В Свердловске в старинном доме на улице Малышева, 39 наша семья проживала с 1933 года до весны 1955 года. Здание было построено в середине XIX века, несколько раз перестраивалось. В 2009 году случился пожар, сгорел третий этаж. Дом признан памятником архитектуры, идет его ремонт
го дома приглянулся редактору пионерской газеты «Всходы коммуны» Александру Козлову. Он организовал ремонт верхнего этажа и там разместилась редакция газеты и журнала ДВС («Делай всё сам»), позднее журнал назвали «Техника Смене». Часть помещений использовали как жилье для работников редакции. Когда редакция переехала в другое здание, в освободивших помещениях поселили работников редакции. Поэтому его и назвали общежитием.
20 комнат располагались по четырем сторонам дома. Молодоженам Курочкиным выделили две комнаты — номер 17 и 18. Наши комнаты располагались в северо-восточном углу здания (на фото наши окна отмечены стрелками). Двери комнат выходили в маленькую прихожую и образовывали двухкомнатную квартиру площадью около 30 кв. м. В маленькой комнате был кабинет отца, а в угловой 20‑метровой комнате была гостиная, столовая, детская и спальня.
После перевода из редакции газеты судьба Александра Алексеевича Козлова сложилась трагически. В 1936–1937 гг. — редактор газеты «За новые рельсы» треста «Казжелдорстрой» (г. Акмолинск). Арестован 04.09.1937 года, расстрелян 03.12.1937 года в Караганде, реабилитирован посмертно 30.12.1956 г.
По окончании курсов машинописи в газету поступила на работу машинисткой Аня Абрамова. А в 1932 году работать в журнал пришел и Юрий Курочкин. Мама жила около Ленинской фабрики, а отец — у бабушки в доме Девятериковых на Набережной Рабочей молодежи, дом 24.
В дом на Малышева, 39 ночью 11 июля 1941 года пришли к нам с обыском и увезли отца.
В феврале я получил копию судебного дела № 150 «по обвинению Колпащикова Сергея Николаевича и Курочкина Юрия Михайловича». На обложке папки стоит штамп «о расстреле».
Постановление на арест выписано 10 июля 1941 года, арест санкционировал прокурор УралВО поздно вечером 10 июля. Протокол обыска составлен ночью с 10 на 11 июля 41 года, т. е. выехали без промедления. Во время обыска я спал, и меня не будили. Мне было неполных 7 лет.
25 июля Юрий Михайлович был ознакомлен с постановлением о предъявлении обвинения в систематической антисоветской пропаганде и в намерении изменить родине — нелегально уехать за границу. 7 августа отец написал «Личные показания» на 8 листах, в которых он никого не оговорил, аргументированно и в спокойном тоне ответил на все обвинения следователя.
Я обратил внимание на слова отца в этих показаниях, когда после увольнения из газеты «Красный боец» он не мог найти работу, дома его часто посещали Колпащиков и Меньшиков, «которые заводили разговоры на политические темы».
20 августа обвинительное заключение следствия «в систематической к — р (очевидно, в контрреволюционной) пропаганде и покушении на измену родине» было утверждено прокурором УралВО и направлено в трибунал. 25 августа состоялось закрытое судебное заседание Военного Трибунала УралВО (в здании трибунала по улице Ленина, 37) без участия гособвинения и защиты.
Вызывает уважение выдержка отца и умение владеть собой, когда после унижений следствия и предательства людей, которым доверял, он сумел найти подход и убедить судей в несостоятельности обвинения о намерении изменить родине и тем самым избежал расстрела. По воспоминаниям отца, второго участника бесед Колпащикова, который вызывающе держался на суде, матом ругал судей, приговорили к расстрелу.
Арест и осуждение отца не вызвали гонений для мамы, хотя она работала секретарем-машинисткой директора издательства «Уральский рабочий». Не было и косых взглядов и неприятностей со стороны соседей по общежитию.
В конце лета стали приезжать первые беженцы. Семью с Украины вселили в кабинет отца. Осенью в Свердловск стали прибывать десятки эвакуированных заводов с оборудованием, работниками и их семьями. Власти в принудительном порядке подселяли эвакуированных, встречались даже случаи выселения жильцов из города. Попали и мы в списки на выселение, как семья осужденного по статье 58–10 за контрреволюционную пропаганду. Со слов мамы, когда пришли с постановлением о переселении в деревню, я был болен и лежал с высокой температурой, она сказала пришедшим, что у меня тиф, и представители власти поспешно удалились, а позже уже не приходили.
Первые годы отец отбывал наказание в Ивдельлаге на общих работах. Тяжелая физическая работа на пределе сил, недостаточное питание и холод поставили его на грань жизни и смерти. В это время на строительстве железной дороги потребовался геодезист. Отец до работы в газете окончил два курса горного института, и хотя была только студенческая практика по геодезии, рискнул взяться за эту работу. Желание выжить и природный ум помогли выполнить первое задание. После этого отца перевели на работу геодезистом, и это фактически спасло его. Потом была встреча с важной персоной, посетившей лагерь. Он оказался выпускником Уральского горного института и устроил отцу проверку, был ли тот студентом горного института. Спрашивал, какие преподаватели читали специальные курсы. Отец выдержал экзамен, а проверяющий обещал помочь однокашнику, не последнюю роль сыграло, что, возможно, к тому времени начальство считало его хорошим специалистом. Через несколько месяцев его отправили на прокладку железной дороги в Закавказье в город Ханлар, где был теплый климат и инженерная работа.
В 1951 году Юрий Михайлович был освобождён и, лишённый права жить в больших городах, работал в строительных организациях Нижнего Тагила. После смерти Сталина старые знакомые помогли ему в 1954 году перебраться в Свердловск. Отец в 60‑е годы работал в журнале «Уральский следопыт».
Кстати, после ареста отца сверстники по общежитию вели себя так, словно и не знали, что у меня арестован отец. Я не помню ни обидных замечаний, ни слов сочувствия. А вот наставления мамы о том, чтобы ни с кем и никогда не вел крамольных разговоров, запомнил очень хорошо. В школе старался держаться подальше от комсомола, потому что избегал разговора о родителях на общем собрании при приеме. Чтобы не было помех при зачислении в вуз, уже после экзаменов на аттестат зрелости без формальностей мне просто оформили комсомольский билет.
Отец часто из-за работы в «Уральском следопыте» приезжал в Уфу, гостил у меня. Встречи эти незабываемы.
Оригинал материала опубликован в декабрьском номере журнала Уральский следопыт за 2019 год здесь
http://www.uralstalker.com/uarch/us/2019/12/22/
автор Владислав Курочкин
фотографии предоставлены автором
Подписывайтесь на материалы, подготовленные уральскими следопытами. Жмите "палец вверх" и делитесь ссылкой с друзьями в соцсетях