(продолжение, часть 3)
А на следующий день Наташа поняла, что вот уж чего-чего, а скучать ей на новой работе не придется, это точно.
У самой двери в ангар ее окликнул Юрий.
– Наташа, салют! – засмеялся: – А как вам Зина? Чувствуете мои внушения? Скоро он вам и коньки сам притащит, я обещаю! Главное, не перестараться, буду давить на него потихоньку, помаленьку. Он вообще-то, и правда хороший.
– Ой, не надо коньки… – расстроилась Наташа. И спохватилась: – Здравствуйте. Только, правда, не надо! Я уже вряд ли научусь!
– Ничего, ничего! – подбадривал Юрий. – А в жизни-то как пригодится! Зимой! С молодыми людьми! Каток… снежинки на ваших длинных ресницах… дискотека… музыка! А?
Наташа попыталась вспомнить – когда же она и где вот так вот "культурно отдыхала" и только опять расстроилась…
А Юрий, между тем, уже сказал замку заветное "Сим-Сим!", и они вошли в помещение.
На льду сегодня никого не было, они с Юрием, все споря о возможности приобщения ее, хотя бы к "самому малому спорту", дошли до офисных помещений и вот тут-то опять начались удивления.
По длинному коридору шли Зиновий Самуилович и Гера.
Зиновий Самуилович был обычный – во вчерашних мятых брюках и велюровой куртке.
А вот Гера…
Одет он был тоже довольно просто – джинсы и светлая водолазка, но вот все остальное…
Во-первых, он шагал как-то странно. Вроде и не на коньках, а все равно очень странно. Как-то неправильно.
Во-вторых, он был какой-то прилизанный, без обычной своей растрепанности.
А вот в третьих… Третье и представить-то было почти невозможно!
Он улыбался. Причем какой-то идиотской, словно приклеенной улыбкой – во весь рот.
Пока Наташа, обалдев от этого зрелища, соображала – идет или нет Гере улыбаться, Зиновий Самуилович, подлетев к Юрию, и чуть не сбив его при этом, прошипел:
– А предупредить?!?! Если идешь не один? Для чего переговорное?
– Да что случилось-то? – начал было весело Юра, все еще увлеченный беседой с Наташей, и вдруг, чуть внимательнее посмотрев на Геру, осекся и сильно побледнел… – Так это, значит…
– Замолчи, – тихо сказал Зиновий Самуилович.
– Ладно, – миролюбиво начал Юрий, но все-таки почему-то с опаской смотрел на Геру. – Да и потом… Все равно когда-то придется…
– Замолчи, – тихо и зловеще повторил Зиновий Самуилович.
– Все, все! – в театральном страхе поднял руки Юрий. – Молчу.
Но Зиновий Самуилович, не дослушав, уже опять подлетев к Гере, развернул того за локоть и повел к самой дальней двери, там, где как уже знала Наташа, был и его кабинет и вообще "апартаменты".
Гера, как всегда, не сказав не слова, шел за отцом. Странно. Словно придуривался, и изображал не то выросшего Буратино, не то робота из "Звездных Войн".
Юрий смутился, потому что, любой нормальный человек на его месте хоть что-то, но должен был бы сказать! А он обещал "молчать". И поэтому, кашлянув, только и пробормотал:
– Ну, вы думайте… на счет катания, я имею ввиду. А я пошел, – и юркнул в "свою" комнату…
Наташа постояла одна в коридоре, все хлопая глазами и вспоминая развеселую Геркину улыбку, а потом ушла работать – дел на сегодня было предостаточно…
Чудеса этого дня продолжились ближе к обеду.
В тот день ангар словно вымер, каток был пуст, никто и нигде больше не показывался. Наташа одна сначала попила чаю в гостиной, потом, в очередной "перерыв во имя здоровья" – кофе. В следующий перерыв с бутербродом отправилась в ледовый зал – приглядеться, как и откуда она будет снимать Геру.
И тут он появился с улицы.
Появился и появился. Значит, уходил. Погулял где-то и опять стал самим собой – хмурый и взъерошенный. "А может он наркотиками балуется? – рассуждала Наташа. – Может, он обкуренный был тогда? Видно погулял, оклемался и стал прежним…"
Рассуждая так, Наташа спокойно жевала бутерброд, как вдруг этот ненормальный заставил ее в очередной раз подавиться. Проходя мимо, он глухо сказал:
– Здравствуйте…
Наташа, с трудом проглотив кусок, удивилась:
– Здравствуйте. Только, вроде, виделись? Что это с таким опозданием-то?
