«Молодость филолога, философа, писателя, критика, киноведа и киносценариста Виктора Борисовича Шкловского (1893-1984) отбурлила давно – буквально сто лет назад. Зачем же сегодняшним, молодым и очень занятым людям непременно надо обратить внимание на большеформатные и многостраничные тома его собрания сочинений? Да затем, чтобы в произведениях вековой или почти вековой давности узнать себя и разобраться в самых насущных проблемах современности.
О том, как «пропадает, в ничто вменяясь, жизнь» – жизнь индивида в высокоразвитом обществе, жизнь комфортная, защищенная, благоустроенная, но оплаченная автоматизацией и овеществлением человека, Шкловский успел впервые написать еще до того, как в феврале 1917 выводил броневики на улицы Петрограда. До того, как в качестве помощника комиссара Временного правительства участвовал в последнем наступлении русской армии и сопровождал выходящий из Персии русский экспедиционный корпус (одновременно с тем, как в Петрограде совершался Окябрьский переворот). Затем, как член Военкома при ЦК партии правых эсеров, он участвовал в антибольшевистском заговоре, после чего несколько лет провел в эмиграции, в Берлине. О дальнейшей жизни автора уместнее будет рассказать позже…»
Такое обещание дали авторы рецензии на первый том собрания сочинений В.Б.Шкловского, опубликованной в журнале «Читаем вместе» №8-9 за 2018 год. С выходом второго тома самое время выполнить это обещание. Напомнив, что содержание этой книги, как и предыдущей, не для тех, кто привык пребывать в умственной лени или брюзжать от обиды на «не то время и место», в котором живет.
Обратимся к примеру: в 60-е годы будущий маститый, а тогда еще только начинающий критик Бенедикт Сарнов в разговоре с Виктором Шкловским запальчиво упрекнул мэтра: «Вы начинали совсем в другую эпоху! Вы успели состояться! А нам не дают даже вылупиться из яйца!» На что Виктор Борисович с интонацией буддийского спокойствия ответил: «Ваши жалобы напоминают рассуждения девицы, боящейся выходить замуж. Мол, вам-то хорошо, маменька, вас выдали за папеньку, а мне за чужого мужика идти!»
В каждой шутке, даже такой тонкой, как эта, есть доля шутки. А для тех, кто любит, чтобы было все серьезно, цитируем из предисловия ко второму тому: «Очевидная неоднозначность, неоднородность, извилистость биографической траектории Виктора Шкловского, неизбежные уже хотя бы в силу длительности его пребывания на жизненной сцене, с ходу провоцируют оценочные суждения в его адрес. Однако напрашивающаяся легкость, с которой их можно произвести, должна лишь подтолкнуть к желанию перейти к критике иного порядка. Пройдя все повороты советской истории: восторженное признание авангардных достижений, возмущенное осуждение сталинских перегибов, снисходительное прощение за оттепельные стремления вернуться к авангардным истокам, равнодушное пренебрежение к водянистости и рыхлости застоя – Шкловский оказывается не только метонимией, но и метафорой истории советской культуры. И в этом качестве его фигура может стать своеобразной точкой приоритетного доступа к советскому прошлому».
Самый широкий доступ к досоветскому и советскому прошлому открывается в произведениях второго тома. Он включает в себя раннюю автобиографическую трилогию, очерковые воспоминания о Великой Отечественной войне, поздние мемуарные книги, а также книги и устные воспоминания о современниках – то есть почти обо всем сонме писателей, поэтов и художников начала ХХ века, с включением уникальных проекций на тех, чьи имена уже тогда принадлежали глубокой истории: Пушкина и Достоевского, Марко Поло и Афанасия Никитина, Суворова и Фирдоуси. Подлинные истории о великих людях соседствуют с житейскими повествованиями о собственном детстве, с уникальными бытовыми подробностями и портретами родственников, знакомых, соседей и прочих людей, вольно или невольно забредших в близкое автору пространство. А также с потоком своих и чужих мыслей и впечатлений, рассуждений о жизни и творчестве, о смысле того и другого. И это воистину удивительно:
«Вот вы знаете «Чапаева»: все знают «Чапаева». А я знаю братьев Васильевых: они не братья, они однофамильцы. Это я их назвал братьями, и они приняли это название. И они работали монтажерами, склеивали ленту, редактировали американские ленты, собирали членские взносы – были рядовые работники кинофабрики. Снимали одну картину, которая не понравилась. Дали им другую картину, очень маленькую – о кроликах. Они сами написали сценарий, в котором актер выходил и говорил: «Товарищи, я кролик». И снимал свою шкуру, и рассказывал про себя, какой он полезный. Следующей картиной им дали «Чапаева», только немую. Когда начали снимать, то директор Бала-Добров – тогда было смелое время – начал снимать картину как звуковую. Закончили, посмотрели – директор сказал: «Ну что ж, в клубном прокате пойдет, свои деньги мы вернем». И потом оказалось, что это «Чапаев»…
Шкловский В. Собрание сочинений. Том 2: Биография/сост.вст.статья И.Калинина. – Москва: Новое литературное обозрение, 2019. – 1000 с.: ил.
Если Вам понравилась идея и эта статья попрошу Вас поддержать развитие канала "Книжный класс" значком "Большой Палец Вверх" и подпиской на него .
Это имеет большое значение для развития канала на Яндекс.Дзен, мотивации и дальнейших публикаций.
Оставайтесь с нами.