— Будто уже весна настоящая, правда? Птицы, воздух, радость, чувствуешь все это?
На самом деле мой чердак ощущал только головную боль, пусть и легкую, да некое сметение внутри себя, чего давненько не приключалось. Смотря в её по-настоящему радостные глаза, я слегка недоумевал, но мне было приятно. Перепрыгивая окрашенную лестницу, мы зашли внутрь, где теплые стены и горячий кофе располагали к максимальной уютности и открытости. Вчерашняя ночь никому не давала покоя и по этому о ней мы и проговорили большую часть времени. Насыщенность событиями последней недели вызывала слабую панику, как и от личностей, в ней задействованных, так и от ее завершения. Мы говорили, смеялись, задумчиво молчали, глядя в потолок. Это было приятно. Наконец то расслабленность, полная внутренняя и душевная. Но когда она приближалась, чтобы сказать что то настолько тихо, дабы даже нарисованные осы на стенах не услышали, я ощущал своим ухом её дыхание. Горячее, до одури знакомое и родное. В такие моменты было вдвойне тяжело сконцентрироваться и держаться, но моя сила воли справилась на отлично, горжусь ей.
— Пойдем потихоньку, мне еще вещи собирать, а ты и представить не можешь, сколько их.
Ну да. Не могу. Откуда же мне знать, действительно? Впрочем, время на самом деле подходило, тут и мои дела по работе подкрались, и сборы её как нельзя лучше совпадали. Решено было двигаться в сторону пунктов назначения, разделившись по пути следования безымянной маршрутки. Обняв её за соседним сидением, двинулся в сторону очередного офисного здания, коих обошел уже с десяток за последнее время. Закурив и включив музыку, на несколько секунд поймал себя на странных мыслях. Что вдруг, если. Серьезно, я так и подумал, «А что вдруг, если?» и огромный ворох разных вариантов, перечислять которые я и не стану даже. Лишь подойдя ко входу намеченного строения, заметил, что в своих раздумиях, что не терпят сослагательного наклонения, сжег себе палец сигаретой. Класс.
Решив насущные вопросы было решено двигаться спать, ибо сон — это то, чем стоит заниматься в выходной день, а не вот это вот все. Порадовавшись собственной осознанности, я ринулся к постели и теплому чаю, ожидавшему меня в ней. Книга, вкупе с этим живительным напитком, быстро дали о себе знать и буквально через двести секунд я уже проснулся, проспав что то около часа. А это , к слову, уже семь вечера. А у нее поезд в девять. «Да ну, не, бред какой то» — решил я отринуть дикую чушь, что затеплилась в голове и закурил, будто это утро. Распрощавшись с сигаретой, я заварил кофе и устроился поудобней смотреть «Намедни», благо буквально час как вышел новый эпизод. На следующей сигарете, через час, в меня ударила молния, укусил человек-паук или пристрелил Ван Хельсинг, но мысль, пришедшая в мою черепную коробку нельзя назвать адекватной, как и те сравнения.
— Девушка, здравствуйте, а можно машинку по адресу..?
Я, сука, забыл, где живу. Вспомнив, продолжил
— Да, срочно. Максимально срочно, двойной тариф. Хорошо, выхожу.
На радостях едва не забыв собственную голову, выскакиваю, не глядя на местный прогноз погоды. А кто бы глянул? Кошелек, телефон, зарядка, какая то книжка — все, бегу. Лифт, лестница, двери — и вот я снова курю на собственном крыльце, в неистовстве мыслей дожидаясь машину.
Чертов интернет сопротивлялся мне, но билет на поезд за 20 минут до его отправления я все же купил, сидя на заднем сидении такси и тихо матерясь то на себя, то на Йоту. Выпрыгнув из этой замечательной кареты, направился на центральный вход, опасаясь встретить кого-то. Кого угодно, кто сможет меня узнать. Сам не понимая, что творю, не представлял, как буду объяснять причину своего нахождения здесь.
— Здравствуйте, у меня только смс, этого хватит?