Гера, быстро блеснув своими странными светлыми глазами, пробормотал:
– Виделись? Извините… – и быстренько ушел.
Наташа, устав удивляться всей этой чудной компании, пожала плечами и спокойно принялась дожевывать бутерброд…
Уже была и одна ее зарплата, и один выходной, который, горестно пожевав губами, все-таки "позволил" ей Зиновий Самуилович.
Она сказала, правда с замиранием сердца, что может и вообще без выходных, но Зиновий Самуилович вздохнул, спросил:
– Брат-то маленький?
– Почти четыре… Но он самостоятельный! Не всякий школьник так слушается и так все понимает!
– Все равно маленький… И что, больше некому… С братом-то? А родители?
– Отец погиб, больше пяти лет назад… А мама… – Наташа вдохнула побольше воздуха и решила быть честной: – А мама пьяница. Она не в счет.
– Вот те раз! – удивился Зиновий Самуилович. – Значит брат-то, по матери только?
– Да.
Морщинки Зиновия Самуиловича собрались в какую-то переживающе-сочувствующую мину, и он уже хотел сказать что-то еще, но потом только вздохнул и уже уходя, пробормотал:
– Ну, там видно будет… Может и субботу… Вы точно шустрая! Может, если будем успевать… Посмотрим.
...Человек – вредное создание.
В том смысле, что сам себе постоянно вредит.
Вот и Наташа с очередной раз навредила себе, разрушив вроде бы начавшиеся складываться по-хорошему отношения с Зиновием Самуиловичем.
А все почему?
Да потому, что неймется.
Работа понятная? Понятная. Деньги дают? Дают, и причем совершенно огромные.
Условия хорошие? Так более, чем!
Сиди и тюкай по компу, в перерыв можно кофейку попить, поболтать с Юрием – он словоохотливый и все расписывает ей возможные прелести ее приобщения к спорту, коньки притащил, не дожидаясь милости от шефа, положил в ее комнату – видно для привыкания. Или на Герку посмотреть – тоже, если честно, удовольствие. Когда не чертит по льду свои бесконечные "тройки", "восьмерки" и прочую фигуристскую муть, то посмотреть есть на что. Гибкий, быстрый, музыкальный! Как выходит на лед – человека словно подменяют. Кажется, говорит что-то и телом, и руками, и каждым разворотом головы с четким профилем, и даже взглядом…
Правда что-то очень трагичное говорит.
Или это просто обыгрывается музыка, о которой она так ничего и не знала – кто и что играет?… Спросить, почему-то, стыдно, а еще откуда?…
Все хорошо.
А вот в голову полезли очередные неправильные мысли.
Что за ерундой она занимается?!?
Это все равно, что ноутбуком гвозди забивать.
Или бриллиантовой подвеской династии Романовых стекла резать.
Или… Ну, вы поняли.
Вручную снимать координаты, переносить их в другую программу…
Это же бред какой-то!!!
В кино на компьютере возрожден и снова благополучно утоплен "Титаник", в мультиках виртуальные трехмерные герои живут и двигаются, как живые, уже весь мир с замиранием сердца ждет выхода "Властелина Колец" по Толкиену, который, конечно же, будет в основном делаться на компьютере…
А тут координаты.
Вручную!!!
И она, абсолютно не специалист в этом деле, просто всеми внутренностями чувствовала, что есть какие-то программы, которые смогут сделать ее работу буквально в считанные минуты.
…И кто тянул за язык?
Она не смогла не озвучить все свои сомнения Зиновию Самуиловичу, и даже предложила позвонить знакомому из бывшего класса – тот почти с детства был в этом "профи", учился на математическом в Универе и наверняка сразу же им что-нибудь посоветовал, а может бы, сразу же и дал…
Ведь как лучше хотела. Для дела!
…Сначала он покраснел, потом она испугалась, что искрами из глаз он что-нибудь сожжет, а потом, конечно же, начал орать не нее…
Она только вжала голову в плечи, уже совершенно серьезно думала – сейчас убьет, точно. На ор прибежал Юрий, пытался вставить слово, но безрезультатно – только и сам схлопотал по полной программе. Остановил ее шефа тихий голос Геры, который он все же, почему-то услышал.
