Доброго времени суток. уважаемые читатели!
Сегодня я узнала, что ушла из жизни Екатерина Кондратьевна Мюллер. Жила она в соседней девятиэтажке. Было ей уже за 90 лет, но бодрилась старушка: до последнего сама ходила в магазин, аптеку и даже на дачу ездила. Видно, такие они все – фронтовики: стойкие и жизнелюбивые.
Помню, как в клубе «Ветеран» чествовали бабушку Катю по случаю 80-летия. Было все: шутки, розыгрыши, песни под аккордеон, вручение подарков, праздничный стол. Не обошлось и без воспоминаний об опаленной войной юности.
…21 июня 1941 года Катя Позднякова вернулась в родную станицу Нефтяная из Краснодара, где училась в педучилище. На следующий день узнали, что началась война. На станичном сельском совете молодежь призвали на трудовой фронт. Три месяца девушка вместе с другими земляками работала на железной дороге, в 20 километрах от дома, строила со своими ровесниками насыпи.
Катя просилась на фронт – не взяли, тогда ей не исполнилось еще и 17-ти. И только через год комсомолку Позднякову записали в партизанский отряд. Было это в соседнем Ходыженске, уже летом 1942-го. Из городка ушла последняя отступающая часть красноармейцев. Спецгруппа: три коммуниста и две комсомолки – Катя Позднякова и Аня Чирикова – ждали распоряжений относительно работы в тылу врага.
«Как сейчас помню эту ночь, даже собаки не лаяли: такая стояла тишина, – рассказывала Екатерина Кондратьевна. – Было огромное желание что-то делать для победы над фашистом. Был и страх неизвестности. Волновались, почти не спали, ждали приказа. Вдруг рано утром приезжает за нами полуторка, и мы догоняем убегающее население и отступающие части. В общем, вместо партизанского отряда оказалась я в регулярной армии… (А в Ходыженск немцы вошли в тот же день).
Ехали по узкому шоссе. Справа и слева – лес и горы. Впереди люди с нехитрым скарбом. Не свернуть, не обогнать… Одна беженка везла свои пожитки на небольшой тачке, у которой вдруг сломалось колесо. Женщина так плакала, так просила взять ее и вещи на машину. Старший группы не разрешил. Прошло больше 60 лет, а я до сих пор помню ее лицо.
В каком-то населенном пункте перед Туапсе сделали привал. На ночлег расположились в саду под деревьями. Но налетели немецкие самолеты. Сначала сбросили на нас осветительные бомбы на парашютах, а потом стали бомбить на станции составы с горючим и боеприпасами. Это был кромешный ад. За три года войны я больше ни разу не испытала такого ужаса».
Наутро Катя и Аня увидели на станции вместо вагонов покореженные остовы, вместо домов обгоревшие трубы и груды пепла, который разгребали оставшиеся без крова несчастные местные жители, в надежде найти хоть что-нибудь уцелевшее.
Военную присягу приняли в станице Георгиевской.
«День это был особенный, словно праздничный, – вспоминала Екатерина Кондратьевна. – Шутка ли? Сам Семен Михайлович Буденный приехал в часть по такому случаю. Выдали нам форму. Вместо сапог – ботинки 45-го размера и обмотки. Старшина – пожилой хохол (все 40-летние тогда казались уже людьми преклонных лет), учил девчат правильно наматывать их на ногу. Мы сначала все исправно повторяли, а потом разрезали их с одного края (обмотки были двойными) и носили как чулки».
Всю войну Катя Позднякова прошла телефонисткой отдельного батальона связи. Конечно, имела ружье, позже – автомат (научилась лихо его разбирать и собирать). Но главным ее оружием всегда оставался трёхкилограммовый телефон в футляре-коробке, который должен был обеспечивать связь в любое время суток.
Связь – как воздух. Когда она есть, ее не замечаешь. Когда нет связи – нет возможности управлять войсками, нет взаимодействия подразделений, нет информации. Тогда телефонистка ефрейтор Катя Позднякова становится самым важным человеком в конкретную минуту на конкретном участке фронта. Вот откуда у Екатерины Кондратьевны значок «Отличный связист».
«Это как передовик производства», – поясняла фронтовичка, которая дорожила этим армейским значком, как боевой наградой.
Участвовала девушка в боях за освобождение Кавказа, Таманского полуострова. Была контужена, лечилась в госпитале. Награждена медалью «За оборону Кавказа». После взятия Новороссийска 8-му отдельному батальону связи в составе 184-го отдельного полка присвоено звание Гвардейский. Позднякова получила медаль «За боевые заслуги» – за личный пример храбрости, мужества и отваги.
Воевала на Керченском полуострове (в семье сохранилось и Катино фото из фронтовой газеты, вышедшей в те дни). Освобождала Белореченск, родные Ходыженск и Краснодар. Имела пять благодарностей Главнокомандующего И.В. Сталина.
«В Краснодаре, – с улыбкой говорила Екатерина Кондратьевна, – разместили нас в общежитии педучилища, в котором я жила еще в довоенные годы. И вот какой случай произошел. Ранним майским утром возвращаюсь я в это общежитие с ночного дежурства на телефонной станции. То ли замечталась, то ли уже дремала на ходу и не отдала честь (воинское приветствие – как теперь говорят) военному патрулю. Меня арестовали и доставили в комендатуру за нарушение воинского устава. Привели к коменданту. Из окна его кабинета вижу, как во дворе уже муштруют таких же нарушителей дисциплины, как я. Посмотрел на меня офицер, посмотрел и отпустил.
Это мне уже во второй раз повезло. В Геленджике порвались мои ботинки, пошла к полковому сапожнику. Там офицер сидел. Вместо того, чтобы отдать честь старшему по званию, и спросить у него разрешения обратиться к сапожнику, я села, как у себя дома, и разулась. Ну, что было взять с меня в 19 лет?!»
Но не делила война солдат на мужчин и женщин, не давала никаких поблажек. Жили в плохо приспособленных сырых земляных блиндажах. Спали подружки Катя с Аней вдвоем на одной шинели, а другой укрывались. Были рады любой крыше над головой: в станице Холмской их разместили в пустой конюшне. Солдаты сделали там для обогрева буржуйки, которые топили камышом. Форма одежды летом – юбка, гимнастерка, пилотка. Зимой – ватные брюки, фуфайка, ушанка. Мылись, в основном холодной водой.
«Нам всем выдавали махорку. Мы были солдатами, а солдатам положено курить, – вспоминала Екатерина Кондратьевна. – Девчонки, конечно, не курили, менялись с ребятами на сахар. Хотелось сладенького. А потом, знаете, что делали? Разводили сахар водой и натирали обувь, чтобы блестела. Кирзовые сапоги выдали уже в Крыму, когда освобождали Севастополь, Бахчисарай, татарские села».
Войну Катерина закончила в Симферополе, где её в 1944 году оставили служить телефонисткой в штабе военного округа.
После Победы вернулась Катя в свою станицу, закончила учебу, работала учительницей младших классов. Познакомилась с Борисом Мюллером, вышла за него замуж. Боле 60 лет вместе прожили фронтовики. Вырастили детей, дождались внуков.
У Бориса Николаевича Мюллера была своя война. Он тоже человек удивительной судьбы. Но это, как говорится, совсем другая история.