Лет пятнадцать назад в командировке по восточным районам Оренбургской области мне пришлось стать свидетелем не вполне обычной ситуации.
В Адамовском районе крупнейшее семеноводческое хозяйство «Советская Россия» тогда считалась вполне успешным. И прибыль была, и зарплата шла вовремя. АО на тот момент ещё не разорилось, его руководитель старался сохранить социальные блага для своих работников на уровне их жизни в советское время.
Перед новогодними праздниками для детей централизованно закупались сладкие подарки. Деньги на них с родителей собирали, но реальная стоимость подарка была больше собранной суммы то ли в два-три раза, то ли и вовсе в десять.
Вот только записаться на такой подарок могли лишь работники АО. Тем же, кто трудился на стороне или вёл собственное хозяйство, обеспечивать детей конфетами полагалось самим.
Это мне между делом объясняла секретарь директора, пока ставила печать в командировочном удостоверении.
В тот декабрьский день был настоящий подарочный бум. До праздников оставалось совсем немного, и в приемной директора то и дело раздавались звонки от руководителей разных подразделений хозяйства, рапортующих о количестве работников, записавшихся на подарки.
Нерешительный стук в дверь раздался как раз в перерыве между звонками. Вошедший в приемную человек осторожно переминался с ноги на ногу, комкая в руках простенькую вязаную шапку.
Посетителю на первый взгляд было чуть за тридцать. Впрочем, может, и поменьше. Разобрать его возраст было трудно, так как вида он был весьма непрезентабельного: дешевая потертая болоньевая куртка, видавшие виды брюки и заляпанные грязью тупоносые ботинки, вышедшие из моды лет десять назад. Дополняла картину двухдневная щетина на небритом подбородке. Впрочем, мужчина был трезв и выглядел опрятно. Даже старомодная рубашка, кажется, была выглажена.
- Я насчет подарков, - неуверенно произнес он. – Можно деньги сдать?
- А вы где работаете? – автоматически спросила секретарь.
Посетитель только тихо покачал головой.
- Нигде? – секретарь так же автоматически пожала плечами. - Тогда приобретайте сами.
Он растерянно развел руками, повернулся, чтоб уйти. Но вдруг что-то сообразил и с надеждой оглянулся:
- А, может, нам на деда оформить? Он ведь в хозяйстве, в детском саду работает…
Секретарь директора встрепенулась, похоже, обрадовавшись такому повороту:
- На отца жены? Ну, конечно, можно! Кем он там? Сторожем? Иди скорее к заведующей, пусть вносит его в список. Шеф утвердит, а я прослежу. Тогда и деньги сдашь.
И уже глядя в окно на удаляющего по улице счастливого посетителя, вздохнув, пояснила мне:
- Один он остался с двумя детьми. Маленькими, ещё дошкольниками. Жена их бросила и уехала в Орск. Пьёт она здорово. И здесь допилась до ручки. И там, говорят, тоже… Такой матери уже и дети не были нужны. Вообще-то они вместе пили, но отец покрепче оказался. Не отдал их в интернат.
- А сам он, что же, не пьет?
- Теперь – нет. Бросил. После того, как детей чуть, было, органы опеки не забрали. Не отдал тогда. Поклялся бросить. Умолял оставить. На коленях просил… Вот после этого и не пьёт. Боится, что отнимут у него ребятишек. А на работу пока ещё устроиться не может, все же помнят его, как пьющего. Вот и живет своим хозяйством. Даже сошелся с женщиной одной… Ну, как бы это попроще сказать… Ну, старше она его. Намного старше. Зато к детям хорошо относится, а они – к ней. Вроде, и мать она им, и бабушка…
Серьёзная, по-настоящему деловая женщина-секретарь чуть запнулась. Смущённо кашлянула, словно не зная, стоит ли рассказывать о таких вещах малознакомому человеку. И продолжила:
- Ничего. Даст Бог, все образуется. И ребятишки под приглядом будут, а там, глядишь, и на работу к нам его возьмут. Шеф уже говорил, дескать, посмотрим, как он эти праздники переживёт. Но вот сами видите, не бутылку ведь ищет, а подарки...
В большое окно приемной со второго этажа было видно, как куда-то спешил, поскальзываясь на дороге, небритый посетитель.
Он шел, скользя по гололеду в своих видавших видах ботинках, торопясь в уходящем году сделать самое главное для себя дело: заказать Деду Морозу для своих ребятишек радость, наконец-то, по-настоящему семейного праздника.