Непосредственно перед выводом войск, в батальон зачастили проверяющие. Через два дня после ночного «боя» со стадом овец, в батальон приехал представитель отдела службы войск штаба 40-й армии, в звании майора. Я встретил офицера на заставе первого взвода. Мы познакомились с майором. Он, как и я оказался выпускником Омского ВОКУ и учился с моим первым комбатом майором Алексеевым, под началом которого после выпуска из училища, я служил в Центральной группе войск. Проверяющий попросил построить весь личный состав подразделения для проверки. Каждый солдат и сержант называли свои должности, звания и фамилии, а проверяющий сверял их со сведениями из штатно-должностной книги (ШДК). Затем была проведена проверка оружия и наличие техники на заставе. Вся процедура заняла не более часа, и мы отправились на заставу второго взвода. Время в пути заняло не более десяти минут. Перед входом в заставу нас встретил лейтенант Екимовский Александр. Я попросил построить личный состав, незадействованный в несении службы. Сборы были недолгими, лишь водители бронетранспортеров немного задержались, так как они обслуживали технику и были в мазуте.
Наконец все бойцы, в две шеренги, с оружием стояли в землянке перед кроватями. Каждый солдат представлялся проверяющему. Майор сверял данные военнослужащих с ротной ШДК. В это время я обратил внимание, что в распахнутое окно доносятся одиночные автоматные выстрелы.
- Лейтенант Екимовский, у вас все бойцы в строю? - спросил я у взводного.
- Так точно, товарищ старший лейтенант, - уверенно ответил Александр Екимовский.
- Что это за стрельба на стрельбище? – было ощущение, что кто-то стреляет одиночными выстрелами из автомата…
- Никто не может стрелять, весь личный состав здесь, за исключением трёх солдат, которые находятся на наблюдательных постах, - ответил начальник заставы. Майор подозрительно посмотрел на нас обоих…. В этот миг дежурный по заставе забежал в помещение и благим матом заорал:
- БТР горит! Только этого ещё не хватало до полного комплекта неприятностей, обрушившихся в первые дни моего пребывания в должности командира роты…
Выбежав на улицу, мы увидели языки пламени, вырывающиеся из открытых люков, в районе двигателей бронетранспортера, стоящего в окопе, в пятидесяти метрах от нас, и разлетавшиеся в разные стороны трассирующие пули боекомплекта, находящегося внутри БТРа. Пожар ежесекундно набирал силу, а интенсивность разлета пуль увеличивалась с геометрической прогрессией. О тушении пожара не могло быть и речи, тем не менее, командир взвода надел на себя два тяжелых бронежилета, каску и по ходам сообщения подскочил к бронетранспортёру с левого борта, прихватив с собой два огнетушителя. В этот момент из верхних люков усилился нескончаемый вылет пуль, и пламя охватило задние пары колес БТРа, окутав черным дымом всё вокруг так, что едва было видно фигуру Александра Екимовского.
- Саня, уходи быстрее от «коробочки»! – скомандовал я….
С проверкой, мягко говоря, не повезло. Как назло всё происходило на глазах майора, и он стал невольным свидетелем чрезвычайного происшествия на моей заставе. Я ещё раз крикнул взводному, чтобы тот отошёл от бронетранспортера. Лейтенант и сам видел тщетность своих усилий, потому что пожар полыхал по полной программе, и подобраться к месту горения было невозможно. К тому же была вероятность взрыва топливных баков. Мы отвели личный состав в помещение заставы и ждали окончание пожара….
Проверяющий, видя моё состояние, оказался нормальным мужиком. Он отвёл меня в сторону и сказал:
- Старлей, не переживай сильно, я представляю сколько тебе придётся разгребать завалов и писать объяснительных, тем более вывод войск близко. БТР восстановлению не подлежит – это точно. Мой совет – его надо списать на «боевые потери»… Что ты будешь делать с ним, я не знаю. Но ты должен знать, я никому ничего докладывать не буду…
К сожалению, я не запомнил фамилию майора, который мог перевернуть мою судьбу в один миг, но я всегда с благодарностью вспоминаю этого офицера, выпускника прославленного Омского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища имени М.В. Фрунзе… Половина горы свалилась с моих плеч. Проверяющий уехал в управление батальона, пообещав доложить комбату, что вины офицеров роты в случившемся нет….
На самом деле я прекрасно понимал, что результатом пожара были элементарные нарушения мер безопасности при выполнении регламентных работ при обслуживании техники. Мысленно я представил, как мог загореться бронетранспортёр. Во-первых, перед началом работ с аккумуляторов не были сняты клеммы, и от этого, скорее всего, произошло короткое замыкание. Во-вторых, возможно солдаты могли устроить перекур внутри БТРа, а когда внезапно поступила команда на построение, впопыхах бросили окурки на днище бронетранспортера, которые попали на промасленную ветошь. При температуре воздуха около пятидесяти градусов внутри бронетранспортёра, загорание произошло мгновенно….
После отъезда майора у меня состоялся обстоятельный разговор с командиром взвода. Тяжело было смотреть на лейтенанта Екимовского, я представлял себя на его месте, но, по существу, мы оба должны были разделить груз ответственности за это происшествие. К этому моменту пожар закончился. Мы осмотрели бронетранспортёр. Внутри не было живого места. Всё внутреннее пространство было изрешечено пулями. Все приборы наблюдения и прицел пулемётов выведен из строя. Двигатели расплавились, резина колес выгорела дотла…
- Саня, что будем делать? – начал разговор я.
- Не знаю, надо попробовать восстановить то, что можно, - задумчиво ответил взводный. - Да, пусть техник с водителями полазят по свалке техники и что возможно подберут там, предварительно составив опись всего, что необходимо. Надо проехать на дивизионный склад запчастей и там посмотреть то, что можно взять или поменять на нашу «валюту»…
Работа предстояла большая и серьёзная, а времени на восстановление бронетранспортёра уже не было. Главное, чтобы БРТ мог передвигаться на колесах…. Забегая вперед, скажу, что этот злополучный БТР-70, в сопровождении лейтенанта Екимовского доехал до границы и там благополучно был передан на утилизацию…
