начало чтений №1
1-3
Было утро. Одно из тех утр, которые можно было бы назвать «осень золотая», если бы не накрапывающий дождик и необходимость ехать на работу. В такие дни хотелось гулять в теплом пуховике по парку и ногами шелестеть листвой, но из реальностей была только набитая людьми электричка и предстоящая работа на сутках дежурства. Ехать на работу приходилось на электричке, так как пробки не давали возможности расслабиться по дороге и это была еще одна возможность поспать по пути.
Электричка была не только средством передвижения, но и ситом, через которое человеческие тела просачивались, пропитываясь духом друг друга, и комкаясь, и притираясь друг об друга организмами.
Электричка была набита доверху человеческой массой, которая по мере приближения к городу пополнялась все более и более цветастыми и странно пахнущими субъектами. Это было видно по их лицам, цвета хаки, перманентно покрытыми оспинами, синяками и чернотой под глазами. Вне зависимости от пола и возраста они, как селедки в банке, складывались, повторяя изгиб впереди стоящего. Все угрюмо стояли и сидели и только тогда, когда поезд поравнялся с перроном вокзала, толпа как бы вдохнула и приняла позицию низкого старта. Напряжение моментально подошло к критической точке кипения и единомоментно выплеснулось, как перебродившее пиво из бутылки, которая стояла на солнце много часов.
Все спешили на работу и произвели рывок в сторону метро практически бегом, потому как никто не хотел ковылять среди бабок с большими сумками-телегами, которые везли на рынки какую-то огородную снедь, а потом в этих же сумках обратно в деревню хлеб и колбасу.
Василий Пономарев въехал в город в этой электричке и теперь шел в толпе ничем не выделяясь из нее… Хотя нет, он шел в ней неторопливо и это могло бы показаться отличительной его чертой. Вообще человек, который движется не в том ритме, в котором движется толпа, кажется подозрительным и об него волна людей, набегающая сзади, раздваивалась на два ручья и сливалась перед ним снова в человеческий ручей.
Он двигался в толпе и был плоть от плоти этой толпы, кровь от крови, как говорил один из классиков. Он ехал издалека и именно поэтому успел при посадке занять практически «элитное» сидячее место в центре вагона, где никто не наступал на ноги сидящим и не требовал , что бы уступили место инвалиду, ветерану или прочему субъекту, прочно дышащему перегаром ,и который более всего был более похож на рыночного вышибалу, который собирает деньги с продавцов-бомжей блошиных рынков, чем на заслуженного ветерана.
Присев на скамейку вагона и приготовившись к долгой дороге в город, Василий сразу спрятался за книжку и более не поднимал глаз на мельтешащие вокруг него тела. Он пытался спрятаться от находящихся вокруг него людей в книге романе, который был для него как место, куда можно уйти и не замечать все вокруг происходящее.
А книга была замечательная…
«Трудно быть богом» - это был его любимый роман Стругацких и Василий брал его с собой на работу тогда, когда предстояло суточное дежурство и ему по должности надо было быть добрым, честным, совестливым даже тогда, когда раздражало все и сотрудники, работавшие рядом и тупизм заполняемых документов.
Сравнивал он себя с Доном Румато, сравнивал... Но открыто признать это ему не хотелось.
То, что он сравнивал себя с Доном Румато уязвляло его самолюбие и он сознанием понимал, что уж он-то навел бы порядок в стране, жесткой рукою, принес бы свободу, равенство и братство и загнал бы их всех метлою в рай, но эмоции каждый раз перехлестывали и рука, сжимаясь на рукоятке несуществующего арбалета, давала сигнал его душе о том, что все он бы повторил. Шаг за шагом, как самоубийца, который идет по краешку перил балкона, зная, что точно не свернет и не спасет свою жизнь.
Вообще у каждого в жизни есть такая книга или песня. Она, как будто крик души, как пловчиха, попавшая в синхронном плаванье в полную гармонию со своей соратницей на поле спортивной битвы, как брачный крик марала, сливающийся с криком самки и рокотом раскатывающийся по горам. Это было именно то чувство , что не выразить словами, и не описать на бумаге. Эта книга была именно тем сокровенным именно тем, что называют «поймал мои мысли и выразил, а я и сформулировать бы не смог».
Раньше, много-много лет назад, когда книг, как источника знаний было мало, было просто ориентироваться в них. Каждый мог себе найти Евангелия от понравившегося ему Апостола и сказать, это мой тип мышления, это мой тип темперамента, это мое. И это я его принимаю, как выразителя моих мыслей и чаяний.
И хоть они в те смутные времена и не знали законов психоанализа, пользовались ими и приникали к источнику знаний сакрального каждый через свой ручей интуитивно, через свое, близкое ему изложение Священного Писания.
Каждый из Апостолов нес просвещение именно своему психотипу почитателей и менталитет их был синхронен тем, к кому они шли проповедовать. Вот Андрей и пошел в Русь, как в народ, который мог его не сколько понять, сколько прочувствовать сердцем и слиться, принимая проблемы друг друга, как свои.
С появлением литературы, а тем более иных источников передачи информации, и все возрастающим косноязычием людей это стало принимать все большие проблемы. Писалось много и многими и часто, читалось все, включая то, что писалось на заборе и мятущейся душе, сложно было подобрать кумира, а уж определить то, как следует приобщаться к великому слову вообще стало путано и не очевидно.
Не было простого и прямого указания, как двигаться к райским кущам и что надо делать, чтобы стать одним из избранных.
Это и есть обычная проблема мечущегося разума. Как хорошо живется тому, кто скромен в желаниях и скуден умом. Его радует каждый день полученная еда и регулярный секс, ему хорошо, когда он, строго по своему расписанию, идет в кабак и в усмерть напивается. Ему здорово, когда ему повысили зарплату на 20 рублей. И очень и очень плохо, когда его заставляют читать, а еще хуже анализировать происходящее, но хватит о них.
Именно такие "жвачно-равнодушные" прямоходящие приматы, которые сами себя назвали гордым словом «Человек», выбирали себе понимание истины во всех инстанциях через попсовых "три аккорда", через «дом2» или прочую ересь, имя которой "шняга", вне зависимости читается она или сморится по телевизору или пережевывается в пивной, за задушевным разговором с вечным вопросом: "Ты меня уважаешь?!»
Но да и ладно с великим и могучим и тем, что на нем пишется, вернемся на землю к Василию. Работал Василий следователем, но не по призванию души, а потому что некому там было работать.
Призвание Василия было детективная деятельность, слежка за преступником, игра с ним, в кошки-мышки, в которых чаще всего он то и был кошкой, хотя были в его жизни и другие примеры. А следователем стал Василий , проработав старшим "опером" несколько лет столкнулся с тем, что "следак"" - без году неделя, запорол весь его полугодовой труд по раскрытию банды, состоящей из наркоманов, грабивших бабушек, несущих домой скудную пенсию. Неумение оформить документы и наплевательское отношение к датам, времени, да и к людям настолько раздражало его, что он перешел в следствие, чтобы самому контролировать то, что расследуется.
Однако, он не смог работать как все и выпросил у начальника следственного управления право иногда участвовать в операциях и разработках. Ну не мог он сидеть в кабинетах, когда жизнь проходила мимо, била ключом, и Василий, иногда и крепко получавший от этого самого ключа неприятностей, не мог усидеть на месте.
Рывок в сторону метро Василий делать не стал, да и не смог бы пробиться сквозь строй угрюмых и целеустремленно рвущих в сторону