– Пап, хватит. У меня даже в зале уши закладывает… – он опять, как и когда-то, стоял, облокотившись на косяк, был с влажными головой и водолазкой, видно что-то сложное оттачивал…
– Но, Гера! Она… – начал было опять заводиться Зиновий Самуилович.
– Хватит.
Он сказал это все так же тихо, повернулся и ушел.
И странное же действие он оказывал на отца! Тот еще немного пошевелил бровями, а потом, вздохнув, сказал:
– Ладно. Действительно, хватит. Для первого раза, – а потом все-таки чуть повысил голос. – А второго не будет! Делайте, что говорят, иначе выгоню.
Все разошлись, а Наташа даже не обиделась. Просто в непослушную дурацкую голову засела еще одна неправильная мысль…
Не прошло и двух недель ее работы, а она уже была заправским кинооператором!
В середине следующей недели Зиновий Самуилович пришел к ней с камерой и позвал в зал.
Гера был, как всегда, в черном тренировочном костюме, и, как всегда, хмуро выслушивал Юрия. Зиновий Самуилович попросил Геру кататься, а сам залез с ней на высокую лесенку, стоящую у прожектора. Показывал как работает камера в деле – тут же прогонял назад отснятое и говорил чего надо добиваться, а чего избегать в работе.
Наташа сосредоточилась, пыталась запомнить все кнопки, кивала и, вообще-то, быстро все поняла. Потом Зиновий Самуилович сказал:
– Тогда за дело. Хорошо бы сегодня всю кассету отснять. Тогда завтра бы обработали, посмотрели.
– Я сегодня нужен? – спросил Юрий.
– Пожалуй, нет, – задумчиво ответил Зиновий Самуилович.
– Тогда я в мастерскую, – а потом, обращаясь уже только к Наташе, Юрий сказал. – Бесконечная точка коньков! Сложно, что ли, свой станок завести?
– Сложно, – вставил слово Гера. – Ты точить будешь? Или я? Только испортим.
– Все, гуд-бай оставшимся! – Юрий сделал всем театральный поклон и, насвистывая, ушел.
– Ну, давайте, ребята. Я у себя буду, – собрался уходить Зиновий Самуилович.
– Пап, а что? Что чертить-то? – опять подал голос Гера.
– Как что? – изумился Зиновий Самуилович. – Всю школу, кончено! Мы же говорили!
– Но я сам! – вдруг повысил голос Гера. – Я ЭТО ВСЕ могу сам!
– Гера… – Зиновий Самуилович подошел поближе к Гере, смотрел снизу вверх и говорил тихо и ласково. – Гера, мы же говорили… Конечно, сам. ЭТО ВСЕ БУДЕТ ТВОИМ!… Только… Более правильным. Ведь ты живой! Заболел, соринка в глаз попала… А нам нужен КОНЕЧНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ! Без него все вообще потеряет смысл… Ну, ты же знаешь!
– Папа, ты обещал! – Наташа удивилась перемене, происшедшей с Геркой – он сверкал глазами не хуже отца. – Ты мне обещал! Я что, только для допинг-контроля гожусь?! Так, уж здесь-то я точно лишний! Зачем я вообще тогда тебе?!
– Успокойся, – сказал Зиновий Самуилович, показав глазами на Наташу, а потом взял Герку за руку, неловко погладил ладонь… Гера сразу сник, опустил голову и плечи… – Да что ты, сын? Если не ты… Зачем тогда жить-то?
Он больше ничего не сказал, а потихонечку, тоже опустив плечи, засеменил к двери.
Гера не удерживал его, так и стоял молча, смотрел в ноги…
Наташа ничего не поняла, но чтобы как-то разрядить обстановку, сказала:
– Гера, вам бы переодеться! Это же уже не тренировка будет. Простудитесь!
Он, кажется, даже не услышал ее… Так и стоял, не двигаясь. Потом поднял странно блестящие глаза и опять очень тихо сказал:
– Вы готовы снимать? Я начинаю…
Этот день вымотал ее как никакой другой.
Работать с человеком и говорить с ним только о деле – это просто пытка какая-то.
А говорили они с Герой исключительно о деле. Да и вообще, все эти его отдельные реплики вряд ли можно было назвать полноценным разговором.
