Первая часть статьи тут.
Василий Верещагин. Святое семейство
Василию Верещагину было не привыкать к скандалам — как правило, они разгорались вокруг его батальных картин. Его нередко упрекали в недостатке патриотизма. Будущий император великий князь Александр Александрович однажды сказал: «Всегдашние его тенденциозности противны национальному самолюбию и можно по ним заключить одно: либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек». Что ж, Василий Васильевич действительно умел всякую войну показать без пафоса и прикрас.
Впрочем, самый громкий скандал приключился с ним в Вене и спровоцировали его вполне мирные картины.
Местный архепископ — кардинал Гангльбауер — пришел в ярость, ознакомившись с евангельским циклом Верещагина, особенно его разгневали картины «Святое семейство» и «Воскресение Христово». И если в случае с «Семейством» дело могло обойтись богословской дискуссией о том, были ли у Христа братья и сестры, то глядя на репродукцию «Воскресения» (судьба оригинала, увы, неизвестна), Его Высокопреосвященство можно понять: это весьма энергичная, но все же карикатура.
Так или иначе, кардинал выступил в прессе с открытым письмом, где сообщал, что он «горестно опечален подобной профанацией» и призывал добрых католиков бойкотировать выставку. Лучшей рекламной кампании придумать было нельзя: выставка, проходившая в течение 28 дней в здании Общества художников Кюнстлерхауз, сопровождалась беспрецедентным ажиотажем. «Выставка картин В. В. Верещагина представляет собою небывалое до сих пор в Вене зрелище, — писали в газетах. — Она произвела как бы нивелирующее действие: и князь, и крестьянин, и миллионер-банкир, и простой рабочий — все наперерыв друг перед другом спешат внести в кассу 30 крейцеров, чтобы поскорее взглянуть на произведения могучего таланта».
Разумеется, это был нездоровый ажиотаж. Некий домовладелец по фамилии Лец упал перед картинами на колени и, утверждая, что он послан сюда Богом, призывал сжечь «святотатственные» полотно (желательно вместе с автором). Другой фанатик пронес в зал кислоту и умудрился повредить восемь картин, прежде чем его утихомирила охрана.
Местная католическая епархия собиралась устроить у Кюнстлерхауза крестный ход, но ограничилась трехдневным покаянием. Что касается Верещагина, он в подобной обстановке чувствовал себя как рыба в воде. Всеобщая истерия и угрозы его только раззадоривали, жене он писал, что «причин для беспокойства нет, ведь он уже переложил револьвер из заднего кармана в боковой».
В ответном письме, которое Василий Васильевич опубликовал в газете, он благодарил кардинала Гангльбауера за промокампанию. Теперь Верещагин был художником с мировым именем. Вскоре после Венской выставки он познакомился с неким американским бизнесменом, который предложил ему полмиллиона долларов за аналогичную выставку в США.
Михаил Врубель. Принцесса Греза
В 1896 году Савва Мамонтов, заведовавший оформлением Всероссийской промышленной выставки в Нижнем Новгороде, заказал Врубелю два масштабных панно. Врубель сделал эскизы «Принцессы Грезы» и «Микулы Селяниновича», император одобрительно кивнул, началась работа. Когда панно были почти готовы, их осмотрел курировавший проект Александр Бенуа. В телеграмме, которую он спешно отослал в Академию художеств, говорилось: «Панно Врубеля чудовищны, необходимо убрать, ждем жюри». Созванная комиссия сочла работу «малохудожественной» и панно забраковала. Савва Мамонтов выкупил их за 5 тысяч рублей и организовал что-то вроде «Салона отверженных». Прямо у входа на выставку он за собственные деньги выстроил павильон, в котором выставил «Принцессу Грезу» и «Микулу Селяниновича». Огромными буквами над дверью было написано: «Выставка декоративных панно художника М. А. Врубеля, забракованных жюри императорской Академии художеств». Позднее все, что следовало после запятой, пришлось закрасить, но аттракцион все равно имел успех. Скандальность его имела легких политический оттенок: как-никак Академия завернула проект, одобренный самим государем.
