"Песню издадим и напечатаем в сборнике, но вот последние два куплета из песни нужно вырезать," - сказали в высоких кабинетах поэту и журналисту Симонову, правда было это уже после войны...
*************************************************************
А тогда шел тяжелый, переломный 1943 год. Известный поэт и военный корреспондент Константин Симонов писал в ту пору много. Тогда и родилась песня, которая вошла в историю как "Корреспондентская застольная". Сначала фронтовые друзья Симонова пели ее на мотив "Мурки", а потом друг поэта, композитор Матвей Блантер написал музыку.
Тогда "корреспондентская" разошлась по фронтам как есть, с довольно жестким и суровым, но честным текстом, который Симонов прочувствовал на своей шкуре.
Уже после войны решено было записать ушедшую в народ песню. Но при этом Симонову поставили условия: два куплета выкинуть, а в оставшихся заменить выражения на "помягче". Симонов пошел на это, хотя Утесову, которому доверили песню исполнять, он написал: «Дорогого Леонида Осиповича Утесова прошу петь только так — на мою голову, а если ее одной мало, то еще и на свою! Ваш Константин Симонов». В середине 60-х известный певец даже в телеэфире исполнил песню без купюр.
Выкинутые куплеты
Это были те горькие строки, которые, как реквием, Симонов посвятил своим погибшим коллегам, военным корреспондентам и операторам, фотографам, павшим на фронте рядом с бойцами.
Жив ты или помер —
Главное, чтоб в номер
Материал успел ты передать;
И чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим
А на остальное наплевать!
********
Помянуть нам впору
Мертвых репортеров
Стал могилой Киев им и Крым...
Хоть средь них порою
Были и герои —
Не поставят памятника им...
В таком виде песню исполняли только друзья поэта, в записи и в эстрадном исполнении нелицеприятные строки отсутствовали.
Что поменяли цензоры?
В тексте песни, который был издан в газете и в сборнике стихов Симонова, присутствовала цензорская правка:
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли:
С «лейкой» и с блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальем!
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.
Есть чтоб выпить повод
За военный провод,
За У-2, за «эмку», за успех.
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех!
От ветров и водки
Хрипли наши глотки, (в варианте с цензурой: От ветров и стужи / Петь мы стали хуже». )
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!»
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали,
Но мы не терялись никогда ( до цензуры: Репортер погибнет — не беда...)
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города!
Так выпьем за победу,
За свою газету,
А не доживем, мой дорогой —
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой!
Симонов написал еще несколько фронтовых песен, но ни одна из них, кроме "Корреспондентской" в народе не прижилась.
А вот Александр Солженицын всю жизнь точил зуб на Симонова (неизвестно за что). "В круге первом" Солженицын прошелся по образу военного корреспондента, обласканного властью и живущего в роскоши и упомянул его "Корреспондентскую застольную". Хотя Симонов никак на карьеру Солженицына не влиял, даже дал в свое время хорошую рецензию на "Ивана Денисовича". Что это было? Обыкновенная зависть или изощренная месть...
Читайте другие статьи на нашем канале:
"Это не Шолохов написал Тихий Дон", - утверждал Солженицын
"Крокодил души моей", - писала Чехову жена...
Из немца он превратился в самого эффективного русского барина и самого богатого поэта России