Оказавшись в Союзе, я думал, что будет спокойно и мирно. Нет, Ташкент был прифронтовым городом, со всеми вытекающими последствиями. В Ташкенте чётко работала «билетная» мафия, оказывая услуги по беспроблемному приобретению билетов на все виды транспорта и на все направления. Около билетных касс стояли, так называемые «жучки», без труда вычислявшие «афганцев» и предлагали купить билеты в любую точку Советского Союза.
На следующий день после прибытия в Ташкент, я поехал в аэропорт, отстояв в очереди, протягивая перевозочные документы, обратился к кассирше:
- Мне один билет до Абакана, через Красноярск, на завтра.
- Билетов до Красноярска на ближайшие дни нет, - даже не заглядывая в монитор компьютера, ответила, как отрезала женщина в синей форменной одежде.
Я отошел от кассы. Ко мне тут же подскочил «жучок», узбек с длинными вьющимися волосами, одетый в джинсовые рубашку и куртку, и светлые льняные брюки.
- Куда летим, командир? – почти шёпотом, на ухо произнес молодой человек.
- В Красноярск, - ответил я.
- На Красноярск билетов нет, это точно, но я постараюсь помочь, брат.
- Давай, сколько это будет стоить?
- Двойная цена билета.
- Это сколько?
- Ну, сколько до Красноярска? Рублей сорок пять? Вот и считай, сорок пять рублей в кассу и столько же мне, - как вполне само собой разумеющееся озвучил «жучок».
- Понимаешь, надо всех «кормить».
- А проездные документы в кассу пойдут?
- Нет, только наличные. Мне не жалко было этих денег, хотелось быстрее домой, к родным, но у меня просто физически с собой не было столько денег в кармане. Я решил съездить к Саше Походину, где я остановился, и вернуться в аэропорт.
Приехав домой, за обедом я рассказал Сане о своих мытарствах в аэропорту.
- Что-нибудь придумаем. У меня есть хороший знакомый, он служит военным комендантом в Ташкентском аэропорту. Я созвонюсь с ним, и сегодня вечером будем у него.
Так и случилось. Вечером, вдвоем мы нагрянули в холостяцкую квартиру к коменданту Ташкентского аэропорта.
Нас встретил молодой человек, наш ровесник, выпускник Ленинградского высшего ордена Ленина Краснознаменного училища железнодорожных войск и военных сообщений имени М. В. Фрунзе. Он был в курсе моих проблем и сходу пообещал отправить меня на Родину.
Мы быстро накрыли на стол, выпили за знакомство и за мою удачную отправку. Владимир, так звали моего «спасителя», попросил у меня документы и прошел в соседнюю комнату, с тем, чтобы продиктовать мои данные дежурному коменданту, для снятия его личной брони. Возвратившись, комендант от удивления широко открыл глаза.
- А у тебя случайно родственников генералов нет?
- Нет, не должно быть в родове генералов, - подумав, ответил я.
- У тебя фамилия, как у нашего начальника училища, и ты здорово на него похож, - не унимался Володя.
-Ты, наверное, скромничаешь?
- Нет же, точно говорю, ни одного генерала в родне не было, если только дед, где-нибудь… Но дед офицер-танкист пропал без вести в первые месяцы войны.
- Хорошо, но это так редко бывает – и фамилия и похож на нашего генерала, - чуть расстроившись, продолжил комендант. Да, в этой жизни всё может быть. Спустя почти двадцать лет я был в Питере, вместе со своей женой Светланой, нашел улицу, которая носит мою фамилию и сфотографировался на память.
Утром следующего дня у меня был талон личной брони военного коменданта на приобретение билета до Абакана, с пересадкой в Красноярске. Я подошел к кассе и увидел знакомого жучка. Он метровыми скачками подбежал ко мне, в надежде, что я принял его предложение. Я жестом остановил его великодушный порыв и без очереди протянул талон кассирше.
- Что по брони? – с сожалением спросил молодой человек. - Да, - коротко, без объяснений и с гордым видом ответил я.
В предвкушении встречи с родными, я летел домой. Мыслей никаких не было, быстрее бы увидеть маму и отца. Брата Олега в начале лета призвали в армию. У него была возможность пройти армейскую службу «заочно». Так практиковали спортивные функционеры, устраивая перспективных игроков хоккейной команды «Саяны» в местную железнодорожную военную бригаду. Но я категорически был против этого и в письме написал брату, чтобы тот не увиливал и как все нормальные мужики, отдал свой воинский долг нашей Родине.
