– Николай Максимович, сейчас часто можно услышать о том, что кто-то восстановил балет, а насколько вообще можно восстановить балет?
– Ну есть какие-то вещи, которые можно сделать а-ля. Но все равно балетмейстеры тех лет всегда подстраивали хореографию под нового исполнителя. Тогда не было такой системы, как у нас сейчас, что сразу делается три состава, тогда делали на определенную балерину и определенного танцовщика, они танцевали определенное количество времени. Могли получить ангажемент в другой город и уехать, и если этот спектакль был успешным, то в него входили другого человека – и, конечно, все корректировалось, потому что та хорошо играла, а эта лучше прыгает, ну и что-то там менялось.
Причем если мы возьмем мемуары, то везде это отражено. Музыкантам и драматическим артистам в этом, конечно, повезло больше – в том плане, что есть текст, написанный композитором и драматургом, но мизансцену-то вы тоже не можете сохранить.
Приведу пример. Есть знаменитый спектакль «Вишневый сад», который когда-то играла замечательная артистка Лаврова, потому играла Алиса Бруновна Фрейндлих и стала играть моя любимая Марина Неелова. И мне Марина Мстиславовна, с которой я дружу, – я дружу и с Алисой Бруновной, и мы очень часто собираемся втроем, а в том спектакле, где Алиса Бруновна играла Раневскую, Марина играла Аню... А она играла Аню и с Лавровой и с Фрейндлих. И она мне рассказывала, как она переделывала свою роль, потому что Лаврова и Фрейндлих играли один спектакль вообще по-разному, то есть и у нее была разная Аня. И когда Неелова стала играть в этом же спектакле Раневскую, она опять сделала ее другой. Понимаете, текст-то тот же и даже один и тот же исполнитель по-разному произносит текст.
Естественно, и хореографический текст менялся, потому говорить, что есть истина – нет. Я за свои шесть лет работы в Академии восстановил огромное количество старинной хореографии, но я пишу «редакция Николая Цискаридзе», мне ни разу не пришло в голову написать «хореография Николая Цискаридзе».
Вот к году Петипа я восстанавливал «Танцы дня и ночи» из оперы «Джоконда».
В принципе там 90 процентов моя хореография, если говорить честно, потому что это все было а-ля Петипа, было несколько комбинаций, где понятно, что эти комбинации точно принадлежат Петипа и они с XIX века застряли, а все остальное в советские годы раз двадцать переделывали.