Очарование тайны. Зов неведомого. В живописи, литературе меня всегда привлекало именно то, что невидимо. Что только угадывается за строкой, за рисунком. С музыкой проще и сложнее одновременно - она полностью обращена к подсознанию.
Может потому меня всегда так влекла Золотая Орда, что это ушедшее царство почти совсем забыто и призрачный образ его сплетается из редких нитей фактов узелками воображения?
Грозные ханы, коварные царицы, великолепные дворцы и богатые города, нередко оставили о себе лишь пару строк на бумаге или только имя на монете.
Остальное призрак.
Если бы книга, попавшаяся мне много лет назад, называлась как-то иначе, может я и не попал под очарование этого имени. Но она называлась "Загадочный город Мохши".
Это была история, как искали и нашли таинственный город, который был известен только по надписям на монетах.
О нём и поныне знают только по немногочисленным находкам археологов. А это "гробницы, мумии и кости". Они молчат. История города по прежнему окутана тайной.
Почему, возник огромный город в глухом углу, за лесами?
Время его расцвета совпадает с первыми годами правления Узбека и согласуется с глухим упоминанием хрониста, что первые восемь лет хан провёл в северных краях своего государства. Даже была официальная версия для иностранных дипломатов на этот счёт - из любви к охоте.
Почему Мохши не попал на страницы восточных хроник понятно - далеко. Тамошние посланцы в мордовские леса не добирались.
Но, если город был столицей и резиденцией хана, то совершенно неясно почему это не отметили русские летописи. Ведь он находился совсем рядом с русской границей. А как раз первые годы правления Узбека были временем активной русской политики. Самый пик московско-тверских разборок. Русские знали Мохши, правда звали его по-своему Наручадь. Видимо, традиционное название. Но, совершенно его не выделяли.
Когда я стал писать повесть, действие которой происходит в Мохши, то сразу столкнулся с недостатком материала. Пришлось набирать буквально по крупицам.
Получилось или нет судить читателям "Венгерской воды".
Сейчас я снова вернулся туда из-за ханши Баялунь. Точнее из-за подкинутой мне версии, что имя её похоже на мордовское.
Семь веков назад в тех краях жили таинственные буртасы. Народ о котором давно спорят и со временем эти споры только усиливаются.
Перечислю только ниточки, а уж в узелок пусть их каждый увяжет сам.
Утемиш-хаджи упоминает жену хана Тохты Келин-Баялунь. Мне сказали, что Келин означает сноха. Баялунь приходилась снохой хану Менгу-Тимуру. А вот муж её был всего лишь царевичем, да ещё и рано оставившим супругу вдовой. Как должен был определяться её статус? Естественно, выгоднее было называться снохой хана.
Считается, что юный Узбек после смерти отца скрывался на Кавказе. Однако мне попалось упоминание, что в тексте, якобы не назван прямо Кавказ. А названа страна аланов или ясов. Если это так, то это может быть указанием на буртасов.
Тогда и взлёт Наручади-Мохши и пребывание Узбека в северных лесах вполне оправданы.
И ещё ниточка.
Археолог Краматорский рассказывает о погребении, найденном недалеко от Аткарска. Это как раз у края мордовских лесов. Погребённая там женщина имела на себе золотой знак с тамгой Менгу-Тимура. Скорее всего, была его дочерью. Это значит, что её супруг имел титул гургена, что позволяло ему причислять себя к Чингизхановскому роду.
Но, это я уже начал узелок закручивать. Останавливаюсь