— А паспорт есть у вас? — спросила тучный проводник, выуживая взглядом не пытаюсь ли я её надурить.
— Конечно, вот он.
Протягивая, вспомнил, как подсвечивая и печатая в один и тот же телефон, под крики Витаса в такси вбивал цифры из этого документа.
— Ваше место и вагон, приятного пути.
Удивившись, до чего докатились Местные Железные Дороги, я ринулся в глубь вагона, прокручивая план поисков. Вариантов было около десяти, по количеству вагонов. Лучшим был соседний, худшим — то, что она вообще не в этом поезде. Мало ли. Взглянув еще раз на время, поиск остановился в тот же миг. Подняв глаза от часов, я увидел полутемный коридор. Люди по бокам суетливо раскладывали свои пожитки в полки, в центре кто то начал отмечать приезд, а за спиной у меня ругалась проводник на некоего гражданина, нарушившего порядок. Ну а в центре моего взгляда была она.
Сразу видно, что опыта в путешествиях ей не занимать. Волосы, вместо привычного, чарующего одним своим видом, образа, были собраны в пучок. Очки вместо линз, привычно открывающих вид на эти абсолютно уникальные и безумно прекрасные глаза. В прочем, и они были ей к лицу. Удобная одежда. Полное отсутствие макияжа, что, в свою очередь, лишь вызывало еще большую бурю эмоций, чем можно было себе предположить. Я помню её по утрам, с сонными глазами, мирно улыбающимися на мое «Доброе утро». Боже, оторвите мне руку, если я не хочу еще раз поцеловать её перед уходом на работу, чтобы увидеть эту улыбку сквозь сон.
— Ты откуда здесь? Что? Что происходит?
Я понимаю её недоумение, ведь у меня в голове абсолютно идентичные вопросы. Не до конца, а если быть честнее, вообще ничерта не понимая ситуации, мы сели напротив друг друга и стали говорить. Я пытался придти в себя, отнекиваясь на её попытки выяснить все таки, почему все это происходит на самом деле. Мне кажется, она уже тогда знала больше, чем я. Знала зачем я сорвался, почему именно сейчас и как я себя чувствую, ибо я на отрез отказывался возвращаться в реальность. Я все еще стоял на балконе и курил ту самую сигарету, пытаясь понять, действительно ли трясусь на отъезде из города в поезде, с ней, рядом с ней, или это все мои безумные идеи.
Редкие покачивания состава подсказывали мне о том, где я все таки нахожусь. Её счастливый взгляд говорил, почему. Её рука, сжимавшая мою ладонь, говорила зачем именно. А глаза говорили что то такое, что я не мог прочесть. Первый раз в жизни я не понимал, что там. Но не потому, что не знал, а потому, что не верил, что это возможно.
— Ты на верхней, с твоим то ростом? И как тебя вообще угораздило взять билеты рядом?
Вот тут я немного пришел в себя и начал рассказывать ей, а заодно и себе, как тут оказался. Ведь действительно, это было первое попавшееся место, первый попавшийся вагон и что за сила нас свела так, я не представляю. Она, кажется, так и не поверила, что я не знал, где едет и что за вагон у нее. Забавно.
Мое десяти-вагонное такси в небо ехало не спеша, то ускоряя то замедляя ход, попутно подбирая новых пассажиров. Один из них вынудил нас переместиться на её место, ближе к людям и дальше от громких разговоров, что вернуло меня в кафе, с её шепотом на ухо. Эти вибрации, кажется, впивались мне в горло своими амплитудами, от чего их становилось еще проще понимать. Я слышал её еще до того, как соображал головой, что ж она на самом деле сказала.
