Брутализм - стиль модернистского направления, истоки его лежат в середине-начале ХХв. Родоначальником его был французский архитектор Ле Корбюзье. Он экспериментировал с массивными формами, грубой фактурой бетона и крупным масштабом произведений. Например, его часовня Нотр-Дам дю О в Роншане, возведенная в 1950-1955гг, полностью соответствует духу брутализма. Часовня считалась модернистским зданием, но очень соответствовала последовательной брутальной эстетике.
Движение получило свое название благодаря битанскому архитектурному критику Рейнеру Банхему, который описал новый стиль как "решительно широкобедрый и массивно бородатый". Каждый, кто слышит слово "Брутализм", думает об архитектуре, призванной подавлять наблюдателя и доминировать над ним, но Банхем на самом деле был вдохновлен красотой этой новой бетонной брутальности.
Слово "брутализм" по отношению к архитектуре было впервые придумано шведским архитектором Хансом Асплундом для описания квадратного кирпичного дома под названием Villa Göth в 1949 году. Это было подхвачено английскими архитекторами, где стиль был дополнительно отточен Элисон и Питером Смитсоном. Вместе они особенно известны благодаря жилищному комплексу Робин Гуд Гарденс в Восточном Лондоне. Завершенный в 1972 году, он был построен из сборных бетонных плит. В 2017 году Восточный блок был снесен в рамках плана реконструкции.
Брутализм был задуман как смелый, новаторский отход от буржуазных элементов модернизма. Как и модернизм, он был движим отчасти идеализмом и отчасти технологией: движение, отстаиваемое британскими архитекторами, такими как Элисон и Питер Смитсон, стремилось выразить послевоенный оптимизм, а также обозначить грубую красоту и особенно структурные возможности бетона, которые только становились очевидными.
В отличие от модернизма, брутализм обладал качествами необузданной грубости и массивности. Из облика зданий брутализма исчез гипер-функционализм, который вводился в архитектуру ранее Ле Корбюзье и Людвигом Мис Ван дер Роэ. Этот функционализм сменился экспрессионизмом, который, казалось, был создан только для того, чтобы выражать, а не угождать.
В 1963 году Полу Рудольфу, тогдашнему декану Йельской школы архитектуры, было предложено создать новое художественно-архитектурное здание для кампуса. В результате одной из немногих построек, которые он когда-либо проектировал, был ошеломляющий замок из бетона и стекла, с 37 различными террасами, расположенными на семи разных этажах. Ада Луиза Хакстебл, известный архитектурный критик "Нью-Йорк Таймс“, назвала его "захватывающим путешествием силы".- Студенты его ненавидели. Настолько, что (по слухам) в 1969 году один из них попытался сжечь его дотла.
Торговый центр Tricorn в Портсмуте, Англия, был спроектирован Родни Гордоном в 60-х годах в рамках попытки оживить центр города, разрушенный войной. Во время его строительства архитектурный критик Джонатан Мидс похвалил воображение архитектора как "плодовитое, богатое, беспрепятственное. "Есть столько идей в одном здании Гордона, сколько есть во всей карьере большинства архитекторов, - сказал он. Созерцать здание - значит чувствовать себя в присутствии гения".
Пользователи, однако, чувствовали себя иначе. В 2001 году слушатели Би-би-си проголосовали за борющийся центр как худшее здание Великобритании. Центр был снесен в 2004 году.
В начале 1980-х гг брутализм попал в немилость. Отчасти это было связано с холодным и суровым характером архитектуры, которая часто ассоциировалась с тоталитаризмом. Еще одним доводом против брутализма было то, что сырой бетон, используемый в строительстве, старел, разрушаясь, часто показывая признаки повреждения водой и гниения, которые разрушали общую эстетику.
Британский писатель Энтони Дэниелс, который использует псевдоним Теодор Дэлримпл, назвал железобетон брутализма “чудовищным”, указав, что он не стареет изящно, а вместо этого крошится, покрывается пятнами и разлагается.
Большая часть бруталистской архитектуры была ненавистна публике почти сразу же, как только она дебютировала. Здания, которые выглядели такими строгими и драматичными на эскизах и фотографиях, были тусклыми и бесчеловечными в жизни. Новая бетонная архитектура, призванная представлять послевоенные возможности и триумф обывателя, вместо этого стала символом пригородной посредственности. Когда смелые новые здания начали разваливаться, они были настолько непопулярны, что никто не потрудился их поддерживать. Часто они оставались просто медленно разрушаться, потому что единственное, что было дороже, чем правильно поддерживать их, - это сносить их.
Сейчас брутализм в архитектуре переживает новый подъем. Сейчас о бруталистских зданиях говорят как о забытых шедеврах.