Она снимала на камеру какое-нибудь его движение, потом просматривала со своей точки зрения – чтобы все и всегда находилось в кадре, не было пропавших из поля объектива рук или ног. Он все это время молча стоял, облокотившись на бортик, смотрел в угол и ковырял коньком лед…
Потом давала посмотреть ему. Он смотрел, тоже молча, а в конце либо только кивал головой и они продолжали работу, либо бросал всего одно слово: "Заново…" Сначала она попыталась было возразить:
– Но зачем? По-моему, очень здорово!
Но он без объяснений вышел на середину и начал все сначала.
Она вздохнула, и часа два они работали молча, но потом, когда он в очередной раз забраковал свою работу, опять не выдержала:
– Но почему? Так ровно, красиво!
– Вам нравиться? – спросил Гера, не глядя на нее.
– Да, конечно, – удивилась Наташа.
– Мне казалось… – тихо начал он, но не закончил свою мысль, а ткнул пальцем в экран: – Вот… Зубец задел лед. Плохо. И вот… Вот, – показывал какие-то ему одному ему видные огрехи.
– Но на компьютере это будет практически незаметно! – еще больше удивилась Наташа.
– Это на компьютере,… – начал он и тут же осекся, опять быстро блеснув на нее глазами.
– А где еще? – тут же продолжила свое "наступление" Наташа. – Гера, расскажите! Я ничего не понимаю. Зачем все это? Ведь это все можно сделать более быстро, правильно и красиво! Я уверена, что есть какие-то программы, которые смоделировали бы все ваши движения намного лучше, чем вся эта возня с координатами! Или датчики. Я по телевизору видела – человек одевает датчики, двигается, а на экране уже готовое движение! Но я совершенно ничего не понимаю в этом!
– Вот и он не понимает, – прервал ее Гера. – Мой отец абсолютно не компьютерщик, и все, что он придумал – это его произведения, и я представляю – насколько они далеки от современных достижений.
– Так почему же не взять нормального компьютерщика? – еще больше удивилась Наташа. – Который сразу все поймет?
Гера быстро глянул на нее и опять замолчал… Губу закусил и думал о чем-то своем…
– Ну, что ж… Вам осталось только сейчас накричать на меня, как Зиновий Самуилович! – вздохнула Наташа.
– Это… – он запнулся, так и не поднимая глаз. – То есть… Вы так думаете? Про меня?
– Ничего я не думаю! – Наташа уже всерьез рассердилась всей этой странной ситуации. – Мне вообще думать не положено! Как кукле!
Гера странно вздрогнул при ее последних словах и почему-то даже чуть побледнел. Опять очень тихо сказал:
– Тогда продолжим…
Они продолжили, но Наташина дурацкая затея приобрела еще более четкие очертания.
А на следующий день она обнаружила потрясающую вещь!
Толстая железная дверь, это чудо электронной техники, реагировала… на ее голос!
И за кого же ее принял хитроумный механизм?
Вряд ли за Зиновия Самуиловича, с его хриплым и прокуренным басом.
Да и не за Юрия, с его красивым, звучным, с раскатистым "р" баритоном.
За Геру, что ли?
Гадать можно было долго, но факт оставался фактом.
Когда Наташа подходила к работе, то настроение было хорошее. Во-первых, общаться придется сегодня только с компом, а это намного приятнее, чем с Герой. Во-вторых, она вчера позвонила своему знакомому и он обещал ей кое-что принести из программ. А в-третьих, ей вчера удалось поговорить с почти трезвой матерью, видно той за день так нигде и не удалось подзаработать на выпивку. И та клятвенно заверила ее, что хочет лечиться, очень хочет! Значит, дело за немногим – узнать где действительно, по-настоящему, без дураков, лечат от алкоголизма. Пусть дорого, денег она теперь накопит.
Она подходила к ангару, напевая что-то, и уже собираясь позвонить, шутя сказала глазку:
– Ну, Сим-Сим! А меня послушаешься? Открывайся!
И вдруг дверь мягко поползла вперед.
Наташа сначала подумала, что просто кто-то выходит оттуда и это совпадение, но за дверью никого не было.
Тут она страшно перепугалась.
А вдруг шеф примет это за какую-то ее очередную "неправильную" выходку? Хоть она и не виновата ни в чем, но кто его знает, этого взрывного человека?
Тогда Наташа, быстренько опять захлопнула дверь и молча позвонила. Глазок ожил, дверь открылась, только теперь уже не по ее приказу…
Два дня прошли в обработке отснятых роликов, Наташа почти весь день не выходила из своей комнаты, даже бутерброды жевала "не отходя от кассы".
