Сергей Ефимкин прибыл из отпуска в начале октября. На лице ротного была нескрываемая печаль и тоска. Неохота было лезть в душу к командиру, да и он не особо горел желанием посвящать нас в свои размышления и переживания. После отпуска пребывание на войне становится настоящим испытанием для каждого, кто служил в Афганистане. Там, в Союзе мирная и спокойная жизнь, со всеми вытекающими прелестями. Подавляющее большинство советских граждан представить себе не могли, в каких условиях проходят службу военнослужащие 40-й армии в Афганистане. Какому риску и опасностям подвергаются их соотечественники на афганской земле. Только узкий круг родных и близких людей, и то не в полной мере, знали, что на самом деле происходит в Афганистане. К концу 80-х годов дозированная информация о службе в Афгане была доступна широкой массе наших соотечественников. Газеты писали о посадке деревьев, о строительстве школ, о проведении совместно с афганской армией учений, но в большей степени, страна старалась не замечать, что происходит на южной границе с соседним государством.
В Ташкенте, Фергане, Термезе и Кушке дыхание войны ощущалось сполна. Простые люди в аэропортах и железнодорожных вокзалах видели раненых солдат и офицеров. На улицах можно было увидеть военнослужащих с боевыми наградами. Но затем они разъезжались, разлетались по большой и необъятной стране и растворялись в море людского водоворота…
По прибытию в родные пенаты, рассказы об Афганистане по началу вызывали у родственников и друзей определённый интерес, который после нескольких задушевных посиделок сходил на нет. У всех были свои дела и заботы. Да и особо никто из афганцев старался не распространяться о своей службе.
Вот этот контраст, между увиденным и прочувствованным в Афгане и равнодушием советских граждан, вызывал психологический дисбаланс в восприятии одного и того же события разными людьми.
На адаптацию к военной жизни уходило определенное количество дней. Сергей ждал изменения своего служебного положения. Но обещанных перемещений по служебной лестнице не было. Необходимо было найти новую мотивацию для дальнейшей жизни и службы. А мотивация была проста и банальна. Надо было сохранить себя и жизни своих подчиненных, во что бы то ни стало и вернуться домой….
С новыми силами мы окунулись в военные будни. Да, у нас не было своего «Сталинграда», но рота ежедневно занималась боевой подготовкой.
Каждое утро начиналось с трехкилометрового марш-броска и зарядки в бронежилетах. Мы приводили оружие к нормальному бою, выполняли стрельбы из различных видов оружия, отрабатывали действия по боевому расчету, совершенствовали материально-техническую базу на каждой заставе. Мы построили дополнительные укрепления и стены на заставах, хорошую солдатскую столовую в управлении роты, дополнительную долговременную огневую точку на удаленной заставе третьего взвода, в крепости. У нас было пятнадцать единиц военной и транспортной техники, которые требовали постоянного обслуживания и ремонта. Кроме этого, с завидной периодичностью, рота осуществляла патрулирование зоны ответственности батальона и засады. Поэтому скучать и тосковать было некогда. Редкими вечерами занимались написанием писем домой, слушая музыку и просматривая новостные телевизионные программы.
Однажды вечером, за ужином, в расположении первого взвода раздалась автоматная очередь, затем ещё одна…. Мы выбежали на улицу. В кромешной темноте невозможно было сразу понять, что произошло….
Сбивчивым голосом дежурный по заставе доложил, что наблюдатель увидел в окопе какой-то силуэт и произвел очередь из автомата в направлении подозрительного лица. Мы с Сергеем и Габилем подошли к траншее, осветили карманным фонариком предполагаемое местонахождение «силуэта» и увидели хорошо отпечатанные, на ещё не высохшем от выпавших осадков дне окопа, следы. Одни следы представляли собой отпечатки босого человека, другие – отпечатки кроссовок. Пара следов вела к проходу в минном заграждении. Немедленно была поднята тревожная группа, и мы на бронетранспортере стали преследовать непрошеных гостей. Освещая местность штатной фарой «Луна» и осветительными патронами, на ходу простреливая автоматными очередями складки местности, мы почти приблизились к кишлаку Накель. Не менее двух часов ушло у нас на поиск злополучной парочки, но так никого мы не обнаружили. Мы возвратились на заставу и ещё раз осмотрели следы. Сомнений кому они принадлежали, ни у кого не было, это были духи.
Сергей доложил о случившемся комбату. Было принято решение усилить бдительность на заставах и устроить ежедневные засады на возможных маршрутах передвижения лазутчиков.
В течение десяти ночей мы с Габилем Мамедовым, командиром первого взвода, в километре от заставы, вместе и поочерёдно выходили в засаду. В конце ноября в Афганистане обычно теплая погода днём и холодная ночами. Коротая время в засаде, приходилось лежать на «голой» земле, подкладывая плащ-палатки. После проведенной ночи, голова наполнялась галлюцинациями. Плащ-палатка лежала на маковой траве. Производя телодвижения на подстилке, эфирные масла перемешивались с росой и испарялись, и нам невольно приходилось вдыхать дурманящий аромат маковой травы. Кроме этого, холодная сырая земля вытягивала остатки тепла из организма.
Мы стойко переносили тяготы и лишения, но все наши старания оказались напрасными. Никто больше не посмел повторить попытку вылазки в наше расположение.