Ни один народ не оставлял без попечения тел своих умерших: для всех был священ тот закон, чтобы погребение сопровождалось приличными обрядами. В своих погребальных обычаях каждый народ, сообразно с своим духом и характером, выражал свою заботливость о скончавшихся. Суеверные египтяне бальзамировали тела своих умерших, обвязывали их тонкими повязками, хранили их или в пирамидах или в других местах. Воинственные и жестокие римляне омывали тело умершего холодною водою, намащали его и сожигали на устроенном для этого костре. Когда пламя совершенно погасало, собирали пепел тела, кропили его вином и молоком и заключали со слезами и духами в урну. У народа Божия — иудеев — мы встречаем также погребальные обряды, но более кроткие, сообразные с природою, чуждые суеверия и бесчеловечия язычников. Иудеи не бальзамировали и не сожигали тел умерших, но намащали их благовониями, обвивали тонким полотном и погребали в пещере, или гроте (см.: Ин. 19, 39-41). В память умершего преломляли над ним хлеб (см.: Втор. 26, 14; Иер. 16, 7); для выражения своей скорби о скончавшемся посыпали голову пеплом, а иногда налагали на себя пост (см.: 1 Цар. 31, 13; 2 Цар. 1, 12; 3, 35). Святая вера Христова, сообщившая, между прочим, и высокое понятие о человеке-христианине, заставляет с почтением смотреть на него и тогда, когда он лежит бездыханен и мертв. Этот умерший христианин теперь — добыча смерти, жертва тления, но он член Иисуса Христа (ср.: 1 Кор. 12, 27); в развалинах этого, некогда величественного, храма носился, жил и действовал Животворящий Дух Божий (ср.: 1 Кор. 6, 15, 19); тело христианина освящено приобщением Божественного Тела и Крови Христа Спасителя.
Можно ли же не воздавать почтения Иисусу Христу, Которого умерший есть член? Можно ли презирать Духа Святого, Которого умерший был храмом?» Наконец, это мертвое и тленное тело христианина снова оживет и облечется нетлением и бессмертием (ср.: 1 Кор. 15, 53). Поэтому-то наша Православная Церковь, освящая своими священнодействиями все важнейшие случаи в жизни христианина, не оставляет сына своего без материнских попечений и тогда, когда он перешел из этого мира в далекую и неведомую страну вечности. Трогательные обряды, совершаемые Святою Церковию над гробом христианина — не пустые и пышные церемонии, которые часто изобретаются тщеславием и суетностью человеческою и которые не трогают сердца и ничего не говорят уму, напротив того — имеют глубокий смысл и значение и, будучи основаны на внушениях святой веры, ведут свое начало от богопросвещенных мужей древности.
Когда тело христианина лежит бездыханно, тогда с материнскими попечениями Церкви об умершем начинаются и заботливые попечения о нем дружбы, родства и знакомства. Тело, или по выражению Требника мощи, усопшего тотчас по смерти омывается — в знамение духовной чистоты и непорочности жизни умершего и из желания, чтобы он в чистоте предстал пред лице Божие по воскресении. Основанием этого благочестивого обычая служит для христиан пример Божественного нашего Искупителя, пречистое тело Которого, по свидетельству святого Иоанна Златоуста, по снятии с Креста было омыто, а также пример христиан времен апостольских, имевших обыкновение омывать тела своих усопших (см.: Деян. 9, 37). У писателей послеапостольских веков мы находим не только свидетельства об обыкновении омывать тела усопших, но и подробные описания самого образа совершения этого обряда в древней христианской Церкви. Так, из жизнеописания святой Макрины, сестры святого Василия Великого, мы узнаем, что омовение тела умершего простиралось на все части тела и что, при совершении этого обряда, петы были псалмы богодухновенного Давида. Сочинитель 2-го Слова на Иова, приписываемого обыкновенно святому Златоусту, представляя трогательную картину нежной родительской заботливости об умирающем сыне, упоминает, между прочим, и об омовении. «Когда сын испустит дух, то родители по повелению Того, Кто даровал им сына, заботятся о нем, распростирают его руки, закрывают глаза и омывают».