Заходил Зиновий Самуилович, вроде был доволен. Во всяком случае, помыкивал одобрительно и уходя, говорил:
– Отличненько. В том же духе…
Пару раз на дню заходил Юрий, опять подбивал встать на коньки, бурчал:
– Нет, все-таки этот старый людоед испортит прямую и стройную девочку!
Она смеялась и отказывалась.
А на третий день заглянул Гера.
Молча постоял в дверях, потом все-таки снизошел:
– Я там кофе заварил… – и сразу же хотел уйти, но Наташа остановила его вопросом:
– Гера, а когда следующие съемки?
– Мне-то что? – сказал тихо. – Это вы с отцом и решайте.
– Как что? – искренне удивилась Наташа. – Мне казалось, что все здесь делается исключительно для вас, разве нет?
Он как-то странно посмотрел на нее сверху вниз – был, конечно же, на коньках – и, медленно развернувшись, молча пошел в гостиную. Наташа шла рядом и думала, рассердиться или пожалеть, потому что вид у него был какой-то нездоровый – темные круги под глазами и сами глаза словно потухли…
Она решила подождать с решением этого серьезного вопроса, и они молча шли по коридору к гостиной. А там, когда она увидела и свое и его отражения в большом зеркале, ей почему-то стало стыдно…
…Весь этот ее супер-прикид придумывал ей Генка…
…А ведь просто смеялся над ней, дурой… Она вспомнила его "искренние" наглые глазищи и честные заверения, что он "просто балдеет" от нее и вообще чуть не заплакала… Вообще-то, не от вида, конечно. Она привыкла жить так как ей удобно, а не так, как принято. Кто бы ее еще поучил, посмотрела бы она! А просто от того, что так по-глупому втюрилась в этого красавчика. Вот он и вертел ею как хотел, "создавал имидж", выступал "личным стилистом"…
…Все врал. Забавлялся…
И теперь, рядом с совершенно нормальным, хоть, конечно, и странным человеком – Герой, она увидела себя… Словно по-новому. Пугало, и есть пугало!
"Ну и черт. Со мной и со всеми. Кому не нравится, пусть не смотрят…" – собралась она и гордо подняла кверху носик…
Спокойное время продолжалось, с его, временнОй точки зрения, видно, уж как-то непозволительно долго и поэтому в этот же день Наташа в очередной раз задумалась, куда же она все-таки попала?
А произошло следующее.
Она, по указанию Зиновия Самуиловича, опять засела с камерой на лесенку и принялась снимать очередные Герины выкрутасы. Только сегодня это было намного веселее, потому что рядом пристроился Юрий и начал ее ликбез, пытаясь, видно, увлечь хоть "магией слов":
– Вот это елочка, просто базовые шаги, Basic Stroking (основной шаг фирурного катания - авт.), так сказать. А вот сейчас подсечка, Crossovers (также "базовый шаг", предназначена для движения по кругу - авт.). Тоже просто, и вы бы смогли. А вот… вот сейчас. Это тройка или Three turn (поворот на одной ноге со сменой ребра и направления движения, след на льду имеет вид цифры "3" - авт.). Это тоже почти естественно. А вот сейчас будет… вот сейчас, поняли, да? Это скобка, Bracket ( как и тройка, это поворот на одной ноге со сменой ребра и направления движения; более сложный поворот, чем тройка, поскольку требует большего мастерства и умения владеть своим телом. Скобку используют в основном в дорожках шагов и выглядит это приблизительно как быстрая смена направления движения: сначала лезвие "едет" зубцом вперед, потом на короткое время оказывается зубцом назад, а потом опять вперед. - авт.) Ну, тут Гера просто гений! А вот такое вращение – это либела, или Camel Spin (вращение в положении "ласточка" - авт.), ну красиво же, правда? А сейчас Бильман (назван так в честь Денис Бильман – вращение с поднятой сзади ногой, требует хорошей гибкости и растяжки. - авт.) … Так еще только Плющенко может, из мужчин больше никто! Ах, Герка!… А сейчас прыжок в либелу, Flying Camel (перекидной или "бедуинский" в либелу назад. - авт.)… Гера, не увлекайся! А вот сейчас чинян, Flying Sit Spins (прыжок в волчок вперед - авт.). А это… Гера!... Гера, не смей!!!
