Старушка хрупкая, глаза стыдливо пряча, у магазина вещи продавала,
ну как же поступить иначе,
на что ей жить, она уже не знала.
Вся жизнь, витрина - старая картонка,
под первым снегом зябла сиротливо,
и наверху истертая клеенка,
а люди в спешке проходили мимо.
Давно оплакан старых книг владелец,
игрушки чьи, те навещают редко,
и сердцу близких множество безделиц,
подаренная мужем статуэтка.
Не сладкий чай согреет от бездушия,
вернулась поздно, без рубля и хлеба.
Как первый снег, не тает равнодушие,
судьёй нам будет, в конце жизни - небо.
Старушка хрупкая, глаза стыдливо пряча, у магазина вещи продавала,
ну как же поступить иначе,
на что ей жить, она уже не знала.
Вся жизнь, витрина - старая картонка,
под первым снегом зябла сиротливо,
и наверху истертая клеенка,
а люди в спешке проходили мимо.
Давно оплакан старых книг владелец,
игрушки чьи, те навещают редко,
и сердцу близких множество безделиц,
подаренная мужем статуэтка.
Не сладкий чай согреет от бездушия,
вернулась поздно, без рубля и хлеба.
Как первый снег, не тает равнодушие,
судьёй нам будет, в конце жизни - небо.
