Нас повели в хорошо оборудованную землянку, к командиру отряда, который о нас уже слышал и встретил нас, как давнишних знакомых. Он спросил, кто мы и как сюда попали. Нам пришлось опять подробно рассказывать о своих не очень-то героических похождениях и встречах.
— Что собираетесь делать дальше? — спросил он.
— Искать свой полк или дивизию, — ответил я. — Нас там уже давно, наверное, считают пропавшими без вести.
— Вам нужно идти в район Пуховичей, а продвигаться вы можете от одного партизанского отряда до другого, пока не выйдете в этот район. Завтра я дам вам проводника, и он проводит вас к нашему соседу в отряд майора Подлесного. А сейчас идите отдыхать, — сказал командир отряда и, повернувшись к стоящим в дверях партизанам, добавил, — Отведите их в землянку 1-ой роты, там, кажется, есть свободные места.
Мы вошли в тесную землянку, где спали люди. Дружный храп доносился из каждого угла. Воздух был тяжелый и спертый. Наш проводник чиркнул спичкой, и мы увидели партизан, спящих на нарах и на сене под ними. Он растолкал спящих и освободил место в углу на нарах.
— Отдыхайте, — сказал он, — Я сегодня дежурный, мне надо еще посты проверить.
Акимов подложил автомат под голову и, не разуваясь, лег рядом с партизаном и мгновенно заснул. Я снял сапоги, положил их и автомат себе под голову и с удовольствием вытянул свои уставшие ноги. Я уже начал засыпать, чувствуя теплую спину Феди Акимова, как в землянку влетел дежурный партизан и крикнул:
— Тревога! Немцы!
Мгновенно поднялась невообразимая суматоха. Партизаны соскакивали с нар и пулей вылетали наружу. Федор Акимов оказался бреди самых первых, его словно ветром вынесло из землянки. В кромешной темноте люди сновали туда и обратно.
По началу я растерялся, не зная куда бежать и что делать. Искать Акимова, конечно, было бесполезным занятием. Мимо пробежала группа партизан, и я пристроился к ней. Вдруг прямо перед нами сверкнуло несколько ярких вспышек, это с близкого расстояния бил ручной немецкий пулемет.
— Ложись! — раздалась команда, партизаны попадали на землю и дружно ударили из автоматов и винтовок. Беспорядочные выстрелы, взрывы ручных гранат, треск ломающихся сучьев, крики и стоны людей, все перемешалось в знакомый шум ближнего боя. Я еще не могу определить в каком направлении он развертывается, даже не пойму, где немцы, а где партизаны.
На первых порах я делал машинально то, что делали партизаны из этой группы. Но вот я уже определяю, что немцы отходят в глубь леса и что наша группа пытается опередить их и зайти к ним с тыла, в то время как другая группа партизан ведет лобовой бой.
Коротким броском нам удается ы выполнить обходной маневр и мы, зайдя с фланга (это уже хорошо), ударили по фашистам из автоматов и винтовок. Сопротивление их сразу , прекратилось, и немцы неорганизованно стали разбегаться по лесу.
Позже выяснилось, что в этом ночном бою было уничтожено около десяти фашистов и шестеро взяты в плен. Среди партизан оказалось двое убитых и один раненый. В этом бою отличился Федор Акимов, он действовал в передних рядах основной партизанской группы и в рукопашной схватке заколол двух фашистов, так как стрелять было очень опасно. Партизаны‚ восхищенно отзывались о нем и даже предлагали ему остаться в их отряде.
Утром на небольшой поляне состоялись похороны двух погибших‚ Хоронили их со всеми почестями, которые были приняты у партизан. Два наспех сколоченных гроба стояли на невысоком столе на поляне. На крышке каждого гроба лежала фуражка, перетянутая наискось красной лентой - это партизанская эмблема. Здесь же был выстроен весь партизанский отряд, за исключением боевых постов, дозоров и патрулей.
Баянист, сидевший на перевернутой бочке, непрерывно играл траурный марш. Вдруг, была подана команда: "Смирно!" На импровизированную трибуну поднялся командир отряда и открыл траурный митинг. Он говорил о том, какими прекрасными были погибшие партизаны и они погибли в бою, как Герои и Родина их не забудет. Оставшиеся в живых должны отомстить за их смерть. Командир поднял вверх руку со сжатым кулаком и громко крикнул:
— Смерть, за смерть!
Разом над шеренгами партизан взметнулись сотни сжатых кулаков и над лесом эхом отозвалось:
— Смерть, за смерть!
— Кровь, за кровь! - еще громче воскликнул командир.
— Кровь, за кровь! - отозвался опять строй.
— Смерть немецким оккупантам! — проскандировал командир отряда, и ему в ответ мощно прозвучало;
— Смерть немецким оккупантам!
— Клянемся, что не выпустим живыми с нашей родной земли ни одного немецкого изверга!
— Клянемся!
— Клянемся, что будем драться с врагом до последнего патрона, до последнего человека, до последнего вздоха!
— Клянемся!
— Клянемся, не выпускать оружия из своих рук до полной и окончательной победы над ненавистным врагом!
— Клянемся!
— Вечная слава, павшим в боях за свободу и независимость нашей священной Родины!
— Слава!
— Слава!
— Слава!
Я стоял не далеко от трибуны на виду всего отряда и вдруг почувствовал, как меня подхватил какой-то душевный невероятной силы вихрь и понес в высь. Мне тоже захотелось кричать о своей ненависти к фашистам и о своей великой любви к Родине.