Это уже потом, несколько позже, Наташа узнала, что это этот прыжок называется Сальхов (назван так по имени шведского фигуриста Ульриха Сальхова - авт.)… А тогда Герка, вдруг начал разгоняться вдоль бортика. Все быстрее, быстрее, так, что казалось – еще чуть-чуть и взлетит! И она совершенно не понимала, почему Юрий, выбежав на лед и расставив руки в стороны, всерьез пытается поймать его. Ведь так красиво!
Он и взлетел. Легко и изящно, будто играючи! Виртуозно объехал размахивающего руками Юрия и взлетел…
Нет, она, конечно, не специалист, это верно. Но, все-таки такой красоты не видела даже по телеку.
Сколько он сделал оборотов, глаз был различить уже не в состоянии. И так высоко!
Еще одна быстрая мысль успела промелькнуть за время, что Гера был в своем нереальной красоты полете: "А ведь он никогда так не прыгал!" – удивленно подумала она. Почему? Ведь серьезный прыжок – один из самых важных элементов, тот, за который и набавляют и снимают так много баллов!
Сердце у Наташи, как всегда, когда фигуристы прыгали, замерло, но приземлился он отлично – чисто, четко на одну ногу, не выбив ни единой льдинки коньком. И еще ехал какое-то время в красивой ласточке с высоко поднятой ногой.
А вот уже потом упал.
Даже и не упал, а как-то сложился – нога, на которую он прыгнул, подогнулась, он просто сполз на лед и далеко ехал лежа, по инерции…
Юрий, что-то крича в сторону комнат, уже побежал к нему.
А Гера так и лежал, не двигаясь, с закрытыми глазами.
Наташа, тоже перепугавшись, подбежала, неловко скользя на своих башмачищах по льду, к Гере. Юрий растирал ему коленку и причитал:
– Ну, что за мальчишество! Ну, зачем? Надо понять, что раз нельзя, то это, действительно нельзя! Ну, что мне теперь с тобой делать?
– Вот только не это! – решительно отодвинула Юрия плечом Наташа. А потом, поколебавшись лишь мгновение, стянула с Геры брюки, развязав, чуть смутившись, шнурок, держащий их, помимо резинки. – Вы что делаете? Ни в коем случае нельзя растирать! Лед нужен! – это, как трагикомично не звучало посреди катка, было строго сказано уже подбежавшему бледному Зиновию Самуиловичу. Сама же она крепко зажала Гере в паху вену. Тот дернулся и процедил:
– Уйди…
– Сам дурак, – огрызнулась она, но незлобно, понимая его неловкое состояние. – Тоже мне, фигуристы! Вы что, элементарных вещей не понимаете? Тереть! Чего удумали, а? Это же ногу как у слона разнесет! Лед и тугая повязка. И не двигаться, хотя бы до вечера. Да не дергайся ты! – прикрикнула она на Геру, который, теперь покраснев, опять предпринял попытку увернуться из-под ее цепких пальчиков. – Я прямо вот только вчера родилась и плавок на мужиках никогда не видела! Так вот, – обратилась уже к Юрию. – Не двигаться до вечера, а тогда послезавтра, я думаю, и на лед выйти сможет.
Тут опять подбежал Зиновий Самуилович с фигурной лотошницей из холодильника – со льдом. Кубики были большие и Наташа, подумав немного, положила их на лед, одной рукой расстегнула липучки на своем ботинке, а другой так и держала притихшего Геру за ногу… А потом начала колотить кубики ботинком.
Повязка получилась просто уморительная – из Геркиных же брюк, которые окончательно стащил с него Юрий. Хотя, вообще-то, они были вполне подходящими для этого – эластичные и прочные.
…Взгляд Геры она чувствовала все время. Сначала он пробуравил ей затылок своими чуднЫми глазами, а потом она прямо-таки живьем почувствовала, как взгляд его переместился и стал удивленным. Она хмыкнула. И спиной "видела" куда он смотрит. Ее нога, лишенная теперь своего "боевого украшения" была всего тридцать четвертого размера. При росте в метр семьдесят это было более, чем странно. А еще говорили, что красиво…
С "транспортировкой" Геры тоже получилась целая комедия. Мужчины притихли и странно слушались ее сейчас, и она хотела, чтобы они, сделав из рук "замок", просто оттащили Геру в комнаты, но Зиновий Самуилович был намного ниже Юры, и она тогда сама встала с ним в пару. Гера возмутился и сказал, что никуда он не "поедет" на этой тележке, а лучше посидит прямо здесь, на льду. Она ехидненько усмехнулась, опять переходя на "вы", ведь ситуация уже не была так критична:
– Вам, конечно, еще нужны больные почки? Помимо поврежденного колена?
