В серии публикаций здесь будут опубликованы воспоминания моего деда, Голода Михаила Романовича. Записки хранятся в семейном архиве, состоят из 4х тетрадей, написанных в начале 1980-х гг.
М. Р. Голод происходил из простой еврейской семьи, рано начал трудиться, в разные годы он обучался в летной школе, служил следователем НКВД, руководил производственными предприятиями Ленинграда, в годы войны служил старшим политруком 13 отдельной истребительной Краснознаменной авиаэскадрильи ВВС Краснознаменного Балтийского флота. Награжден орденом Красной Звезды, орденом Боевого Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени. Записи были начаты 16.06.1983 г.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Начиная эти записки я хочу заранее оговориться, что это не история жизни и борьбы, не мемуары, не повесть, а именно записки о жизни и работе молодого рабочего 30годов, который в условиях жизни при Советской власти, сумел подняться до понимания необходимости подчинить свою жизнь служению Родине, советскому народу, вступил в ряды КПСС и вместе с партией шагает уже свыше 51 год, как рядовой великой партии отдавая ей все силы и знания. Мне кажется, что эти записки в какой-то степени помогут нашей молодежи - подрастающему поколению в том числе и моим внуков устроить свою жизнь полноценной, осмысленной на пользу своему народу.
У меня не было ни мысли ни желания писать эти записки потому, что не считал свою жизнь какой-то особенной, достойной быть зафиксированной в записках, да и честно говоря и времени для этого не было, ибо я всю мою жизнь трудился по мере сил на любом посту, куда меня посылала партия, не оставляя себе времени для личных и посторонних дел. Поработав непрерывно 60 лет я заболев был вынужден перенести две операции и находясь в Госпитале около меня дежурили мои дети. И вот когда мне становилось немного легче, я беседовал с моими взрослыми детьми. Я рассказывал им отдельные эпизоды своей жизни, неизвестные им и характеризующие жизнь нашего народа в трудных условиях становления и развития нашей Родины. Мне казалось, что об этом они должны знать, это им поможет в правильном понимании современного положения нашей Родины. Я считал, что такой доверительный разговор живого участника событий особенно доходчиво [так в оригинале]. И когда я поправился, выписался из Госпиталя, я по состоянию здоровья не мог уже приступить снова к работе и вынужден был сидеть дома. И вот мой младший сын Игорь как-то в разговоре со мной вдруг сказал, что вспоминая мои беседы с ним он считает, что это должно стать достоянием людей, что они имеют общественную ценность, и я не имею права их похоронить в небытие. Что мне надо написать мемуары. И хотя я ему заявил, что я не смогу этого сделать, да и кроме того не считаю свою жизнь чем-то особенным, отличающимся от других людей моего поколения, написавшие мемуары. Да и наврядли я сумею справиться с этим, одно дело рассказывать, другое дело изложить это на бумаге. Но по прошествии года, когда я еще несколько раз оказался в Госпиталях и здраво подумав над разговором с сыном я решил попробовать написать не мемуары, а «записки коммуниста». Считая, что во всяком случае можно попробовать, ведь я не собираюсь их опубликовывать, и пускай внуки узнают из первых рук как жил их дед и люди окружавшие его. Во всяком случае это кроме пользы никакого вреда им не принесет.
I. ДЕТСКИЕ ГОДЫ.
Мои детские годы прошли в местечке Глуск Бобруйского уезда Белоруссии. И хотя я родился в деревне Загалье Глуского района в 1910 г. в семье плотника еврея Голод Рувун Мордуховича, я в скором времени был увезен в м-ке Глуск в связи с решением Царского Правительства об установлении «черты оседлости», по которому евреям не разрешалось проживать в сельской местности и заниматься сельским хозяйством.
Именно поэтому Глуск стал почти еврейским местечком, ибо 70-75 % населения были евреи, а остальные это в основном белоруссы. Были отдельные семьи украинцев, поляков, русских и др. национальностей. Ввиду того, что там собралось такое большое количество евреев, которым нечем было заниматься - некуда было руки приложить. Они в основном занимались ремеслом и мелкой торговлей. А были и такие, которые вообще ничего не делали, а просто бедствовали. Когда я стал учиться в белорусской школе я прочитал в первом учебнике "География России" Игнатовича, что название Глуск получил потому что это самое глухое место в Полесье, а Полесье самое глухое место в Белоруссии.
Расположен Глуск на реке Птичь приток Припяти, а Припять (от слова три пять) приток Днепра. Местность вокруг Глуска очень красивая, кругом смешанные и хвойные леса, озера, болота, полные ягод и грибов. Нужно сказать, что местечковая жизнь была очень тяжелой, да и такова была участь всего населения. Все крестьянство Белоруссии жило впроголодь (не считая помещиков, которых насчитывалось около 3000 и они владели 66 % лучших земельных угодий, а на 664 тыс. крестьян приходилось 30 % земли. Например Витебское земство сообщало в своем отчете за январь 1914 г., что в январе-феврале 90% крестьян покупали хлеб. Именно поэтому за 50 лет до революции из Белоруссии выехало более 1837 тысяч человек не считая детей. Это больше 25 % населения. Намного лучше жило чиновничество и крупные торговцы, но жители местечек по бедности не уступали крестьянам и не всегда даже ели хлеба вдоволь.
В Глуске было принято мастеровым селиться по профессиям. Например Слуцкая слобода была заселена кузнецами и колесниками. Минская слобода столярами и плотниками, другие улицы сапожниками и портными. К слову сказать их было в Глуске 500 человек на 4000 населения и т.д. Центром местечка был базар, где ютились около сотни маленьких лавчонок, которые торговали всем, что до революции производилось в России. Крупных магазинов относительно в Глуске было два - мануфактурный и галантерейный.
В Глуске были две церкви, костел и две синагоги. Одна гимназия и реальное училище, и с десяток еврейских школ «хедеров», где один учитель у себя дома учил детей древнееврейскому языку и арифметике, а также Священному Писанию.
Мой отец был квалифицированным плотником, специализировавшимся на строительстве церквей. Но и он не всегда мог найти себе работу, а семья наша состояла из 10 человек.
Мать Рая Гершевна, ее отец и мать, и шестеро детей, поэтому чтобы прокормить семью он иногда приторговывал. Я был самый старший. До меня была девочка, которая рано умерла. Кроме меня были две сестры Роза и Лена и трое братьев - Борис, Матвей и Лева. Все они родились после революции.
Первые мои воспоминания связаны с Первой мировой войной. Помню в один из дней мой отец взял меня за руку и повел к зданию волостного управления, а в простонародии «волость», где собралось очень много народа и здесь я услышал слово война. Отец поднял меня на руки и я увидел как в окне волостного управления голых мужчин обмеривают, взвешивают и осматривают врачи. В скором времени и отец был призван в армию и послан в г. Бобруйск на строительство крепости и положение нашей семьи еще более ухудшилось.
Но скоро отец был отпущен по положению здоровья как белобилетник, ибо он был глух на одно ухо и наши дела улучшились. Но главная опора нашей семьи была корова и огород. На этом зиждилось наше благополучие. Поэтому питание семьи состояло в основном из картошки, овощей и простокваши. Сметана в основном шла на изготовление масла. Мяса ели по выходным дням и праздникам, т. е. в основном по субботам.
...продолжение следует