Выражение "Смерть Камиллы, сестры Горация" -- это такой шаблон, всплывающий в памяти, благодаря картине Феора Бруни в Русском музее. Но и саму картину обычно эту мы помним не очень отчетливо, чай, не "Три богатыря". А уж тем более помнить, что именно на ней происходит... Давайте выясним.
Продолжение древнеримской истории из рубрики "омерзительное искусствоведение". Предыстория тут.
Сегодня расскажу, за что была убита невинная девушка, и на какие картины это вдохновило художников, в том числе русских.
На прошлой неделе мы прочитали историю, как в 7 веке до н.э. одни тройняшки (римские) победили других тройняшек (из Альба-Лонги) в ритуальном поединке, устроенном для того, чтобы выяснить, чей город будет править. Итак, из шести человек выжил только один -- римлянин по имени Публий Гораций.
Вокруг него лежали трупы: двух его братьев-близнецов и троих его кузенов-близнецов Куриациев.
Но главное, что его Отчизна, благодаря его усилиям, победила!
Упоенный своей победой и еще не остывший от ярости битвы, он начал собирать трофеи.
Это сегодня мы используем слово "трофей" как попало, в том числе и в переносном смысле. А для римлян трофеем была совершенно конкретная штука: палка, на которую надевали доспех врага, а сверху обычно его шлем и прочие фенечки. И торжественно это несли, похваляясь. А потом ставили на видном месте, на память, посвящали богам.
И вот наш чемпион (от латинского "полевик", т.е. "боец, отличившийся на поле битвы"), обобрав трупы, радостно пошел домой, в Рим. Трофеи символизировали его победу в этом своего рода триумфальном шествии.
При входе в Рим, у Капенских ворот, его ждала родная сестра. Античные писатели зовут ее попросту Горацией, но мы, чтоб не путаться, будем писать вслед за Корнелем "Камилла".
И вот Публий Корнелий взял и убил свою сестру, прямо там, у ворот.
За что же?
Карло Чиньяни. "Смерть Камиллы". 1703. Музей Екатеринбурга (благодаря этой картине героиня попадает в мой пополняющийся список Смерть топлесс).
Тит Ливий пишет об этом черном деле так:
"Первым шел Гораций, неся тройной доспех, перед Капенскими воротами его встретила сестра-девица, которая была просватана за одного из Куриациев; узнав на плечах брата женихов плащ, вытканный ею самою, она распускает волосы и, плача, окликает жениха по имени.
Свирепую душу юноши возмутили сестрины вопли, омрачавшие его победу и великую радость всего народа.
Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом:
«Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о братьях — о мертвых и о живом, — забыла об отечестве. Так да погибнет всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!»
Черным делом сочли это и отцы, и народ, но противостояла преступлению недавняя заслуга. Все же Гораций был схвачен и приведен в суд к царю...."
Рассказ Тита Ливия, приведенный выше, еще норм. Писатель нейтрально, безоценочно, рассказывает о событии и описывает, что реакция римского народа была негативной на это убийство.
Если же хотите вкусить истинного виктимблейминга и белопольтовости, почитайте, как то же убийство описывает грек Дионисий Галикарнасский:
"...Гораций, приблизившись к воротам, узрел и толпу народа, высыпавшую из города, и при этом сестру свою, мчавшуюся впереди. Вначале он был раздражен самим зрелищем того, что девушка брачного возраста, оставив дом, где ей подобало находиться рядом с матерью, бросилась в толпу, словно последняя простолюдинка. Но перебрав мысленно множество нелепых объяснений ее поступка, Гораций, наконец, снисходительно нашел ему оправдание в жажде первой обнять избежавшего гибели брата и чисто по-женски вызнать у него подробности о подвигах погибших братьев, а потому она и пренебрегла приличиями.
Но сестра рвалась не к братьям, а устремилась в неизвестное, охваченная любовью к одному из двоюродных братьев, которому была сосватана в жены отцом. Она таила недозволенную страсть, но, прознав от кого-то из очевидцев жуткие подробности сражения, перестала сдерживать себя и, выскочив из дома подобно менаде понеслась к воротам, не оглядываясь на кормилицу, которая взывала к ней и бежала следом.
Очутившись за городом, она увидала ликующего брата, на голову которого царь возложил венок, и его спутников, несущих доспехи убитых, а среди добычи — узорчатое одеяние, которое она сама вместе с матерью выткала и отправила жениху в подарок к будущей свадьбе, ведь облачаться в разукрашенные узорами плащи было принято у латинов для тех, кто шел за невестами. Так вот, узрев этот плащ, обагренный кровью, она разорвала на себе хитон и, колотя себя руками в грудь, принялась оплакивать двоюродного брата и взывать к нему, так что всех окружающих охватила оторопь. Оплакав же участь жениха своего, она поднимает на брата пустые глаза и молвит:
«Сквернейший человек, ты веселишься, пролив кровь своих двоюродных братьев, и меня, несчастную родную сестру, лишил замужества, ничтожество! В тебе не теплится жалость к погибшим сородичам, которых ты величал родными братьями. Напротив, словно совершив добрый поступок, лишился ума на радостях и венки на себя возлагаешь за это злодейство. Что же за зверь таится в твоей душе?»
