Вредного всем вечера, дорогие читатели и подписчики!
Просим прощения за столь долгую задержку, декабрь, подготовка к главному празднику страны, подарки и елки преследуют нас. А также новогодние авралы на работе, нехватка сна и времени) Но сегодня мы здесь, продолжим наш рассказ.
- Здравствуйте!
- Здравствуй, здравствуй, проходи. Что случилось? – спросил он, заметив моё возбуждённое состояние.
Я положил на стол телеграмму. Он надел очки, прочитал и спросил:
- Это когда же ты успел?
- Когда был токарем, ответил я и рассказал о нашей поездке с Витей Смольковым в Иркутск.
Наступила пауза.
- Учиться – это хорошо. Учиться, учиться и учиться, - как бы сам себе сказал он. – Ты в райкоме её показывал?
- Нет, - ответил я. – Вы первый. Что делать? Мне нужен совет.
Он пожал плечами.
- Да, парень, озадачил ты меня. – И опять пауза. – Всё очень сложно, вряд ли тебя отпустят. Сейчас у тебя два начальства: деповское и райкомовское. Думаю, что начать надо с деповского. Время ещё есть, до первого ноября ещё далеко. Сделай к празднику подарок для депо. В столовой, где питаются паровозные бригады, с правой стороны пустая стена. Нарисуй на ней паровоз и уходящие вдаль платформы. Поезд несётся на фронт. На платформе пушки, танки, из трубы вьётся дым и т.д.
Да что я тебя учить-то, сам пофантазируй. На паровозе обязательно напиши василенковский номер. Он у нас машинист знатный, орденоносец. Это будет здорово. Сверху напиши лозунг: «Всё для фронта, всё для победы». Доставай краски, кисти и вперёд. Рисуй красиво, не торопись. Пусть все любуются, как в музее, в том числе и начальник депо. Расстроганный твоим «произведением искусства», он возражать против учёбы не будет. С комсомолом труднее, но что-нибудь придумаем.
И я стал осуществлять идею председателя профсоюзного комитета, отложив все свои комсомольские дела. Стена была размалёвана недели за две. Это художество не имело ничего общего с произведением искусства, но было необычно и ново и не осталось без внимания посетителей. Это меня радовало, тем более что пока я рисовал, сердобольные поварихи помаленьку меня подкармливали.
Это радовало, но не больше. Мой добрый и очень нужный в то время наставник неожиданно заболел, и был отправлен в санаторий, что-то случилось с лёгкими. Я остался один. В голове бьют ключом и бегают по моим немногочисленным извилинам два сокровенных слова: «театральная студия, театральная студия».
Что-то надо предпринимать. В райком идти нельзя. Прошло почти два месяца, а я из намеченного плана ничего не сделал. Ни одного задания райкома не выполнил. На бюро меня растерзают. Начать надо с главного. И, не теряя времени, я пошёл в назначенное время проводить в ближайшей деревне отчётно-предвыборное собрание. Подходя к парому через реку Зиму, перепрыгивая через камни, я запнулся, упал, разбил колено и оторвал от ботинка подошву.
«В таком виде я в деревне появиться не могу», - решил я и, подвязав подошву проволокой, ковыляя, вернулся назад. Собрание, как я позже узнал, отложили на неопределённый срок. На следующий день я пришёл в свою комнату и приступил к написанию доклада для отчётного собрания.
Долго перебирал, чихая от пыли, никем не тронутый архив, в котором ничего не понимал, ни на чём не мог сосредоточить внимание. Какой тут комсомол, когда мозги, как говорят, идут на раскоряку. Но писать надо. Пересмотрел все инструкции, все прошлые отчётные доклады, передовые статьи в газетах, чтобы оттуда выписать красивые и умные слова, каких сам я никогда бы не придумал.
А время летело быстрее нарисованного в столовой паровоза… Другого выхода не было – набравшись смелости, я взял телеграмму и пошёл в райком отпрашиваться на учёбу.
К моему счастью, а может, к несчастью, райком не работал. В коридорах в бочках извёстка, кисти для побелки, краска для пола и оконных рам. Мебель прикрыта газетами, двумя «правдами» - «Комсомолкой» и «Восточно-Сибирской».
Город готовился к празднику. Писались лозунги, рисовались портреты Ленина, Сталина и членов Политбюро. Школьники репетировали спортивные упражнения. На автобазе у Дубинина, дяди будущего поэта Евгения Евтушенко, из полуторки делали броневик. А Ленина для броневика художник мастерил из манекена, много лет стоявшего в универмаге в отделе «Мужская одежда».
Я вышел из райкома, остановился на крыльце.
«Что-то не везёт мне с комсомолом, - подумал я.- Только решусь на какое-нибудь благородное дело – то подошва оторвётся, то архивная пыль в нос полезет, то ремонт, то ещё что-нибудь. Видно, не судьба. Не горит впереди моих благородных порывов зелёный свет».
Вернулся в свою комнату и опять стал рыться в архиве. Одиночество моё нарушил молодой человек, направленный райкомом для проверки моей работы. Он вошёл, не подав мне руки, поздоровался и сел на моё место.
- Третий раз прихожу. Куда исчез?
Пожав плечами, я ответил:
- Работал по заданию профсоюза, к празднику рисовал на стене паровоз.
- При чём здесь паровоз, у тебя что, других дел нет? Отчитывайся, что у тебя сделано по комсомолу.
По комсомолу у меня ничего сделано не было. Я так ему и сказал. Он встал, походил по комнате.
- Так, так, всё ясно. Придётся вызывать тебя на бюро. – И, не попрощавшись. вышел из комнаты.
В райком меня вызвали после праздника. Бюро было назначено на вечер. Доклад, если его можно было так назвать, я положил в папку для бумаг и к первой странице приколол телеграмму. Для чего, сам не знаю. Занятия в студии уже давно начались, и меня наверняка никто там не ждёт. Осталась только маленькая надежда на чудо, которое бывает только в сказках.
Продолжение следует) Постараемся радовать вас чаще, на каникулах точно оторвемся)