По мнению Антонио де ла Каланчи (1584-1654), индейцы были суеверными, потому что находились под влиянием Сатурна - самой страшной планеты в европейской традиции.
Жизнь коренного населения определяется астрологическими соображениями. Обычно считалось, что не звезды, а недостаточные знания инков и андцев о природе небес лежат в основе непрекращающегося андского идолопоклонства.
Утверждается что инки знали только три планеты (Солнце, Луна и Венера), а не семь. Кроме того, они игнорируют влияние звезд на людей. Вместо того, чтобы рассматривать генеративные эффекты планет и зодиака, Андцы почитали Колка (Плеяды), Уркучиллай (звезда в Лире), Чуки-чинчай, Мачакуай, а иногда и черные дыры Млечного Пути за их генеративное воздействие на животных, тигров, медведей, львов, змей и других.
Писатель Местисо Гуаман Пома-де-Аяла, пытаясь доказать христианскую мудрость андского народа, которым он восхищается, стал редким исключением из православия перуанских летописцев. Гуаман в своем амбициозном письме к испанскому королю Филиппу II выразил уверенность в том, что американские индейцы были и остаются великими астрономами и астрологами. Они сопротивлялись индейскому "идолопоклонству" и, по-видимому, оставались под впечатлением от христианской идеологической обработки.
Ведь, как ясно показала современная европейская терминология контрреформации, естественная астрология вполне может служить сельскому хозяйству, навигации и пониманию изменений темпераментов человеческого тела (т.е. "медицинской астрологии").
Природная астрология может также использоваться для прогнозирования погоды и политических событий. Напротив, астрология, в которой гороскопы используются для предсказания несчастий или удачи человека (вне сферы медицины) и которая предположительно предполагает звездный детерминизм, была вновь запрещена католической церковью в конце XVI века.
В различных церковных декретах, неоднократно повторявшихся такими плодовитыми испанскими авторами иезуитов, как Бенито Перейра и Мартин дель Рио, судебная астрология была призвана поставить на грань ереси. Эти указы и работы европейских антиреформаторов с новой силой доказывали, что вера в астрологический детерминизм препятствует свободе воли людей.
Они полемически соединили доктрину Лютера о "рабстве воли" с предполагаемым астрологическим детерминизмом и тем самым вновь подчеркнули старый схоластический страх, что судебная астрология освобождает людей от ответственности за выбор добродетели вместо пороков. Другими словами, за выбор Бога вместо дьявола.
Но в первой половине семнадцатого века церковные декреты оказались малоэффективными даже среди европейских католических судебных астрологов, которые уже успешно противостояли различным жестоким нападениям со стороны критиков астрологии XVI века Пико делла Мирандола и других. Тем не менее, к середине семнадцатого века многочисленные усилия по реформированию астрологических прогнозов в Европе утратили свою силу, поскольку новые концепции в медицине, астрономии и естественной философии медленно, но верно подрывают астрологические доктрины.
Перуанский ученый Антонио де ла Каланча первым осознал, что Перу нуждается в новом виде астрологии. В своей книге Каланча жаловался, что он один наблюдает за перуанским небом. Работая в Сукре, городе посреди перуанского (ныне Боливийского) нагорья, он чувствовал себя одиноким под южным небом, в котором он увидел пятнадцать из сорока девяти новых созвездий и 316 звезд из 1022 во всей Вселенной. Он считал это значительным числом и опровержением Хосе де Акоста.
Отсутствие товарищей-астрологов, о которых так настойчиво сожалел Каланча, дало ему определенную свободу интерпретировать влияние южного неба в его собственной индивидуальной манере. Он сознательно исказил некоторые давно известные астрологические данные и придал им новое значение. Он подтвердил, что Лима находится под влиянием Сатурна, но отрицал, что он, таким образом, страдает от каких-либо негативных последствий. Даже затмения были благотворными и не разрушительными. Он хотел написать отдельную книгу об астрологических особенностях Перу. Каланча, очевидно, так и не выполнил свое обещание, так как подобной книги так и не было найдено.
Другие перуанские креолы, такие как Бернабе Кобо, Хуан де Фигероа и Франсиско Руис Лосано, не согласились с ним. Все они утверждали, что "небо - одно и то же для всех ". На сегодняшний день эти различия в перуанском дискурсе об астрологии еще не полностью изучены. Хорхе Каньесарес Эскьерра утверждал, что такие перуанские астрологи, как Бернабе Кобо и Антонио де ла Каланча, присоединились к усилиям Мексики по созданию патриотической астрологии. Используя астрологические рассуждения, эти ученые защищали креольскую идентичность от унижения европейской и в то же время проводили различие между креольскими и индийскими органами. Патриотическая оборона и строительство типов систем были лишь двумя из нескольких мотивов, которые сформировали перуанскую астрологию XVII века, что привело к подъему астрономии в Перу.
В перуанском дискурсе об астрологии можно выделить пять фаз.
На первом этапе, с конца XVI до начала XVII века, инквизиция упорно занималась судебной астрологией, предсказывающей судьбу отдельных людей.
На втором этапе, с начала семнадцатого века до 1639 года, была предпринята неудачная попытка создать южную патриотическую креольскую астрологию.
На третьем этапе, с 1655 по 1680 год, несколько факторов - обмен астрономическими данными между Перу, Мексикой и Европой; медицинская астрология; и спрос на политические прогнозы - стимулировали астрономию, которая рассчитывала астрономические данные для Перу.
Эта новая перуанская астрономия сформировала четвертый этап с 1680 по 1735 год, который на самом деле стал апогеем астрономического и астрономического дискурса в Перу. В это время перуанские ученые начали публиковать астрономические данные в ежегодных календарях, которые они по-новому используют в поддержку базовой медицинской и естественной астрологии, то есть для прогнозирования болезней, землетрясений и других событий, которые должны были угрожать целостности перуанского вице-королевства.
Эти астрономические данные пользовались большим спросом, потому что среди креольских ученых и церковников, которые использовали расшифровку небесных явлений, чтобы помочь им лучше понять волю Бога, стало преобладать символическое прочтение природы. Кульминацией этого символического прочтения природы стало почитание Девы Марии как матери всех небесных влияний. Дискуссия по астрологии вновь приобрела антиидолатрическое измерение.
На пятом и последнем этапе, с 1750-х до конца 1780-х годов, астрономия набирала обороты вместе с Педро де Перальта и Косме Буэно. Однако в течение своей жизни оба учёных начали ставить под сомнение обоснованность астрологических политических прогнозов, и Косме Буэно постепенно отказался от медицинской астрологии. На этот раз критика была вдохновлена не церковью, а просветительской мыслью.
