Ночь пахла пылью и дымом. Маленький костерок в разрезанной пополам железной бочке больше дымил, чем грел, но людям, спящим на брошенных у стены досках, это не мешало. Их вообще трудно сейчас было чем-то потревожить. Дым? Какие мелочи! Стрельба неподалеку? Ерунда… Не орут: "К бою!" - значит не наше это дело.
Ну а кирпичной пылью в городе, отбивавшем штурм за штурмом уже которую неделю и в котором не осталось ни одного целого дома, было пропитано все. Она забивалась в стволы и затворы автоматов, оседала в лёгких, лезла в глаза и окрашивала кожу и форму в красно-серый цвет, не делая различий между нашими и немцами.
Время от времени дремавший у огня дежурный мычал что-то сквозь дремоту, вскидывал спросонья голову, озирался по сторонам и подбрасывал в огонь пару обломков. Дым вытягивало в соседнюю комнату, в пробитую снарядом дыру в стене. От завешанного шинелями входа тянуло сквозняком.
Услышав хруст битого кирпича под подошвами сапогов, дежурный встрепенулся, подхватил лежащий на коленях трофейный "шмайссер" и хрипло буркнул что-то, немного напоминавшее "Кто идёт!" Лежавшие зашевелились, нащупывая лежащее рядом оружие, но никто толком не проснулся. Зачем? Если там немцы, то это всего лишь ещё одна схватка, одна из многих. Летящие с обеих сторон гранаты, короткие очереди, мат на двух языках, причем далеко не всегда по-немецки матерятся именно немцы. Известное дело: фриц - человек культурный и если русский ругается на понятном ему языке, он слегка теряется. Но немцы так не ходят. Отучили их ходить по нашей земле по-хозяйски, хотя и самим при этом кое-чему научиться пришлось. Например чуять опасность и не просыпаться без необходимости.
- Свои! - тихо отозвались снаружи.
- Кто "свои"? - прокашлявшись, спросил дежурный.
- Не узнал что-ли? Семён я.
- Богатым будешь. Кто там с тобой?
- Пополнение прислали.
- Правда, что-ли? Никак про нас в штабе кто вспомнил? Ну, заходи тогда, не стесняйся. Только капитана сам буди.
- Я уже не сплю, - негромко сказал один из лежавших, приподнимаясь и перекладывая поудобнее свой ППШ. - Сколько времени, Егор?
- Четыре. Светает уже. Скоро немцы зашевелятся.
Занавеска откинулась. Вошли двое. Один - выставленный на ночь часовой, второй - офицер в каске. На петлицах в свете разгорающегося пламени тускло блеснули эмалью "кубики". Старший лейтенант был ещё совсем новеньким, не запылившийся, не обожженный Сталинградом, как те, что спали здесь.
- Капитан?
- Угадал… - капитан закалялся, сплюнув забившую гортань пыль. - Слушаю тебя.
- Старший лейтенант Ложкин.
- Ну и что?
- Прибыли вас сменить.
Капитан кивнул.
- Зер гуд. Давно пора.
- Только почему капитан? Здесь должен командовать старший лейтенант Кашин.
- Верно. Должен был… Курить есть, старшой?
- Не курю я.
- А пожрать?
- НЗ офицерский.
- Давай сюда. Эй, папуасы, подъем! С котелками на построение.
Лежавшие зашевелились. Капитан трофейным эсэсовских кинжалом мгновенно вскрыл жестянку, запустил туда ложку, отправил в рот немного студенистой жирной массы и пустил банку по кругу.
- Не удивляйся, старшой, - сказал он. - Кормежка была последний раз позавчера. Старшину моего подстрелили, так что у нас тут все поровну. А про лейтенанта я тебе могу сказать, что мертвые не командуют.
- Убит?
- Типа того… Тебе что, не сказали, кого ты меняешь?
- Штрафную роту и заградотряд.
- В общем-то верно… - капитан кивнул и начал шарить по карманам.