Но монахов и священников не омывают после смерти. «Егда кто от монахов ко Господу отыдет, понеже не подобает омыватися телу его, ниже видетися отнюдь нагу, на сие учиненный монах отирает мощи его теплою водою, творя прежде губою крест на челе скончавшагося, на персех, на руках, на ногах и на коленях, вящше же ничтоже».
«Егда кто от мирских священников отыдет ко Господу, приходят три священницы и снемлют его со одра, и полагают на земли на рогозинице. И понеже не подобает измовенну быти, обнажену от священников, отирают его со елеем чистым».
После омовения тела христианина его одевают в новые одежды. Этим заранее указывается на новое одеяние нашего нетления и бессмертия (ср.: 1 Кор. 15, 53). Одежды одеваются сообразные званию или служению умершего. Они изображают, что по воскресении человек должен будет дать отчет Богу, как он исполнял свой долг в том звании, в которое был призван; ибо вси оживут, кийждо в своем чину (1 Кор. 15, 22, 23). Итак, одевают в монашеское одеяние и обвивают его мантиею, для чего она разрезывается несколько, и усопший обертывается укроем, или пеленою (см.: Ин. 19, 40), крестообразно. Лицо его закрывается, в знак того, что умерший во время земной жизни удален был от мира. Умершего священника одевают сперва в обычные его одежды, потом и во всю священническую одежду и покрывают лицо его воздухом, в знак того, что он был совершителем Таин Божиих и, особенно — Святых Таин Тела и Крови Христовых. Этот воздух потом уже не бывает в потреблении, но опускается с умершим в землю. «Диакона же и прочих клириков такожде по облачении в обычных одеждах, в их чинови надежная одеяния облачении да будут». Усопшего архиерея облекают в архиерейскую одежду. Епископ, постригшийся пред смертию в схиму, в схиме и погребается, а обыкновенный — в ризах.
На умершего мирянина, одетого в новые и чистые одежды, полагают саван — белый покров, указывающий на те белые одежды, в которые облачают по Крещении, и потому знаменующий, что умерший сохранил до конца жизни обет, данный им при Крещении».
Белый покров, полагаемый ныне на умершего, заменил собою белые одежды, в которые имели обыкновение облекать умерших в древней христианской Церкви. Обычай этот восходит ко временам Самого Иисуса Христа, Которого тело обвито было чистым полотном (см.: Лк. 23, 53). Тела святых мучеников были облекаемы в чистые льняные одежды. О всеобщности этого обычая в древней христианской Церкви можно заключать из слов блаженного Иеронима (в жизни Павлы), который убеждает богачей своего времени не тратить богатства на погребальные одежды и не оставлять древнего и священного обычая облекать умерших в простые белые одежды. Святой Златоуст, объясняя значение белых погребальных одежд, называл их «одеждами нетления и бессмертия». Мы имеем самое осязательное свидетельство о всеобщности этого обычая в древней Церкви: в Риме и в других местах находили тела древних христиан в белых одеждах. Эти белые одежды состоят из рубашки, которую древние называли плащаницею (сикдоний). Рубашка завязывалась подвязками, как обыкновенно пеленают младенцев. Затем головная повязка, называемая убрусом (сударем), покрывала не только лицо, но и всю верхнюю часть тела до ног.
В руки как архиерею, так и священнику дается Евангелие, в знак того, что они возвещали людям учение Евангелия. Кроме Евангелия, в руки архиерея и священника обыкновенно полагается еще крест — символ спасения живых и мертвых; в руки монаху и мирянину полагают икону Спасителя, в знак того, что они веровали во Христа и предали Ему душу, что они в жизни предзрели Господа пред собою (ср.: Пс. 15, 8) и теперь переходят к блаженному лицезрению Его со святыми.
Когда наступит время полагать усопшего во гроб, тогда священник кропит святою водою тело умершего и ковчег его извне и извнутри и «абие влагает е в нем».