Гораций, услышав такое, возразил:
«Ведь гражданин любит свое отечество и карает тех, кто желает ему зла, будь то чужой или свой: в их число я включаю и тебя, узнавшую, что мы одновременно испытали и величайшее из благ, и горчайшую из бед — и победу нашего отечества, которую я, твой родной брат, добыл, и гибель братьев. А ты, гнусная, радуешься не общему благу для отечества и не нашего дома горем печалишься. Нет, презрев кровных братьев, ты оплакиваешь смерть жениха — и даже не скрывшись в укромном месте, творя свой позор на глазах у всех, — и меня геройством и венками попрекаешь, братоненавистница, недостойная предков. И раз уж ты не о родных братьях горюешь, а о двоюродных, то хоть телом принадлежишь живущим, а душой находишься с мертвым, то и ступай к тому, о ком слезы льешь, и не пятнай позором ни отца, ни братьев».
Выкрикнув это, он переступил грань отвращения к пороку и, обуянный яростью, сразил ее ударом меча в бок, а убив сестру, отправился к отцу..."
Оцените весь набор, за что он ее убил (по Дионисию):
а) она вышла из дома
б) она вышла из дому одна, без сопровождения охраны (кормилицы)
в) она была неподобающе одета (разодрала хитон в знак траура)
г) она плакала не по братьям, а по врагам Отчизны, пускай и по жениху
д) она раззявила свой поганый рот и посмела высказать мужчине (брату) свои отрицательные эмоции словами
е) она делает это не в укромном месте, одна, а публично, позоря этим мужчину
И, судя по интонациям текста, Дионисий явно считает, что убил Гораций сестру за дело.
Тит Ливий ограничивается только пунктом "Г".
Я не устаю повторять, что великими чаще становятся те, кто более лаконичен и имеет чувство меры и такта.
Что же было с Публием Горацием дальше, после того, как шокированный народ (не разделявший просвещенной позиции Дионисия), скрутил сестроубийцу прямо над трупом?
В итоговой версии рисунок Давида на тему выглядел так. Писать картину маслом, в пандан "Клятве Горациев", он не стал -- и наверно, хорошо. Тема-то действительно, не такая благородная, как с клятвой. Зато оцените композицию и опять использование темы протянутых рук.
Лирическое отступление: я почтала всякие исследования, хотелось выяснить, зачем Гораций все-таки убил сестру с точки зрения современного структурного анализа, мифогенеза и всякое такое. Обьяснения есть разные. (Хотите загрузиться по-полной, почитайте Коптева). Но почему-то никто не приводит аналог, который приходит в голову сразу же, при багаже эрудиции. В Библии описано, как Иеффай дал обет Богу, что ради победы принесет ему в жертву первое, что выйдет из ворот при его возвращении домой (подразумевая очевидно козу или корову). Первой вышла родная дочь, пришлось ее принести в жертву. Сюжет расхожий, в греческой мифологии критский царь Идоменей во время бури при возвращении из-под Трои поклялся принести в жертву Посейдону первое, что встретит, и благополучно вернувшись домой, встретил сына. За его убийство сограждане царя и изгнали.
В сказках бродячий сюжет тоже остался, в варианте "отдай то, что дома не оставил", когда герой ради ништяка обещает волшебному покровителю нечто, а потом оказывается, что это его новорожденный.
В общем, если предположить, что изначально в этом мифе Публий Гораций пообещал божеству за свою победу принести в жертву нечто "свое", что он первым встретит у ворот, и за это обещание божество даровало ему победу в действительно очень трудных условиях -- то тогда это убийство (жертвоприношение) получает хоть какое-то логическое обьяснение, кроме амока и неостывшей ярости битвы.
Что же было убийце?
Народ привел его на суд к царю. Но Публий Гораций же герой, он родину спас! Царю стало стремно, и он, как Понтий Пилат, перевел стрелки -- отправил его на суд к дуумвирамам. Те, следуя букве закона, присудили его к смертной казни. Но Гораций потребовал, согласно пятой поправке, апелляцию и суда присяжных, т.е. народного собрания.
На народное собрание пришел папа-Гораций, который сказал, что дочь его -- дрянь, и он сам бы ее убил за подобное поведение. "Я даже запретил хоронить ее в семейной усыпальнице! Бросил тело лежать, где она упала". (Сердобольные римляне принесли туда гору камней и похоронили ее хоть так, при Тите Ливии этот курган еще показывали).
Еще папа-Гораций напомнил, что мальчик его -- вообще-то герой, и родину спас. "С утра у меня было три штуки сыновей, оставьте мне теперь хоть последнего!"
В итоге Публию Горацию присудили чего-то там условно и искупительные жертвы.
НИЧЕГО, в общем, никакого настоящего наказания не было этому мужчине-победителю, классическому представителю патриархального общества, где женщина -- это всего лишь безгласное имущество и должна делать все, что ей говорят мужчины в ее семье и не рыпаться.