– Любовь, быть может, и прекрасное чувство, но я пришел убить.
Ему пришлось убивать. Боги Всесильные и Милосердные, сколько же раз ему пришлось убить? Рев двигателей стал его колыбельной, биение орудий о кровь, плоть, бетон, железо; скрип зубов, крики боли – заменили ему сердцебиение. Руки его были по локоть в крови, да что там руки – он весь был в ней, океаны ее бурной волной накрывали его бренное тело раз за разом. Он не был убийцей, он не хотел быть убийцей, он никогда не любил слово «смерть».
Шаг. Шаг за шагом, маршем, картечью, взрывом – они двигались к какой-то цели, которая была такой же зыбкой, как его собственное сознание. Крысиный Король то становился одним, то множился у него перед глазами десятком что-то требующих от него крыс, то снова собирался и давал ему пощечину с ясным и коротким «соберись же, ну, соберись». Лорд не мог собраться, его, созданного из лоскутков памяти, его (не-его) мыслей и долга, – нельзя было уже собрать. Мир превратился в шахматную доску, тьма чередовалась со светом. Звездный выныривал из белого ничего, чтобы впасть в черное и бесконечное никогда. Он давно потерял счет времени, давно забыл, кто он на самом деле.
Стук. Стук сапог о пыльную землю, о побитый коррозией металл, о само сотворение, о саму суть вселенной. Звездная пыль поднималась такими клубами, что образовывались все новые туманности. Он все время чувствовал себя таким глупым, чувствовал, что не должен быть здесь, но не мог это никому объяснить. И вот он здесь. Несмотря ни на что, он улыбается. Он машет проходящим мимо него людям в масках оловянных солдатиков с золотого постамента. Звездный за маской Щелкунчика шлет очередного молодого офицера на смерть. И когда оловянная скорлупка разбивается, когда олово стекает по изможденному бледному лицу – Лорд видит человека. Настоящего человека – и все это страшнее любых сказок, рассказанных черными демиургами.
Война. Война, может быть, и благородное дело, но она ела его. Она выедала позвоночник подставного Щелкунчика, гнула его к земле, остервенело рычала и вгрызалась в горло и не оставляла ничего. Только его кости белели над очередным полем битвы, а сознание чернело. Она заставляла его слепнуть и кричать в темноту. Была только Тень, что смотрела на него безжалостно – а может быть, смотрел. Это ведь была его тень? Это был сам Звездный? Никто не знал, никто этого не видел, его считали благородным героем. Он спас принцессу Марихен, он вырвал ее из зубьев безжалостного космоса. Но была ли она счастлива, их новая Королева? Их белая Императрица, чьим супругом он стал. Прошлая их Госпожа Удача ничего не сказала им, растворяясь в космосе, в его бесконечной холодной глубине. Звездный думал, что, освободившись от бремени войны, – она наконец стала счастлива.
Ему же было плохо. Раскол, раздор, безумие, он чувствовал себя разорванным на куски государством, разбитыми планетами, покореженными кораблями – древними богами, всеми им же сломанными игрушками и разбитой короной у сожженного трона. Он ночами выл и царапал капитанский мостик когтями, что дарила ему Тень, впивался зубами в свое запястье и бессильно кричал. Он не чувствовал любви к своей новой прекрасной жене, его съели страх и гнев, от человека больше ничего не осталось в его пустой оболочке. Лорд чувствовал, что ему не дожить до припева. Не вынести вечную гонку. Он должен... Он должен убить Королеву, чтобы все закончилось, чтобы наконец освободиться.
***
– Я пришел убить твою королеву, – говорит он твердо, ступая по раздробленной крошке мрамора, по белым палатам, что устланы осколками костей всех тех пешек, что пожрала она – Война. Его путь к ней лежит через свет и тьму одновременно, он едва ли может различить бледные лица куколок-служанок, птиц-пересмешниц, что прячут свои глаза и разбегаются.
– Мой король воюет из-за нее; остальные же поводы – вранье, – весело шипит его же губами Тень и взрывается злобным смехом, и в груди его загораются снова звезды. Но эти звезды не холодны, они горячи, они настолько пылают в нем, что он чувствует боль. Бесконечную боль и каждый шаг до замершей в скорбной позе Марихен дается ему невыносимой агонией. Он чувствует, как когда-то любил ее, а может, любил ее вовсе и не он. Он падает у ее ног, падает и впивается когтями в белые ткани под ее ногами, он плачет навзрыд и умоляет ее уйти. Но ничего не меняется, не слышно удаляющихся шагов, она покорно ждет. Она флиртует с ним, утешает – и тут же включает заднюю, видя его серьезность в глазах.
– Смерть за подобное – просто детское наказание...
Они стоят на балконе, на верхнем этаже прекрасного замка, выстроенного из крови, кости и слез. Они обнимаются, и он, как может, ее утешает, баюкает в руках, просит немного потерпеть. Бедняжка, безумная бедняжка, она впервые в жизни сопротивляется судьбе, но глаза её теперь ничего не видят, а руки ее скованы. Тишина, в замке мертвая тишина, и все живые души, как дети, ожидают развязки, завершения этой сказки.
– Я пришел убить свою королеву... – шепчет он тихо и поднимает ее на руки, баюкая и с нежностью бросая вниз. Пространство взрывается веселой хлопушкой, пожирающей тело бледной женщины. Конфетти впивается в ее кожу, сжигает, жрет, ломает изнутри, пока от нее не остается просто оболочка, фарфоровая куколка, что с веселым звоном разбивается об безжалостный мрамор. Марихен оказалась сахарной феей, детской игрушкой, от которой давно пора было избавиться. Звездный Принц садится на свой законный трон и вздыхает. Тень смеется, тень ликует, и ее призрачные руки впиваются ему в шею черной лентой. Только ленты там давно нет. Лента стала черным венцом.
***
Новость облетает все уголки галактической империи: все рабы ее поднимают смиренно головы, слушают ее свободные граждане, а те, кто был ближе к центру галактики, и так все знали. Принц-консорт сегодня всходит на престол Королем, всеблагим Звездным Императором. Королева умерла в своей постели, мирно и тихо. Сие, конечно, печальное известие, ведь не так давно без вести пропал ее брат, храбрый капитан корабля «Ланселот». Королеву мирно и тихо похоронят в закрытом гробу, усыпальницей ей будет служить один из спутников в «венце» императорской планеты, рядом со спутником ее брата.
– Его, конечно, ничто не хоронит, – лицемерно скалили свои мелкие зубки крысы с экрана и тут же добавляли: – Но и надежда его найти меркнет с каждым мгновением. Император скорбит, и скорбь его священна.
Память Марихен будут чтить семь дней и семь ночей, а после нового императора коронуют.
Рабы опускают головы с горькими улыбками, вольные граждане радостно приветствуют нового правителя, те, кто ближе к власти, прячут понимающие ухмылки. Марихен все равно была никудышный королевой: всегда бледна, глупа и вечно испугана, она едва ли могла перечить своему крысиному совету генералов. Ей не хватало духу ни прекратить, ни выиграть бесконечную войну.
***
– Говорят, Принц-консорт безумен, – делится тихой новостью в пустоту мягкий голос, и пустота отвечает легким смехом.
– Врут.
Двое понимающе переглядываются и поднимают свое оружие. Может, за Тенью и выигран бой, но война еще не окончена. Война никогда не закончится.
Автор: Emilien De-Adeli