Всё началось с того, что лет десять назад, ещё на другом месте работы, мне пришлось какое-то время заниматься тяжёлым физическим трудом. Потом я поменял работу, но стал замечать, что мой пупок "развязался",и стал выпирать из своего"посадочного места", появились какие-то уплотнения вокруг. Поначалу я не придал этому значения, но со временем ситуация усугубилась, и после каких-нибудь серьёзных физических нагрузок пупок стал выпирать, и торчать из тела, как это бывает у беременных. Особых неудобств мне это не доставляли, кроме того, что когда разденешься на пляже или в бане, люди начинают искоса посматривать на твой живот. Жена стала нападать : « сходи, мол, к врачу». Ну, я и пошёл. Осматривал меня хороший практикующий хирург."О, грыжка, хорошенькая - констатировал он, само не пройдёт, не рассосётся, надо оперировать, а то может быть воспаление».Ещё он сказал, что затягивать не стоит и что он может записать меня на операцию через две недели. Ну, надо, так надо - решено, будем оперироваться.
День первый. Вот сданы все анализы, и я прибыл в назначенный час в больничку. Разместили в четырёхместной палате, соседями оказались приятные люди, приняли, как родного. Зашёл лечащий врач, подтвердил, что грыжа хорошая, симпатичная и назначил операцию на следующий день. Ужина лишили, традиционная клизма, укольчик на ночь, чтоб лучше спал.
День второй: Проснулся рано, умылся, побрился, одел специальные гольфы, жду. Мандраж по телу, что там меня ждёт за дверями операционной? Первого из палаты забрали на операцию в часов девять утра, мне сказали ждать. По коридору только и слышно было, как бренчат каталки, везут то на операцию, то обратно в палату.
И каждый раз думаешь: "это наверное за мной".Но очередная каталка отгромыхала мимо палаты и немного отпускает. Но вот проходит час, другой, всё не забирают, думаешь, а может уже не сегодня. И когда уже совсем успокоился и время - обед заходит мед.сестра и говорит весело так, обращаясь ко мне : " ну что, готов?" К чему готов?"- искренне удивляюсь я, ведь я уже решил, что не сегодня. "К труду и обороне, блин"- всё так же весело восклицает она. «Так, давай на каталочку, нагишом и под своё одеялко": командует она. Спрашиваю, почему ко мне не приходил анастазиолог, а она мне в ответ, что он в моём случае не нужен, потому что операцию будут делать под местным наркозом. А это значит, обколют уколами, и будут резать. И вот я уже на каталке, лежу на спине смотрю, как наверху мелькают квадратики потолка, светильники, открываются двери. Закатили, в какое-то помещение, велели снова ждать. Мед. сёстры между собой шутят, переговариваются, играет какое-то музыкальное радио. Завезли в саму операционную, велели с каталки перелезть на операционный стол. Там меня распяли, как Иисуса, пристегнули руки, ноги. Ждём доктора. Пришел доктор и ассистент, включили лампу надо мной. На живот поставили какую-то рамку, сделали шторку, чтоб я там ничего не видел. Чем-то меня несколько раз обмазали, и доктор мне сообщил, что начинает обкалывать место операции обезболивающим. Потом сообщил, что сейчас они будут проделывать со мной всякие манипуляции, тянуть, давить, толкать, и что если мне будет совсем больно, надо им как то сообщить об этом. Ладно, думаю, может и хорошо, что не вырублюсь, буду всё контролировать. Ну, началось. Почувствовал , как скальпель скользнул по коже и началась возня в моём животе. И вправду что-то тянули, отрезали, периодически работал какой-то аппарат, с характерным писком, которым, как мне казалось, отрезали что-то, а потом ещё и прижигали. Играла тихонько музыка, хирурги и сёстры не громко переговаривались, подбадривали меня, заодно контролируя моё самочувствие. Несколько раз становилось, больно, некомфортно, и тогда бросало в жар, появлялась испарина на лбу. Я чувствовал всё, что со мной делали, но как то приглушенно. Ноги и руки затекли от постоянного напряжения. Я старался периодически расслабиться, но получалось плохо. По моим ощущения сама операция продолжалась минут тридцать или сорок. И вот одна из мед. сестёр произнесла фразу : « Мы заканчиваем». О какой же сладкой и долгожданной была эта фраза, а её голос прозвенел, как ангельский колокольчик. По ощущениям я понимал, что зашивают мой живот. Хирурги рассуждали о толщине нити, что, мол, вчера была в наличии «троечка», а сегодня «единичка», и что лучший вариант это «двойка». Наконец на месте пупка налепили массивную стерильную повязку, аккуратно переложили на каталку, прикрыли одеялом, и выкатили из операционной, сказали ждать пока за мной не придут из отделения. Я лежал и глазел в потолок, осознавая, не без удовольствия, что всё самое неприятное уже закончилось. Чьи-то проворные руки подхватили каталку со мной и покатили по старому маршруту обратно в палату. То была мед.сестра из нашего отделения. Соседи по палате были удивлены моим скорым возвращением, помогли аккуратно перелезть на свою кровать. До ужина врач запретил вставать с кровати, потом я все-таки стал вставать ненадолго, одевая бандаж. Кстати, кормили вполне прилично. Кололи обезболивающие и ещё какие-то укольчики, мерили температуру, делали перевязки, словом окружили заботой. В палате был холодильник и большой плоский телевизор на стене, так что это как-то помогало скрасить досуг. Через пару дней разрешили выходить на улицу, в парк у больницы, немного прогуляться. А через неделю уже выписали и отправили домой долечиваться. Так что не так уж страшна, оказалась эта операция, а воспоминания о больнице вполне приятные, это в наше-то не спокойное, не простое время.
