Я отдавал себе отчёт, что внук графа, приехавший из России почти век назад, уже не может быть в полном смысле русским, но голосовать я твёрдо решил за него. С моей наставницей в кададской политике я посетил несколько мероприятий, где присутствовал сам господин И., и это произвело на меня странное впечатление. Было совершенно ясно, что всё течёт само по себе, то есть нет реальной деятельности.
По сравнению с американскими выборами, это просто пикник на обочине. А уж по сравнению с российскими, - полёт сонной мухи внутри оконных стёкол.
Я пытался ненавязчиво объяснить моим спутникам, что можно действовать более агрессивно, но мои новые знакомые, выслушав меня, продолжали учтиво вести беседы между собой. То есть они использовали выборы как прекрасную возможность навести новые мосты с людьми, пришедшими на выборы за тем же.
В мою задачу, как новичка в этом деле, входило за всем наблюдать, понять, как функционирует местная политическая машина. И на интуитивном уровне, я понял, что всё, что происходит, - профанация. Реальные игроки где-то играют в гольф, а мы - просто массовка. Так происходит везде, но и в Кададе тоже. Постараюсь описать запомнившиеся встречи с кандидатом в премьер-министры Кадады.
Первая наша встреча произошла на фестивале Стампид. Это праздник на Диком Западе, подобный нашему — по окончании полевых работ. Проводятся показательные выступления ковбоев, джигитовка, гонки на конях, ловля бычков на лассо и так далее.
Приезжает гигантский цирк шапито, люди со всего мира приезжают посмотреть на лошадей, крепко напиться, заняться любовью, тем более что этого ждут все: и истомившиеся недолюбленные девицы, и ненасытные особи мужеского пола всех возрастов.
Город в этот момент напоминает наши города на праздник Первого Мая: молодёжь находится в эротических ожиданиях, которые чаще всего сбываются. Стампид действительно в это время пьянит, и девушки расхаживают целый месяц в ковбойских сапогах, коротких юбках и ковбойских шляпах, парни — в джинсах, ковбойских шляпах и сапогах.
Наблюдая за тем, как выглядят женщины в простых нарядах, без платьев от-кутюр, начинаешь понимать, почему в те времена в семьях было по десять детей. Думаю, дело в естественной красоте людей, в которую не завуалировать ни Карденам, ни Юдашкиным. Когда женщины выглядят естественно, то и мужчины чувствуют себя на своём месте, начинают гарцевать, как настоящие жеребцы, и рождаемость повышается, а как же!
Моя встреча с предполагаемым премьер-министром Кадады произошла на Стампиде, под большим тентом, там были накрыты деревянные столы в ковбойском стиле, традиционное барбекю: куски жаренной говядины и картошка фри. Со мной была Мата Хари (как переводчик), и пожилая леди-политик, тянувшая меня всеми силами в политику.
Все окружили кандидата в премьеры, и я не преминул сделать фотографию нашего рукопожатия.
В случае победы нашего кандидата можно было рассчитывать хотя бы на аудиенцию с ним, но естественно, добиться своего было бы сложной (сейчас я понимаю) и невыполнимой задачей. Как и все избиратели, я надеялся на чудо, значит, продолжал вести политику, улыбался, жал руки, расшаркивался.
К тому моменту доморощенная Мата Хари, с большим опытом работы за рубежом, призналась, что отсидела несколько месяцев в кададской тюрьме. Как это и принято Кададе, я сказал, что любое общество должно способствовать реабилитации людей, оступившихся и нарушивших закон. Про себя подумал, что надо быть поосторожнее, а то с моей кредитки может все исчезнуть; а пока я нуждался в Мате Хари, приходилось пользоваться ее услугами. Да и, честно говоря, в политике вращаются люди поопаснее, а эта Мата Хари - просто неудачница рядом с мэтрами воровства и аферы. Глядя, как присутствующие набирают в тарелки жареную картошку, куски мяса, сардельки, приготовленные на огне, я последовал их примеру, хотя и не собирался есть.
А Мата Хари рассказала мне, что в тюрьме их кормили такой же едой, после чего она поправилась, и есть такое не собирается, не собирался и я. А вот люди с неизмеримо большим достатком сели за столы и не в чём себе не отказывали, вызывая у меня и моей помощницы искреннее восхищение и зависть. Мы чувствовали себя рядом с ними пищевыми аристократами, а их воспринимали как сильных и смелых людей, способных не только быть богатыми, но ещё и счастливыми.
Моя пожилая подруга из кададского истеблишмента неустанно продолжала меня знакомить с окружающими. Я всё время старался понять, зачем ей это надо, и, честно говоря, до сих пор это мне не открылось.
Да, я понимал, что она меня демонстрирует как представителя определённой силы, что она собирается меня использовать, да я понимал, что она понимает, что я тоже постараюсь использовать наше знакомство. Но до сих пор от меня скрыты механизмы, которые можно понять, крутясь в политике не один год.
У меня – мало времени, а вести светские беседы скучно. Понимаю, что понять механизм часов нельзя, если их не открыть, а открыть не дадут, - остаётся признать, что часы - прибор для измерения времени: стрелки показывают часы, минуты, секунды, есть кнопки для настройки механизма и это всё, а знать надо их устройство. И понимания тех ограниченных функций недостаточно для выполнения моей миссии. Ведь передо мной не просто прибор для измерения времени, а политическая машина нового государства. Я вовсе не член семьи Романовых, у меня не дворянское образование, а, как говорят у нас, три класса и два коридора, пять дней курсов английского языка, остальные знания — из любимых американских фильмов типа «Давай прогуляемся в тюрьму».