Вытащив пачку трофейных сигарет, он вытащил одну, прикурил и продолжил:
- Верно. Штрафную роту, которой уже нет. Было больше трехсот человек, плюс мои бойцы. Остались вот эти десять и еще в соседнем подвале десяток. Ну и наблюдатели, конечно. Караулить приходится. Иногда у немцев бывает ночью настроение поползать. Ты как сам? Воевал?
- Нет.
- Ерунда, разберешься. Мои ребята все покажут. Шинель смени на солдатскую. У фрицев тут снайпер работает. Мы его вроде бы подстрелили, но уверенности нет. Видел там на перекрестке самоходку немецкую горелую?
- Видел.
- Тоже наша работа. Вот он под ней сидел. Семен, тот что вас привел, его заметил и - из пулемета, но попал, или нет - проверять не полезешь. Ладно, пойдем. Поясню обстановку.
Они вышли из подвала, поднялись по полузасыпанной обломками лестнице (складывалось впечатление, что часть из них притащили сюда специально) и вышли на второй этаж того, что когда-то называлось домом. Было уже довольно светло.
- Вот мой НП, - сказал капитан. - Место открытое, но в том-то и дело, что стрелять по нему неоткуда. От мин стена прикрывает, а из стрелкового палить - самому подставиться надо. Смотри. Видишь перекресток? Вот из-за него вся морока. Проспекты широкие, отлично простреливаются, так просто не перебежишь, а даже если перебежал - все равно укрыться негде. Сверху граната летит - и готово. Эти три дома, которые буквой "Г" стоят, сейчас - крепость. Стены толстенные. Мы взорвали все подъезды, кроме одного. На оконных проемах стоят решетки и мы их дополнительно заложили обломками. Взять нас здесь можно только из пушки, а для этого ее надо выкатить на прямую наводку, чего мы не позволим. Самоходка, о которой я говорил, стоит слева, отсюда ее не видно. Учти, что если немцы пустят танки, то только там. По другим улицам не пройти. Но это уже дело бронебойщиков - сверху их отоварить.
- Понял…
- Неделю назад та сторона тоже нашей была, но немцы нас выбили. Не конкретно меня, а того старлея, которого ты ожидал здесь встретить. Его рота побежала, наткнулась на мой заградотряд. Я их остановил, мы контратаковали и выбили фрицев за проспект. Вернее, не выбили, а перебили. Не ушел никто. У меня под командой после атаки осталось под сотню человек, из них половина раненых. С тех пор держимся. Теперь ты держаться будешь.
- А штрафники? - спросил Ложкин.
Капитан покачал головой.
- Штрафников больше нет. Тех, что остались в живых, я включил в свой заградотряд, потому что согласно приказу имею право присоединять солдат из разбитых подразделений. Это я и сделал, под свою ответственность. Никаких исключений насчет штрафников в приказе не предусмотрено. Видел бы ты, как они немцев грызли, когда дорвались… Лопатки, приклады, ножи! Редко, когда выстрел. Ты насчет их командира спрашивал? Отвечаю: я его пристрелил. Он собирался аж к переправе отсюда сдернуть. И вот что я еще тебе скажу…
Порывшись в обломках шкафа, он вытащил оттуда фуражку с синим околышем.
- …слушай меня внимательно. Слушаешь? Хорошо… Мы отсюда далеко не уйдем. Останемся в нашем старом расположении, вон в тех домах, ближе к Волге. - Он приподнялся и показал на восток, в дыру в стене. - Если твоя рота и ты вместе с нею решишь, что лучше будет отступить, то имей в виду: сзади тебя будут те ребята, из подвала, которые здесь неделю продержались. Мы вас остановим, я подчиню себе твоих людей и мы снова отобьем квартал. Только уже без тебя.
Капитан надел фуражку, проверил, ровно ли расположен козырек и спросил:
- Ты намек понял, Ложкин?
* * *
