Она была моей напарницей по работе. Когда меня взяли, Женя уже работала. Старше меня по-возрасту, Женя поразила меня своей красотой. Во-первых фигура - выше всех похвал, во-вторых - улыбка, просто мега обаятельная. Она была натуральная блондинка с зелёными глазами, с прищуром. Яркий пухлый рот, с чётко отчерченной формой, и идеально ровные белоснежные зубы, служили признаком здоровья молодой красивой женщины.
Всё было хорошо, но первая странность произошла, когда её отец появился у нас на работе. Как только она куда-то вышла, он, печально и жалостливо глядя ей в след, тихо произнёс: "Ох..., пропащая...". Женя помогала отцу, поэтому приходил он не так уж и редко. Она оплачивала его квартиру, покупала продукты, и давала деньги, если он просил. Но скорбный, полный жалости взгляд отца брошенный на неё, говорил что что-то не так. Тем более мы все знали, какая она умница. Школу и институт она закончила с золотой медалью. И здесь вторая странность: то что работа не соответствовала уровню её образования. Она действительно была очень умной и толковой. Чувствовалось, что здесь не её место. Третье - это то, что при такой красоте и уме, она одна воспитывала двоих детей подростков, мальчика и девочку. Мужчин вокруг неё не наблюдалось, и про отца детей она никогда, ничего не говорила.
Иногда в пересменку мне приходилось заходить к ней за ключом. Женя жила рядом со мной, через садик. Опять же дома рядом, а разница - разительная. У меня подъезд весёленький, чистенький, окрашенный в приятный нежно-мятный цвет, и там всегда очень вкусно пахнет: то лучком жареным, то пирогами, то курочкой жареной с чесночком. Вечно, пока домой поднимешься слюной изойдёшь.
Когда я в первый раз зашла к ней в подъезд, сразу почувствовала гнетущую обстановку. Стены покрашены в какой-то грязный тёмно-синий цвет, все обшарпанные и расписанные надписями. Проходы на лестничной площадке узкие, а сами лестницы высокие. Запах затхлый, то ли подвала, то ли канализации. Неприятная влажность, стены как-будто липкие и противные.
Но когда я зашла к ней, опять-же всё было благополучно. В квартире чистенько и уютно. У неё была фобия - менять кухонные занавески раза по три за неделю. Занавесок этих у неё была прорва всяких разнообразных, одни красивее других. Плюс, она их ещё постоянно докупала.
Проработали мы вместе три года, очень сдружились. Естественно хозяин оценил ум и креативность Жени, и пошла она на повышение. Ездила постоянно в Питер, была заместителем директора, вела все переговоры. Чётко считала прибыль и разруливала все спорные ситуации. Дети поступили без проблем в универы Питера. Она снимала им там жильё, часто жила вместе с ними, и уже готова была купить в Питере большую трёхкомнатную квартиру. Ко мне изредка заходила на чашечку кофе. В длинной до пят богатой лисьей шубе выглядела она уже просто неприлично шикарно. Очень красивая, эффектная, она уже была не наша, не местная.
Как-то поздним вечером ко мне постучались. На пороге стояла пьяная Женя. Она выпивала у меня всю ночь. Рассказала всю свою жизнь и боль. Первая фраза её, со слезами на глазах: "Всё... пропала я! Ой, я - пропащая!!!"
Оказывается Женя всё это долгое время была закодирована. Мать её, красавица и умница, тяжело умерла в судорогах и конвульсиях, от эпилепсии, приобретённой в результате длительных запоев. На руках у крепко любящего её мужа, Жениного отца. ЖЕне тогда было восемь лет. Вместе с красотой и умом, ей досталась от матери и пагубная привычка. Всё началось сразу после института. Прожигая свою жизнь, Женя связалась с таким же законченным алкоголиком, отцом её двоих детей. Как и во всех таких неблагополучных семьях бытовухи было предостаточно. Он часто впадал в агрессию, дрался, крушил всё вокруг. Однажды они сидели и выпивали в гостях у соседей. В какой-то момент муж Жени приревновал её к соседу. Он знал, что у того есть ружьё. Не долго думая, он схватил ружьё, и выстрелил в соседа, а потом и в Женю. Соседа он тяжело ранил, но тот скончался через несколько дней, а в Женю не попал, промахнулся. Его посадили, а Женя вспомнила свои восемь лет и испугалась за детей. Она закодировалась, поменяла место жительства, и держалась подальше от мужчин, понимая, что когда муж выйдет, то поубивает каждого, и её в первую очередь. Она его очень боялась.
Так прошло несколько прекрасных спокойных лет, пока неделю назад, подвыпивший директор с гостями, не решили над ней подшутить (или он это сделал специально). Когда она вышла в туалетную комнату, они ради смеха добавили в её стакан с соком, водки. Ничего не подозревая, она залпом выпила содержимое стакана. И вот уже неделю она не ходит на работу, и всё это время пьёт. Я попыталась накормить её гороховым супом, пообещала, что схожу вместе с ней на повторную кодировку. Сказала, что запру её у себя, и не сможет она покупать себе спиртное. На что Женя грустно усмехнулась. "Я же умница во всём - сказала она, - и в химии тоже. Спирт я могу извлечь практически из всего, и из лекарств, и из зубной пасты, я всегда была находкой для алкоголиков. Не напиться, так похмелиться всегда придумаю из чего".
Она ушла. Прошло полгода. Наступила зима. Как-то я подходила к своему подъезду и меня хриплым голосом окликнула дворничиха. Она стояла в ватнике, опершись на лопату. С трудом я узнала в этом одутловатом лице Женю. Она смотрела на меня своими глазками-щёлочками и хитро улыбалась. "Что не узнала меня??? - весело прохрипела она - Меня сейчас никто не узнаёт". Остатки былой красоты всё ещё были видны. Мы поговорили, но когда я ей напомнила про кодировку, она жутко разозлилась, и резко закончив разговор, сказала что ей нужно работать.
Через три дня её, абсолютно голую, выбросили через закрытое кухонное окно два каких-то урода. Разбив своим телом окно, она вылетела с пятого этажа вместе со своей любимой кухонной шторой. В неё её и завернули, когда забирали тело. Их так и не нашли. Квартира её на пятом этаже, рядом с лестницей на крышу. Вот через неё они и ушли, выйдя через другой подъезд.