Мирон родился синенький и не кричал. Это было самое страшное, что я пережила за последние сутки. Не показавшиеся бесконечными роды, не порванная промежность, а мой сын – мой сын, бездыханным кульком лежащий на руках у акушерок.
Дальше все было смазанным, я только помню, как повторяла, и повторяла, и повторяла:
- Как мой малыш? Где мой малыш? Что с ним? Как мой малыш? Где мой малыш?..
Я была как в бреду, словно попала в ад, только чем я заслужила такое? Беременность долгожданная, постоянный контроль, чтобы знать, что ребеночек развивается в утробе правильно. И я озаботилась тем, чтобы роды прошли благополучно – проплатила кому нужно, но сейчас, вспоминая произошедшее, я смутно помню все… В коридоре было шумно, но никто не заглядывал ко мне и никто не говорил, что, ну что же случилось…
Когда ко мне заглянула медсестра, проверять капельницу, у меня уже не было сил спрашивать. Я только подняла на нее глаза, а она улыбнулся:
- Вы – мамочка, которую привезли ночью? Ну, ну, вы не переживайте. Ребеночек долго не проживет. Таким крайний срок – полгода.
Наверное, из-за того, что я не плакала и глаза были сухие – выплакала все до последней слезинки ночью – медсестра отнеслась ко мне так, иной причины я не могу назвать. Я же от шока не знала, что сказать, только моргала молча, застыла и смотрела. Мне казалось, что все это плохой сон и он вот-вот закончится.
Женщина с сочувствием на лице продолжила:
- Такие долго не живут, бедняжки. Ну ничего, у вас же уже есть дети?
Я все еще не обрела дар речи, потому кивнула машинально, чувствуя, как холодеет все тело.
- Зачем вам инвалид, сами понимаете, лучше старшему ребеночку уделите внимание. Он вас поблагодарит потом за это решение. А этот все равно умрет. Оставляйте, раздумывать тут нечего.
Нечего раздумывать? Спасибо богу, в этот момент у меня словно прорезался голос, и я заголосила как сирена. Даже из коридора повыглядывали:
- Что вы такое говорите? Вот что вы говорите?! Как можно так… так! Бездушно! Это мой ребенок и я конечно же буду за него биться! До последнего! У вас же у самой наверняка есть дети!..
- Детей мне бог не дал, - спокойно ответила мне медсестра. – Не кричите так, здесь все же роддом, а не улица.
Но меня уже было не остановить. В какой-то момент мне показалось, что от злости я сейчас встану и двину, и никто меня не остановит. Внутри смешался какой-то ком из горечи, злости и страха. Мой ребенок… мой малыш…
- Зря таких людей как вы подпускают к детям. Вы так и навредить можете, решите, что нежилец, что никому он не нужен, что проще будет, чтобы умер – так и посодействуете! – выплюнула я, с трудом сдерживайся.
- Если вам нравится смотреть, как страдает ваш ребенок – пожалуйста, кто я такая, чтобы мешать этому, - и с этими словами старая карга развернулась и ушла.
У меня же все внутри кипело и полыхало. Мне всегда казалось, на такую работу идут от доброты душевной, люди, которые помогают малышам родиться, увидеть этот свет. А не такие – жесткие, циничные… Мне просто страшно стало от того, что могут натворить подобные люди на своих местах.
Но когда злость отступила, я расплакалась. А после пришел врач и рассказал, что случилось с моим малышом. Пуповина обвила его горлышко, плюс долгое нахождение в родовых путях…
Я ругалась, ругалась и плакала. Как это могли проглядеть, почему не прокесарили, но сейчас все эти вопросы оставались бессмысленными. Время вспять не повернешь…
Но Мирона я не брошу. Пускай полгода, но буду рядом с ним.