– Жора что-нибудь подложит, – буркнул он, не смотря на нее и все еще смущаясь.
– Нет, я просто поражаюсь! – Наташу «понесло», хотя она и подумала, что шеф может и выгнать ее за такое многословие. Но уже не могла остановиться, как в омут с головой… – Вроде взрослые люди, серьезным делом занимаются. А элементарных вещей не понимают! Здесь, – для наглядности она потыкала пальцем в лед, – должен быть врач! И ребенку понятно, что это и так очень травматичный вид спорта, в обычном варианте. А у Геры, как я поняла, повреждены связки, ведь так? И без врача… Черт знает что! Даже аптечки нет с нормальным эластичным бинтом! Не говоря уже об охлаждающих ампулах! Вам денег, что ли, на сына жалко? – обратилась она к Зиновию Самуиловичу. – Тогда лучше меня увольте, а на эти деньги наймите врача!
Мужчины опять поиграли в свои странные переглядки, а потом Гера изрек:
– Не надо мне никакого врача. Я почти никогда не прыгаю, и почти никогда не падаю. Просто сегодня… Так…
– Сегодня тебя почему-то занесло! – уже театрально и трагично начал Юрий. – Ты когда повзрослеешь, недостойный потомок воспитанников Гермеса? (Гермес, один из древнейших богов Греции, не только покровительствовал торговле, но также помогал юношам в их гимнастических упражнениях, обязательных в греческом воспитании. - авт.) Четверной Сальхов! Гера, о таких вещах надо забыть! Если не хочешь, конечно, вообще с катанием завязать! И что на тебя нашло?
– Хотел твою лекцию проиллюстрировать, – буркнул Гера.
– Ну, вот что, – наконец подал голос молчавший до этого Зиновий Самуилович, и Наташа с ужасом увидела, что надвигается буря. Правда, как она потом со вздохом облегчения поняла, не в ее сторону. – Вот что. Вы, кажется, оба забыли о ЦЕЛИ. Ты!!! – заорал он на Юрия. – Ты прекратишь свои идиотские выходки?! Ты что, не знаешь, КТО ПРЫГАЕТ, а кто нет?! И чтобы я вообще больше не даже слов-то таких не слышал, как эти чертовы тулупы, лутцы и сальховы!!! (Тулуп (Toe Loop), Лутц (Lutz), Сальхов (Salchow) - прыжки фигурного катания - авт.)
– А без этого, родной мой, ты и ЦЕЛИ своей не достигнешь! – совершенно не испугался его Юрий, и уже жестом позвав Наташу, устроил с ней "замок" из рук и сердито впихивал туда упирающегося и все бурчащего: "лучше я сам" Геру. – Конечно, четверной – это слишком. Но без просто наших "чертовых тулупов, лутцей и сальховов" ты фиг что получишь! …гений не абортированный вовремя!
Они так и проорали друг на друга до самой гостиной, и только когда уже Гера сидел на диване и уже в длинном халате, принесенном Юрой, Зиновий Самуилович вдруг, опять став прямо противоположным, ласково спохватился:
– Гера, сынок, больно? Как нога-то?
Гера сначала помолчал, не гладя на него, а когда, все-таки, поднял глаза, Наташа решила вообще больше никогда на него не обижаться – такие они были несчастные и блестящие… И очень тихо, как всегда, сказал:
– Больно, пап… Так, что и не сказать… Только при чем здесь нога?…
...Вроде бы все уже угомонились, и Наташа работала опять одна в своей комнате. Иногда она отрывалась и рассматривая на видео прыжок, который записался на удивление хорошо и правильно, уже прекрасно понимала, почему Геры нет, и скорее всего, теперь уже и не будет в большом спорте… Жаль. Неужели это не излечимо? Ведь он, видно, мог бы достичь очень многого, если бы не его травма…
Она старательно и уже почти автоматически разложила все последние отснятые ролики "на кусочки" и собиралась домой, было почти восемь, как в дверях возник Зиновий Самуилович. Она, как всегда немного испугалась – вдруг найдет за что поругать? Но он подошел к ней задумчиво поскребывая небритую щеку:
– Наташа… А откуда такие знания? Ведь нога-то у Геры действительно почти в порядке… Если бы не вы… Неделю бы хромал, точно.