Выключился свет только тогда, когда она уже лежала, спиной опираясь на меня. А я, в свою очередь, пытался максимально насладиться моментом — обнимал её, держал за руки, впитывая запах и прикосновения. Мне казалось, что все может закончится в любую секунду. Сорваться в реальность по малейшему дуновению встречного ветра. Но к моему счастью она развеяла и ветер, и сомнения, и все шестьдесят душ, что были в одном с нами вагоне. В какой то момент мне показалось,что ничего не заканчивалось никогда. Будто мы просто отправились в далекое путешествие, а она не знала, что я смогу поехать с ней. Или она просто поехала по работе куда то, а я вот тут нарисовался сюрпризом. В общем, мне показалось, что мы все еще мы, спустя эти года. И где то между этими рассуждениями, я поймал на себе тот самый взгляд, по которому скучал больше, чем мог себе представить. Она смотрела на меня «такими глазами», которыми просила не смотреть на нее же в период расцвета.
— Кофе, чай будете?
Как бы странно ни звучало, но она была вовремя. После такой недели кофе в любое время суток казался уместным. Согласившись на оный, мы продолжили разговаривать прикосновениями. Старающееся вырвать меня из нашего мира окружение, раз за разом терпело полную неудачу. Нашего с ней собственного мира. Не успел я до конца осмыслить эту фразу, возникшую у меня в голове, как её губы оказались в такой близости от меня, что еще не коснувшись, поцелуй можно было считать состоявшимся. Но и эти ощущения не шли ни в какое сравнение с им самим, с поцелуем. Дышать, смотреть, видеть что то и слышать стало бесполезно и ненужно. Вкус её губ, их мягкость и чувственность разливались во мне все новыми и новыми красками. Я потерял счет времени. Я потерял счет всему, чему можно было потерять. Иногда выскальзывая из моих объятий, она поправляла одеяло и снова смотрела на меня этими волшебно-сказочными, до сих пор кажущимися мне не реальными, глазами. Будто и в былые времена нашего расцвета они были не столь прекрасными, как сейчас. Фраза из песни «сильнее я в тебя все равно не влюблюсь» показалась не правильной, ведь я смог.
Где то в этот момент я окончательно потерял связь между прошлым, будущим и настоящим. Ночь с ней в этом поезде, казалось, переживет вечность, и мне хотелось этого больше всего на свете. Нам хотелось этого.
Мы были в полутора часах от пункта прибытия. Я разбудил её после перекура, увидел тянущуюся ко мне руку, сжал её и сел рядом, в ногах. Вот она, та самая, которую я помнил по утрам. Эти сонные глаза и теплая улыбка. Запах, кожа, ощущения, эмоции — все нахлынуло с куда большей силой, чем я мог себе представить. При случае, мы посмотрели друг на друга в зеркале тамбура, обнявшись крепко и тепло.
— Какие же мы крутые.
Я не мог это комментировать. Мог лишь сжать её покрепче, что и сделал.
— Ты понимаешь, куда я еду? Что все это останется лишь в памяти, в эмоциях?
Утренний кофе в новом городе вернул к реальности. Мы знали это еще вчера вечером, когда скакали по вагону от неожиданной радости. А я знал это еще на балконе, когда в первый раз подумал вызвать такси. Первый и последний.
Но по настоящему виноватым я почувствовал себя лишь ночью того дня, когда возвращался домой один. Приползши на этот же вокзал, сердце будто встало. Я вспомнил её слезы, непонимание и отчаяние, причиной которых был. И охватил меня не то, что стыд, а самый настоящий ужас. Я боялся зайти внутрь, увидеть нас утренних, сидящих на втором ярусе. Боялся увидеть, как я вытираю слезы с её щек своими пальцами. Боялся услышать правду из её уст. Еще раз пройти через это я был не готов. Как не готов и сейчас.
Оглядываясь по сторонам в ожидании поезда, увидел наших соседей по купе с утреннего рейса. Было приятно пожать руку деду, поздороваться с ними. На вопрос «Где благоверная?» отвечать было тяжело, но не вываливать же на них всю свою историю.
— Я тебя люблю.
Это сказала она мне той ночью.
— Я тебя люблю.
Сказал я в ответ ей через секунду.
Сейчас мы на разных краях планеты, но эти несколько букв звучат у меня в голове так же отчетливо, как музыка Pray For Rain в ушах. Даже громче.
И нет большей радости во мне, чем она.