Жил на свете корабль. Скорее даже кораблик. Он перевозил небольшие грузы между соседними портовыми городами, скользя вдоль побережья. Он слышал от других кораблей, что они, бывает, уходят далеко-далеко в море. Туда, где много-много дней не видно суши. У кораблика всегда захватывало дух и скрипели мачты, когда он представлял себе эту невообразимую морскую ширь, не ограниченную ничем, кроме неба. Он боялся даже представить себе, что сможет повернуть нос от берега и устремиться туда, за горизонт, навстречу луне.
Иногда ему снилось, что якорная цепь во время шторма оторвалась, и его уносит в открытое море, далеко от родной гавани. Он в страхе просыпался и искал взглядом знакомые очертания пирса. И успокаивался. Он решил, что дальние плавания - не для него. Пусть морские просторы бороздят другие, кому нет дела до опасностей. Они просто слишком глупы, чтобы осознать все те тридцать три ужасных перспективы, которые поджидают за горизонтом.
Шли годы, кораблик скрипел всё больше, паруса провисали всё чаще, да и дел у него становилось всё меньше и меньше: железнодорожные пути перетянули большую часть перевозок, как грузов, так и пассажиров. Люди все чаще предпочитали душные, пахнущие дымом вагоны уютным каюткам с крохотными иллюминаторами. Им нравилось засыпать под перестук колёс, а не под мерный шелест волн, бьющих в корму.
И вот, однажды, когда кораблик уже пару месяцев стоял без дела, за верхушку его мачты зацепилась маленькая тучка.
- Привет, кораблик! Скучаешь? — тучка была хоть и маленькая, но явно грозовая. Тёмно-серая, почти чёрная, и в ней то и дело проблескивали маленькие ослепительные молнии.
- Ты же не собираешься намочить мне палубу? Отцепись от меня. — Кораблик был, всё-таки, довольно ворчлив, как в силу возраста, так и благодаря образу жизни.
- Вот зря ты так, кораблик. Я, между прочим, специально тебя искала. И нашла-то не сразу. Мне казалось, ты побольше и посимпатичнее.
- Ну, нашла, что дальше? — Кораблик продолжал ворчать, но ему стало любопытно. Он никогда раньше не разговаривал с тучами. С птицами — да, случалось. Но ни с тучами, ни со звёздами — никогда.
- Я пришла за тобой. Я должна показать тебе Море.
- Тебе не кажется, что ты опоздала? Я много лет плаваю по морю. Чего я тут не видел, по-твоему?
- Ты не понял. Ты говоришь о море. А я должна показать тебе Море. Все корабли имеют на это право. Для этого они и созданы. Ты, по сути, плаваешь по мелководью, прижимаясь к берегу так близко, что, того и гляди, сядешь на мель. Ты не видел Моря, только самый краешек его плаща.
- Меня всё устраивает, знаешь ли. Море или море — мне всё равно. Главное, чтоб было безопасно. А вдали от берегов риск погибнуть в разы больше.
- Боюсь, у тебя нет особого выбора, мой маленький ворчливый трусишка. — Тучка зарокотала, и кораблик с ужасом почувствовал, как натянулась цепь. Ещё один вздох, сопровождавшийся зарницами, и ночной кошмар кораблика стал явью: якорь остался глубоко в песке, а сам он, позвякивая провисшим обрывком цепи, медленно развернулся кормой к берегу.
- Эй ты, ты чего хулиганишь? — голос предательски дрожал, хотя должен был звучать угрожающе. — Прекрати немедленно!
Тучка только рассмеялась. Устроившись поудобнее, она стала тянуть кораблик в открытое море, не обращая внимания ни на ругань, ни на угрозы, ни на мольбы и причитания. Когда вершины самых высоких гор пропали из вида, нырнув в изумрудную безбрежную гладь, кораблик совсем поник и пал духом. Ему было так страшно, что он не мог даже заметить, что тучка понемногу светлела.
День сменился ночью, ночь — днём, а они всё плыли и плыли. Тучка превратилась в облако, белое и пушистое. Она искрилась на солнце аппетитными волнами, словно снежная шапка на вершине спящего вулкана, по которому кораблик столько лет сверял свой маршрут.
Кораблик устал бояться. В конце концов, берег пропал, и ничего страшного не происходило. Они всё плыли и плыли, вода становилась всё чище, сильнее и добрее. И кораблик понял, что ему нравится скользить по упругим волнам, рассекая носом белые барашки.
Ему стало так легко и весело, как будто с его днища счистили все ракушки, словно паруса заменили на новые, из чистого шёлка. Он летел по морской глади, гордо неся на верхушке мачты маленькое белое облачко, даже не обращая внимания на то, что пушистый спутник стал совсем тонким и почти прозрачным. Казалось, солнце истончает его, делая всё легче и звонче. Когда кораблик, наконец, захотел обсудить с тучкой свои ощущения, он заметил лишь одно пёрышко.
- Тучка, что с тобой?
- Всё хорошо, так же, как и с тобой, — вместо прежнего басовитого рокота кораблик уловил едва слышный шелест.
- Тебя почти не осталось, ты знаешь это?
- Конечно знаю. Я отдала все свои силы, чтобы привести тебя к Морю. Вот оно. Согласись, оно прекрасно. Оно так долго ждало тебя. Теперь вы всегда будете вместе.