– Я в больнице работала, нянечкой, – вздохнула Наташа. – Хотела стаж для поступления наработать. Ну, и училась всему, попутно. Я в травматологии была, а там чего только не насмотришься! Жути жуткие. В общем… Не дай бог, конечно! Но если что – могу пригодиться.
– А что же ушли? – удивился Зиновий Самуилович.
– А вы знаете, какие там платят деньги? – горько усмехнулась Наташа. – Все накопления кончились, я очередной раз не поступила… Ну, и работа тогда подвернулась более денежная.
– Сколько вам лет? – резко поменял тему Зиновий Самуилович.
– Почти девятнадцать, – усмехнулась Наташа. – А что?
– И когда же вы все это успели? – удивился он.
– Мое детство кончилось уже более пяти лет назад, – вздохнула Наташа. – Как отец погиб… А за пять лет можно много чего успеть, – а потом сама поменяла тему, не хотела больше говорить о себе. – Зиновий Самуилович! Я все отснятое доделала, вот только этот,… ну последний ролик с этим… сальховом… Его делать или нет?
– Обязательно! Обязательно делать, Наташа, – порывисто сказал Зиновий Самуилович, а потом задумчиво пробормотал: – Ах, как не вовремя… Как он не вовремя повредился… Ведь сейчас как раз бы эти чертовы прыжки бы до ума довести! До такого ума, КОТОРЫЙ НИКОМУ И НЕ СНИЛСЯ! Ладно, – спохватился. – Домой, домой, Наташа! Сегодня мы все здесь остаемся, а потому не опоздайте на маршрутку!
Наташа так и сделала – быстренько собралась и пошла домой. Но когда была уже почти у ворот, вспомнила, что оставила в прихожей ангара зонтик. А небо было пасмурное, дождь, кажется, все-таки решил снизойти до уморенной июнем Москвы.
Наташа немного поколебалась, но решила вернуться, еще успеет и на маршрутку и, может даже на автобус – она уже изучила их расписание.
Она подбежала к ангару и уже хотела позвонить, но тут на нее нашло какое-то ребячество и опять захотелось попробовать – слушается все-таки ее замок или нет? "Я быстренько… – уговаривала она себя. – Зонтик в прихожей, возьму и сразу назад… Никто и не заметит." Она еще немного потопталась, а потом почти прошептала:
– Сим-Сим! Пустишь? Я не жулик, правда…
Дверь мягко ушла вперед, и Наташа прошмыгнула в прихожую. Взяла зонтик и уже собралась обратно, как вдруг услышала музыку. "Интересно… – задумалась она. – Это кто же развлекается? Юра, что ли, решил стариной тряхнуть?"
Она тихо, на цыпочках, подошла к двери и сделала маленькую щелочку.
Картина, увиденная ею, и была тем самым очередным удивлением, отсутствием которых могли похвастаться лишь последние два дня.
На катке был Гера.
Катался чисто, четко и красиво.
И выполнял все свои дурацкие елочки, троечки и скобочки.
"Притвора!" – рассердилась она было сначала, но потом рассудок победил эмоции. Все виденное ею у него, а именно тремор мышцы, быстрый отек, покраснение – все это говорило о серьезной старой травме. Она всласть насмотрелась этого в больнице. И по всем ее даже самым радужным расчетам он должен был бы сейчас здорово хромать!
Но у Геры не было даже повязки на ноге. Это она видела отчетливо – он опять был в своих эластичных обтягивающих брюках, и никакой выпуклости на его длинной стройной ноге она не наблюдала.
Но и это было, пожалуй, не самым странным.
Когда она окинула взглядом весь зал, то увидела Юрия, стоящего у бортика, и Зиновия Самуиловича, сидящего на лесенке у прожектора.
Следуя любой человеческой логике, хоть женской, хоть мужской, они должны были бы плясать, хлопать радостно в ладоши и обниматься – ведь с Герой все в порядке!
Однако Юрий был хмурым и посеревшим, а Зиновий Самуилович – несчастным, со странно поникшими плечами…
Наташа похлопала глазами, покопалась в мыслях. В голове было пусто.
– Черт бы вас всех побрал… – прошептала она и, развернувшись, тихонечко вышла на улицу…
(продолжение следует..)