Маме, наконец, дали квартиру в новом доме. Восемнадцать лет мы вчетвером прожили в крохотной однушке, имея только холодную воду. Чтобы помыться, необходимо было топить специальную ёмкость, так называемый титан. Я стеснялся пригласить своих друзей к себе в «апартаменты» и от этого испытывал определённый комплекс. Я не знал новый адрес, но у меня был новый номер домашнего телефона, поэтому приземлившись в Красноярске, я позвонил родителям, чтобы отец встретил меня в аэропорту.
Из Красноярска улетал последним ночным рейсом на Абакан. Весь свой багаж, а это большой чемодан весом тридцать килограммов, спортивная сумка около пяти килограммов и коробка с магнитофоном, необходимо было самому нести до самолета. В накопителе перед посадкой увидел своих знакомых абаканцев: заслуженного тренера по настольному теннису Ю.Д. Лебедева, мастера спорта международного класса Ирину Запевалову, мастера спорта Сашу Головченко, еще нескольких молодых спортсменов-теннисистов. Юрий Дмитриевич был моим первым спортивным тренером. С Ириной и Александром мы жили в одном районе и учились в одной школе.
Едва выйдя из теплого накопителя на посадочный перрон, у моего чемодана отвалилась ручка. Пришлось взвалить его на правое плечо, придерживая его той же рукой, спортивная сумка висела через тоже плечо, а коробка с магнитофоном расположилась в левой руке. Не пройдя и пяти метров, вся эта конструкция рухнула, и я оказался под ней. Я не мог пошевелиться, резкая боль в спине пронзила все моё тело.
- Что случилось, Юра, помочь? – знакомый голос Саши Головчено вселил в меня надежду на спасение.
- Да, если не трудно, Саня – еле шевеля губами от боли, ответил я. - Юра, ты идти можешь, давай сумку или коробку, - предложил свои услуги Александр. Совместными усилиями мы добрели до трапа самолета. Пронизывающий декабрьский ветер продувал насквозь моё модное пальто. Непривычно было после Афганистана окунуться в холодный сибирский климат.
Ещё один перелет и я дома, в кругу семьи. Время в полете пролетело незаметно, всего сорок пять минут в воздухе и я снова на родной земле. Отсюда я неоднократно улетал, уезжал и вновь возвращался. Знаю, как переживали за меня мама и отец. Чего им стоила моя служба в Афганистане, можно было только догадываться….
Превозмогая неугасшую за время полета боль в спине, я вышел к месту встречи пассажиров и увидел среди толпы встречающих своего отца. Мы крепко обнялись. Из его глаз потекли слезы.
- Ну, здорово, батя, слава Богу добрался до дома! – я стал успокаивать отца.
- Привет, сынок, как долетел? - стревогой в голосе произнёс отец.
- Нормально, если не считать проблем с чемоданом и вот этим барахлом,- я показал на свой багаж. -Да ещё спину в Красноярске сорвал, немного. Отец насторожился, подумав про себя, что у меня возможно ранение, о котором я ничего не написал и посмотрел, что можно сделать с ручкой чемодана, готовый устранить неисправность тут же, на месте.
- Поехали домой, я сорвал спину, подняв этот чемодан на перроне в Красноярске, - сказал я, предвидя ненужные расспросы отца.
Мы сели в такси и поехали по ночному Абакану. Я вглядывался в знакомые улицы, хотел запомнить и зафиксировать в своей памяти каждый пятачок родного города. Только теперь мы ехали не в свой, знакомый до боли «Космос», а в новый дом, по улице Советской….
Мама встретила на пороге квартиры, в слезах от радости и счастья. Старший сын вернулся на побывку. Из кухни по всей квартире разносился знакомый котлетный аромат. Стол уже был накрыт. Главное, что я выпил с превеликим удовольствием, это цельное молоко, которого я не пил больше года. Это мой любимый напиток, который я любил с детских лет и мог за один присест с печеньем выпить литра два.
Непонятно, что это было, поздний ужин или ранний завтрак? Мы не могли наговориться, родители ловили каждое моё слово и старались запомнить всё, о чем я им рассказывал. Была сплошная семейная идиллия, не хватало лишь младшего брата Олега. Его летом призвали в армию, он проходил службу в Новосибирске, в батальоне охраны штаба Сибирского военного округа, водителем автомобиля. Я поделился с родителями мыслью о том, что мне обязательно надо съездить к брату.
Утром я не мог встать с дивана. Спина отваливалась, я не мог пошевелиться, резкая боль пронизывала всё тело. О какой-либо поездке в ближайшие дни не могло быть и речи. Я предположил, что результатом этих болей были мои ночные засады перед отпуском, когда мы лежали на сырой земле, в течение десяти ночей. Плюс ко всему, общее моральное и физическое истощение организма за год службы в Афгане.