средством к существованию, а мужчину — красивой игрушкой и гарантирует ему потомство».
Гольдман не первая поставила феномен семьи в политический контекст: своей задачей она видела микроанализ социальных отношений и проговаривание существующих проблем.
Анархистка
На рубеже веков Гольдман продолжала развивать свой талант как публицист и оратор: после выступления на митинге перед трехтысячной толпой она стала очень знаменитой. В 1906 году на свободу вышел Александр Беркман, и они решили вместе издавать журнал «Мать-земля». В это время круг ее общения был очень широк: от теоретиков анархизма до проституток, которым Гольдман рассказывала о правилах гигиены и о том, как оказать первую помощь.
В 1910 году был опубликован сборник работ Гольдман «Анархизм и другие сочинения». Она объясняла, что анархизм — это не синоним хаоса и не всегда террор. При этом замечала: «В борьбе против социальных зол допустимы все крайности, ибо крайние взгляды большею частью самые правильные. То, что я не верю в большинство, диктуется моей верой в возможности отдельного человека». Несмотря на сочувствие рабочим, у Гольдман не было слепой веры в народ. Она считала, что нужно поднимать социальные вопросы, и таким образом, возможно, у большинства пробудится самосознание. Именно условия существования — а не прихоть или желание причинить вред — и делают людей анархистами.
В 1916 году Гольдман вновь арестовали за распространение литературы о контроле над рождаемостью. Она справедливо считала аборты следствием неравноправия и тяжелого положения женщин. Вместе с Маргарет Сэнгер Гольдман выступала за планирование семьи и контрацепцию. Активистки попали под действие закона Комстока, определявшего подобные публикации как непристойные.
Год спустя, в 1917-м, Голдман снова оказалась в тюрьме: теперь за создание «Лиги против призыва». Ее и Беркмана признали виновными, осудили на два года и рекомендовали к депортации. Вскоре их выслали в Советскую Россию. Здесь анархистов ждали встречи с Лениным, Горьким, Махно и другими. Гольдман обожала Горького и даже включила его произведения в свой цикл лекций по русской литературе. Она прожила в России два года, но решила уехать после подавления Кронштадтского восстания в 1921-м. В 1930-е годы Гольдман продолжала следить за событиями в СССР и подвергла резкой критике сталинский режим, назвав его одним из самых бесчеловечных.
Писательница
В 1920–1930-е Гольдман скиталась по Европе, пока Пегги Гуггенхайм не собрала деньги и не купила ей небольшой домик в Сен-Тропе. Здесь Гольдман и написала «Проживая свою жизнь». Эта книга стала основным биографическим источником для всех, кто занимается ее наследием.
В 1933 году она наконец-то смогла вернуться в США и в 1934-м провела 90 дней в лекционном туре по стране.
После самоубийства Беркмана в 1936 году Гольдман посетила Испанию, чтобы поддержать республиканское правительство в гражданской войне против франкистов. До самого конца войны она писала статьи для издания Spain and the World и собирала средства для помощи Испании.
Гольдман умерла 14 мая 1940 года в Торонто.
Мемуаристка
Наследие Эммы Гольдман весьма обширно, на русский язык переведено далеко не все. Мемуары «Проживая свою жизнь» вышли в «Радикальной теории и практике» в 2016 году. Как остроумно пишут о Гольдман ее русские издатели,
«эта женщина осуществила все радикальные идеи за 100 лет до того, как они зародились в вашей голове, и знала всех, с кем стоило познакомиться в то время».
Книга Гольдман — это не только история отважной женщины, но и история анархизма в России, Европе и США начала XX века. При этом «Проживая свою жизнь» совсем не похожа на (авто)биографии революционных вождей, к которым мы привыкли. Авторка предстает человеком, любящим жизнь, а не просто тем, кто преследует некую высокую цель: «Я не верю, что Дело, наш прекрасный идеал — анархизм, свобода от навязанных устоев и предрассудков — может призывать нас отречься от радостей жизни. Я настаивала: наше Дело не должно требовать, чтобы я стала монашкой, а наше движение не должно превращаться в монастырь. Если Дело такое предусматривает — я не хочу за него бороться. Я хочу свободы, права на самовыражение, всеобщего права на нечто красивое, яркое. Анархизм для меня — именно это. Я буду жить именно так, не оглядываясь на остальной мир, на тюрьмы, преследования — ни на что. Да, даже если меня осудят самые близкие товарищи, я буду жить прекрасным идеалом».
Автор: Мария Нестеренко
