— Изя, иди домой!
— Мама, я замёрз?
— Нет, ты хочешь кушать!
И вот смотрю я на свой инфантилизм и понимаю, откуда он.
Психолог в только что прочитанной статье говорит, что это может быть обусловлено взрослым из детства, который, грубо говоря, всё за меня решал.
За меня не решали. Мне говорили быть сильной и самой себя защищать. Даже тогда, когда я совершенно оправданно чувствовала себя бессильной. И я как-то странно выкручивалась, так с т р а н н о, что сама стала странной. Слишком правильной, чтобы ко мне не подступались. (=не имели возможности укорить или обидеть), слишком другой, имеющей на всё своё мнение, и сейчас мне кажется, что это мнение я придумывала ради оппозиции. Я анализировала, в чём суть общего мнения, находила, к чему придраться, я надевала белое пальто, но, скорее, плащ странной справедливости. Столько сил на это потратила.
Потому что надо было всё самой решать. Надо — и всё.
Но хотелось, чтобы хоть иногда решали за меня, помогая мне, взяли ответственность тогда, когда я не могу этого сделать.
Повзрослев (через многие годы твёрдой металлической маски «Я сильная и всё решу сама», которую я не снимала даже наедине с собой), я услышала о том, что можно и нужно, важно выговариваться. Что переживания — это часть меня (хотя я их считала слабостью; продолжаю это делать, но уже не с таким упорством), я могу открыться и поделиться.
Мне снесло крышу. Оно полилось из меня неистощимым бьющим мощным источником. Я стала много жаловаться. Больше, чем нужно другим, больше, чем нужно мне.
Я запрещала себе быть инфантильной, когда просто по праву возраста могла такой быть.
И родился мой инфантилизм.