Кроме прочего, Врубеля критиковали за то же, за что и Мане: декадентство, неуместность, претенциозность. Критика притом исходила по большей части от коллег и функционеров, простой публике панно пришлись по вкусу. И если в случае с Мане, искушенный зритель искренне недоумевал, то здесь определенно не обошлось без зависти и творческой ревности. Даже неоконченные панно Врубеля слишком доминировали над всем остальным. К примеру, искусствовед Николай Прахов писал: «Только водрузили холсты, стало ясно, что оба врубелевские панно своей оригинальностью и свежестью письма и красок в буквальном смысле „убивали“ расставленные внизу в золоченных рамах произведения других художников».
Ранимый, психически нестабильный Врубель, конечно, страшно переживал. «Работал и приходил в отчаяние, — писал он сестре, — Кроме того, Академия воздвигла на меня настоящую травлю; так что я все время слышал за спиной шиканье». Позднее, когда страсти уже улеглись и шиканье утихло, в ходу был анекдот, пересказанный в воспоминаниях Константином Коровиным.
Однажды Николай II увидел врубелевскую «Сирень» и похвалил работу:
— Как это красиво, мне нравится. Кто автор этой картины?
Врубель, ответили государю. Обернувшись к свите и увидев графа Толстого, вице-президента Академии художеств, государь спросил:
— Граф Иван Иванович, ведь это тот, кого казнили в Нижнем?
Леонардо да Винчи? Спаситель мира
«Спасителя мира» (картину, лишь предположительно принадлежащую кисти Леонардо да Винчи) скандальная слава настигла примерно через 500 лет после того как она была написана. Долгое время ее считали леонардеском, работой подражателя, в лучшем случае, кого-нибудь из учеников Леонардо. В таком статусе в начале прошлого века картину приобрел известный английский коллекционер баронет Фредерик Кук. В 1958 году наследники Кука продали «Спасителя мира» с аукциона «Сотбис» — им удалось выручить триумфальные 45 фунтов.
В 2004 картину (примерно за $10.000) приобрела группа артдилеров, после чего она была отправлена на реставрацию. За несколько столетий работа подверглась многочисленным исправлениям — к примеру, в эпоху контрреформации слишком уж женственный Спаситель обзавелся усами и бородкой. Расчищая слои поздних правок, реставраторы обнаружили на его правой руке два больших пальца — первоначальное положение пальцев было изменено, что как минимум свидетельствовало о серьезности намерений автора — подражатели этим, как правило, не злоупотребляли. Впервые в новейшей истории о «Спасителе мира» заговорили как о работе, к которой Леонардо мог быть причастен не только в качестве вдохновителя. Отреставрированное полотно проходило экспертизу в музеях США и Европы, в 2011-м в Лондоне его не единодушно, но все же атрибутировали да Винчи.
В 2013 году за 127 миллионов долларов картину приобрел российский миллиардер Дмитрий Рыболовлев. А два года спустя разразился полноценный скандал. Рыболовлев обвинил своего артдилера Ива Бувье в том, что тот завышал цены. Кроме того, Рыболовлев утверждал, что Бувье состоит в мошенническом сговоре с аукционным домом «Сотбис». На фоне процесса сомнения некоторых экспертов в авторстве Леонардо да Винчи зазвучали еще весомее. Но когда Рыболовлев выставил картину на торги (чтобы хоть как-то возместить ущерб), она неожиданно продалась за 450 миллионов. Ценовой шаг на аукционе «Кристис» составил беспрецедентные 40 миллионов, а окончательная цена стала абсолютным рекордом. Если бы присутствующие не были так увлечены торгами, наверняка заметили бы, как Спаситель улыбнулся, подмигнул и поднял вверх свои большие пальцы — все три.
Картина была куплена анонимно. По слухам ее приобрел саудовский принц Бадер бин Абдулла бин Мухаммед бин Фархан аль-Сауд. Сразу после аукциона «Спаситель мира» исчез. Очередного его пришествия напрасно ждали на выставке в Парижском Лувре, приуроченной к 500-летию со дня смерти Леонардо. Картина должна была экспонироваться в филиале Лувра в Абу-Даби, но там она тоже не появилась. Касательно подлинных мотивов ее покупки высказывалось много гипотез, в том числе вполне параноидальных. Говорили, что христианскую святыню купили религиозные фанатики с тем, чтобы ее уничтожить. Или, что «Спаситель» понадобился принцу для политического шантажа. А, к примеру, французский эксперт Жак Франк полагает, что картину прячут, чтобы скрыть величайшую аферу в истории — самой дорогой картиной в истории человечества стало посредственное подражание Леонардо.
