Главная проблема русскоязычного дискурса — в его вторичности. Это просто локализация глобального дискурса, да ещё и переведённая с запозданием.
Егор Жуков, рассказывающий о несуществовании патриархата озвучивает взгляды типичного поклонника Джордана Питерсона — с той лишь разницей, что в виде говорящей головы и на русском вместо привычного комментария под YouTube-видео с выступлением профессора.
То, что имя Питерсона в принципе звучит, а его идеи обсуждаются в эфире российского телевидения — это хорошо, это демонстрирует связь российского культурного процесса с глобальным.
Но то, с какой задержкой и в каком разрешении глобальные темы, в итоге, транслируются в русскоязычной среде — навевает печаль.
Заявление о несуществовании патриархата и фантомности феминизма в патриархальной стране прогрессивно только в одном ключе: феминизм в России пока еще не дозрел до реальной угрозы патриархальному статусу-кво — так что, в этом смысле, это игра на опережение, конечно. Но только в этом.
Если перенести тот же тезис о несуществовании патриархата в контекст более продвинутой политической реальности (то есть, в обратном направлении — откуда его в российский политический дискурс и навеяло), то станет видна его реальная идеологическая принадлежность в качестве talking point современных консерваторов.
Вопрос прогрессивности дискурса — это вопрос актуальности и сохранения в будущем русского языка и культуры. Однажды у русской политической мысли получилось внести значительный вклад в прогресс глобального дискурса.
Но для этого и сама мысль должна быть прогрессивной. А для пережёвывания реакционных идей русский язык за пределами России никому не интересен — для того, чтобы не говорить друг другу ничего нового, людям и своих языков хватает.
Тот факт, что темой недели в русском Фейсбуке стало будущее президентство Жукова вызывает у меня гораздо больше энтузиазма, чем его, собственно, взгляды.
За последние восемь лет Алексей Навальный стал, по сути, безальтернативной альтернативой Путину со стороны оппозиции на случай наступления Прекрасной России Будущего. Не потому, что в стосорокамиллионной стране не сыскать больше возможных политических лидеров, а потому, что в выстроенной нашим Волдемортом системе существование более, чем одного Гарри Поттера невозможно.
Сценарий «Путин наш президент до тех пор, пока его не сменит преемник или не произойдёт революция — и тогда президентом станет либо преемник, либо, соответсвенно, Навальный» был для России — на протяжении уже целого десятилетия, десятых годов XXI века — дефолтной установкой.
И не то, чтобы желающих не было — желающие всегда были, — спроса не было.
И вот он, наконец, появился.
Разговор о будущем президентстве Жукова — это разговор о будущем президентстве, а не разговор о Жукове. И это для текущего президентства Путина — самая плохая новость, хуже всех санкций вместе взятых. Потому что спящей страной можно править и под санкциями.
Но страна, похоже, просыпается — и ощущает внутри зверский голод по новым лидерам.
+ Если рассмотреть политическое пробуждение в контексте экономического положения, картина сложится ещё интереснее.
Кривая #1, состояние экономики, идёт по нисходящей (https://www.facebook.com/100001213219918/posts/2776376569079423/), кривая #2 — политическая сознательность — по восходящей.
Что ждёт Россию в их точке схождения?
Чтобы найти ответ, вглядываться в хрустальный шар не понадобится.
Достаточно будет открыть учебники истории, и отлистать немного назад. Совсем недалеко — лет на сто с небольшим будет в самый раз.
Стоя на берегу истории, мы уже видим, как вздымается новая волна революций: демократических, социалистических, анти-капиталистических. И речь тут не о России — по крайней мере, не только о России. По большей части, даже вообще не о России.
Как и в начале XX века, события в России — только частный случай общей истории.