На челе умершего полагается венчик. Умерший христианин украшается венцом, как борец, с честию оставивший поле подвига, как воин, одержавший победу. На венчике находится изображение Господа Иисуса Христа, Пречистой Богоматери и святого Иоанна Предтечи, с надписью «Трисвятаго». Этим показывается, что окончивший свое земное течение надеется за свои подвиги получить венец (см.: 2 Тим. 4, 7, 8) только по милосердию Триединого Бога и ходатайству Божией Матери и Предтечи.
Когда явились венчики, полагаемые на чело умершего, в таком виде, то есть с изображением Иисуса Христа, Божией Матери и святого Предтечи и с надписанием «Трисвятаго», исторически определить нельзя, по недостатку свидетельств. В Требнике, употребляемом в настоящее время, и в Требнике Петра Могилы нет ни одного намека на обряд увенчивать умершего. Вероятно, обычай этот соблюдался из рода в род и был так всеобщ в Церкви, что не требовал положительных узаконений и правил, оставшись, таким образом, незамеченным в истории, по самой своей всеобщности и обычности.
Тело умершего покрывается священным покровом, в знак того, что умерший, как верующий и освященный Таинствами, находится под покровом Христовым.
Над умершим архиереем и священником читается Евангелие, по словам Симеона Солунского, — в умилостивление Бога. «Ибо, — говорит он, — какая другая может быть жертва Богу в умилостивление о предлежащем, как не сия, то есть благовествование о воплощении Бога, Его учении, Таинствах, даровании оставления согрешений, спасительных страданиях за нас, животворной Его смерти и воскресении». Евангельское слово выше всякого «последования», и его прилично читать над освященными.
Над умершим мирянином и монахом читается Псалтирь. Это чтение утешает сетующих об усопшем и располагает их к молитве о нем Богу. Так как чтение Псалтири по умершем назначается преимущественно для молитвы за него, то оно прерывается поминовением усопшего, с особенным молитвенным обращением к Богу, с произнесением самого имени покойного. Обычаем принято повторять такое молитвенное обращение к Богу по окончании нескольких псалмов, отделяемых в книге Псалтирь словом: «Слава». Эта молитва, начинающаяся словами: «Помяни, Господи Боже наш», печатается не между псалмами, а в «Последовании на исход души», которое находится как в Псалтири Малой, так и в Псалтири с последованием.
В древней христианской Церкви над гробом христианина пелись псалмы во все то время, доколе умерший оставался непогребенным. Трогательное зрелище представляет нам святой Григорий Нисский, описывая, как при гробе сестры его целую ночь пели псалмы и как эта торжественность напоминала собою те катакомбы, куда собирались первые христиане для совершения молитв над гробами святых мучеников. Иногда, впрочем, и в древности, как и в наше время, чтецы читали Псалтирь над умершим, как можно заключить из слов святого Златоуста: «Для чего, — спрашиваю я тебя, — призываешь ты пресвитеров и поющих псалмы? Не для того ли, чтобы и они тебе доставили утешение и почтили мертвого».
Не без причины и не без цели Церковь, с древних времен, положила читать над гробом умершего книгу псалмов, а не другую книгу Священного Писания. Христианин должен с радостию провожать брата своего из земли странствия, кровавых подвигов и трудов в блаженную страну вечности и петь торжественный псалом и гимн Богу, свободившему усопшего от уз мира. С другой стороны, смерть ближних наших возбуждает в нас столько разнообразных чувствований и мыслей. Что же лучше петь нам над гробом нашего ближнего, как не Псалтирь, которая воспроизводит все многообразные движения души нашей, так живо сочувствует и нашей радости, и нашей скорби, так много проливает утешения и ободрения в наше собственное скорбящее сердце?
Наконец, книга эта такова, что всякий молящийся и читающий ее может произносить слова ее, как свои собственные, что нельзя сказать ни о какой другой книге. Поэтому, слыша над гробом христианина уныло-томный голос чтеца, воображаешь, что молитва богодухновенного царя-пророка Давида как бы произносится запечатанными устами самого умершего: он как бы сам, из гроба, умоляет милосердие Божие о своем помиловании.
Братья и сёстры, подписывайтесь на наш канал, ставьте лайк и не забывайте прокомментировать!
