Хорошая работа, жильё, семья и в целом безоблачные перспективы. Болезнь ребёнка может в один момент прервать это всё, изменить жизнь раз и навсегда. А когда возможностей вылечить сына или дочь у себя дома уже нет, остаётся только одно — собирать деньги и ехать за границу. Люди бросают дом, работу, близких, отказываются от карьеры. Большинство из них едет в Германию, туда, где, говорят, лучшие клиники. Мы поговорили с несколькими людьми, которые прошли этот путь. Несколько героев отказались общаться с нами, потому что подвергались травле, пока собирали деньги на отъезд. Имена тех, кто согласился рассказать свои истории, изменены.
Уехал на два месяца, остался навсегда
Дмитрий уехал в Германию в 2012 году из-за болезни дочери. На родине был успешным журналистом, сейчас — менеджер по продаже рыбы в Кёльне.
"До переезда мы жили в Петербурге. Там же лечили дочь Арину. Жена у меня медик. В какой-то момент врачи в 31 городской больнице посоветовали искать средства для лечения за границей. На родине вылечить нашу дочь полностью не могли.Мы думали, что приедем на два месяца всего. Старшего сына мы не взяли с собой, тогда он был в шестом классе. Через три месяца у Ариши произошёл рецидив".
Дмитрию предложили остаться в Германии и продолжать лечение. Он согласился. Первое время он и жена жили в «родительском доме» при клинике — специальном помещении, в котором за деньги могут жить родители проходящих лечение детей. В комнате на девять квадратных метров они прожили два года. Тем временем их старший сын Александр остался в Петербурге с бабушкой. Он делал большие успехи в спорте, сейчас он чемпион мира по ушу. С родителями видится очень редко.
"Для нас это большая трагедия была и есть. С 2012 года мы видимся в лучшем случае два раза в год. Пытаясь лечить одного ребёнка, "потеряли" другого".
В России Дмитрий работал ведущим на телевидении, в Петербург переехал как пресс-атташе футбольного клуба "Зенит". Всё это пришлось оставить. В Германии семья жила на "птичьих правах" — по медицинской визе нельзя ни работать, ни открывать банковские счета. Арине разрешили посещать детский сад — формально это было незаконно, но дирекция сада пошла навстречу. Сейчас Арина учится в пятом классе гимназии, Дмитрий гордится этим: говорит, что "в гимназию русских людей берут редко". В Германии разделение детей на разные уровни образования начинается рано, ещё в начальной школе: в гимназию берут только тех, кто хорошо учится, не имеет проблем с поведением и может рассчитывать на поддержку родителей во время учёбы. Остальные идут в Realschule или Hauptschule, откуда нельзя поступить в университет без переподготовки.
Дмитрий на новом месте освоился: получил разрешение на работу, торговал машинами, работал в доме престарелых, сейчас он менеджер в компании, которая торгует рыбой.
"Скажу честно, это не то, чего я хочу от жизни. Но что есть, то есть — и слава богу. Я бы хотел вернуться на родину. Но, к сожалению, я такой возможности не вижу. Аришка уже полностью адаптировалась здесь. Пока я работаю, у меня есть страховка, которая покрывает расходы на её лечение. Если я не буду работать, страховка сгорит".
В Германии у Дмитрия и его жены родились ещё двое детей. Жена в России была врачом — на новом месте она стала домохозяйкой, занималась с детьми языком. Сейчас она почти смогла подтвердить свои документы и получить разрешение на работу по специальности. Почти — но это не точно.
"Жена иногда плачет из-за бессилия и бесперспективности, но мы живём, учимся. Маленькие детки уже неплохо говорят по-немецки. Скоро старший из них в садик пойдёт".
Шанс 10 процентов
Инга из Северной Осетии. Уехала из-за болезни дочери в 2013-м, живёт в Кёльне.
"Мы жили во Владикавказе. У нас с мужем долгих 12 лет не было детей. Тут появилась на свет наша девочка, Камилла. Два года жили счастливо. Но потом сделали прививку, а после неё началась инфекция, поднялась температура. Всё это шло довольно долго, мы несколько раз сдавали анализы. У ребёнка начались истерики, так как внутри была огромная опухоль. Сделали компьютерную томографию и тогда только онкологию нашли".
Во Владикавказе Инга работала медиком, её муж — водителем. Они открыли сбор денег, отвезли девочку в Мюнхен на операцию. Операция прошла успешно, однако через три месяца произошёл рецидив. Камиллу пришлось снова везти в Мюнхен, врачи за повторную операцию не взялись, передали девочку коллегам в Кёльне. Там сказали, что шанс на благополучный исход — 10 процентов. Инга год прожила с мужем, старшим сыном и дочерью в Кёльне, деньгами ей помогали родственники и "просто небезразличные люди". Младшую дочку (у Инги — трое детей) пришлось оставить на родине. Операция опять прошла успешно, но рецидив случился снова.
"Домой нам сейчас никак нельзя. Ещё долго будет нельзя. Мы живём в родительском доме при клинике с мужем и сыном. Младшей с нами нет, ей уже три года, я её в последний раз видела, когда ей было полгода. Живёт с моей сестрой. Увы, пока у нас нет возможности уехать".
Сейчас Инга и её муж продали всё, что у них было. Он пытается подрабатывать в Германии, но получается очень нерегулярно. Пара и двое детей по-прежнему живут в "родительском доме" при клинике. Камила мечтает пойти в обычную школу, но пока и это невозможно — она ходит в школу при больнице.
Предел отчаяния
Алина Титова руководит волонтёрской организацией "Русская Православная Диакония в Европе "Доброе дело". Она помогает в случаях, когда помощи больше ждать неоткуда
"Ежегодно в Германию на медицинское обслуживание приезжает порядка 10 тысяч человек. Но наш контингент — это те из них, у кого критическая ситуация и денег нет".
Ежемесячно через волонтёрскую организацию проходит около 70 подопечных, приезжающих на лечение в Европу из стран СНГ. Только около десяти семей в год остаются на постоянное место жительство в Германии. По словам Алёны Титовой, цифра эта растёт. Как правило, собираются за границу те отчаянные, которым говорят, что у них в стране ребёнок не выживет.
"В своём стремлении остаться в Германии люди часто подают документы на получение статуса беженца. Делать это с больным ребёнком на руках очень опасно. Нужно понимать, что вас поселят в лагерь для беженцев. Большинство тех, кто там находится, — это выходцы с Ближнего Востока, там много шума, грязи и мало личных границ".