Гюстав Курбе. Купальщицы
Говорят, когда Наполеон III увидел «Завтрак на траве», он лишь презрительно поджал губы и, не проронив ни слова, прошел мимо. Сказывался опыт — к тому времени Император, что называется, повидал. По свидетельствам очевидцев, раньше Наполеон был менее сдержан и реагировал на гримасы «современного» искусства куда эмоциональнее. К примеру, в 53-м (за десять лет до знакомства с творчеством Эдуара Мане) на Парижском салоне он так распалился, что ударил одну из картин своим хлыстом. Это были «Купальщицы» Гюстава Курбе — картина, которая кажется не только целомудренно асексуальной, но и вполне традиционной. Буколический сюжет, умиротворяющий пейзаж. Изобразив одну из «нимф» вызывающе грузной, Курбе милосердно прикрыл ее могучий тыл куском ткани. Что же так взбесило Наполеона (и, разумеется, не его одного)?
Разумеется, Курбе упрекали в том, что у его героинь отнюдь «не романтическая» конституция. Говорят, супруга Наполеона — императрица Евгения — прежде разглядывавшая картину, где были изображены лошади породы першерон, спросила: «Это тоже першерон?». «Отвратительную вульгарность форм и замысла» отмечал даже приятель Курбе — Эжен Делакруа. А Теофиль Готье, не прибегая к метафорам и сарказму, попросту использовал в рецензии формулировку «чудовищный зад».
Впрочем, это была не единственная и, пожалуй, не главная претензия. Аристократы не могли простить Курбе, что у служанки на его полотне — неряшливо приспущен носок и к тому же грязные ступни. С грязными ногами — в Лувр, это было слишком: в таком реализме угадывался социалистический пафос, а это было пострашнее самых чудовищных форм.
Курбе был скандалистом со стажем, к ожесточенной критике ему было не привыкать. Ранее его работа — «Похороны в Орнане» уже вызывала бурю негодования на том же Парижском салоне. Критики не упускали случая пнуть Курбе практически с начала его карьеры. Знали бы они, что Гюстав напишет в 60-е, поберегли бы силы.
Джеймс Уистлер. Ноктюрн в черном и золотом
В 1877 году Джеймс Уистлер выставил в лондонской галерее Гросвенор картину «Ноктюрн в черном и золотом — Падающая ракета». Написанная в отчетливо импрессионистской манере, она как нельзя лучше характеризовала взгляды на живопись, которых Уистлер придерживался в то время. Он считал, что имеет право писать не Темзу, не парк на ее берегу, не ночной фейерверк, а ощущение от всего этого. Зыбкое, неясное, угасающее, как сон или след, оставленный в темном небе ракетой — если бы он хотел четких силуэтов и внятных высказываний, стал бы фотографом, а не художником.
Взгляды эти разделяли не все. К примеру, авторитетный арт-критик Джон Рескин опубликовал в лондонской газете рецензию, в которой писал: «Я много слышал о бесстыдстве и самомнении кокни. Но не думал, что мне доведется увидеть, как самодовольный скоморох станет требовать двести гиней за то, что плеснул из горшка с краской в лицо публике».
Сама по себе рецензия на полноценный скандал не тянула. Но Уистлер решил дать сдачи, и подал на Рескина иск за клевету. В конце концов, он никого не обливал краской. Да и родившийся в Лондоне Рескин был в куда большей степени кокни, чем американец Уистлер.
Процесс длился около года. Репутации Уистлера был нанесен серьезный урон, от него отвернулись многие заказчики и покровители. Его и без того шаткое финансовое положение окончательно подорвали судебные издержки. Уистлеру пришлось объявить себя банкротом и распродавать имущество с молотка.
В итоге он одержал Пиррову победу: суд вынес решение в его пользу, присудив художнику юмористическую компенсацию в четверть пенса (требовал Уистлер 1000 фунтов). Позднее, по мотивам этого арт-скандала Джеймс Уистлер напишет книгу «Изящное искусство заводить врагов».
Что до Рескина, он ни разу не явился на слушания. Его психическое здоровье сильно пошатнулось — возможно, «Ноктюрн в черном и золотом» сыграл в этом определенную роль.
Автор: Андрей Зимоглядов, artchive.ru