ПРОШЛО ВОСЕМЬ ЛЕТ. Дядя Федор (назвали мальчика в честь деда, Федора Федотовича Ребоева, а прозвище Дядя приклеилось как-то само собой. Вряд ли это было случайностью, как мы уже неоднократно убеждались на всем протяжении этой истории) прибыл в Простоквашино.
Часть первая - здесь.
Часть вторая - здесь.
Часть третья - здесь.
Часть четвертая - здесь.
Часть пятая - здесь.
Часть шестая - здесь.
Часть седьмая - здесь.
Часть восьмая - здесь.
Часть девятая - здесь.
Часть десятая - здесь.
Часть одиннадцатая - здесь.
Часть двенадцатая - здесь.
Кровь позвала. Ну и немного штатный ребоевский домовой Матроскин. Тайные знаки, невидимые барьеры и прочие заграждения благодаря которым деревня не была видна даже с американских спутников-шпионов его не остановили. Дядя Федор их просто не заметил поскольку был единственным существом в этом мире, на которого эти знаки и барьеры не действовали.
На деревенской околице их встретил постаревший, уставший, усохший, едва цепляющийся за остатки разума оборотень. Сначала он просто хотел посмотреть на своего будущего спасителя, а потом решив в остатках еще живой колдовской души что полусаам-полухохол ничем не хуже поляка Янека, представился Шариком и напросился в охранники. Домовому это не понравилось, на морде Матроскина прямо таки высветился вопрос - "а если тебя, родимый, перемкнет и станешь ты "соседом", но мнение Дяди Федора было решающим.
Он шел по улице, помнящей шаги его деда и прадеда. Шел живой, первый живой с января 1941 года... он шел, и радостно свистел ветерок в заколоченных ставнях заброшенных домов подбирая кусочки силы - сырой, но очень желанной силы молодого, необученного еще колдуна.
С домом ни внутренне чувство Дяди Федора, ни инстинкт Матроскина, ни знание Шарика ошибиться не могли. А чтобы для ошибки совсем не осталось места, на фронтоне домика висел написанный папой Дяди Федора и привычно приколоченный Печкиным плакат.
ДОМ СВОБОДНЫЙ, ЖИВИТЕ КТО ХОТИТЕ
Дядя Федор узнал почерк... в маленьком сердце поселилась уверенность и яростное спокойное упорство. То самое, с которым его дедушка лез по склонам Гималаев, лечил людей в вымирающем чумном Лобноре, отводил глаза краснокожаным упырям сатаниста Троцкого пряча документы о настоящем пути в иные миры... мальчик понял - папа все знает. Папа в курсе, папа в случае чего прикроет. И толкнул обветшавшую дощатую дверь.
Мир вздрогнул, щелкнул кадром школьного фотоаппарата "Смена", неуловимо изменился.
В лесу за околицей облегченно вздохнул "дорогой Игорь Иванович". Его служение почти завершилось. "Наконец-то"- мелькнуло в древней как мир голове. - "Иваныч, скоро ты меня отпустишь".
И, убедившись что все в порядке, почтальон Печкин побежал на станцию, где отправил телеграмму по известному ему адресу.
Теперь понятно, почему папа Дяди Федора не беспокоился о пропаже ребенка и не искал сына? А с мамой можно сказать, удачно совпало. Перед полнолунием она всегда бывала немного не в себе, списывая это на извечное женское недомогание...
Продолжение следует...