Время шло, а он так и не двигался с места. Хотелось выть, хотелось... ничего не хотелось. Он хотел поскорее покинуть этот город, этих людей, этот мир. А толку? Останавливал только этот вопрос. Игра еще не была пройдена, как и этот уровень. Ему вообще не хотелось играть в эту игру, но он же не выбирал. Правила устанавливал не он. Значит оставалось только следовать им и надеяться, что когда-нибудь это закончится.
С этими мыслями он поднялся, отряхнулся. Голод также давал о себе знать. Вторые сутки без еды... можно было бы и еще столько же держаться диеты, но у него не будет сил записывать идеи. Сегодня солнце. Это хороший знак. Обязательно произойдет нечто удачное. В это нужно верить, а иначе какой смысл. Мучительно тяжело давался путь. Ноги еле держали, тело пыталось рухнуть, а глаза закрывались. Боль. Стимуляция болью, чтобы двигаться. Всякий раз, когда хотелось остановиться он давил ногтем в область между фалангами пальцев. В тех точках не было живого места: покрытые царапинами, синие от загустевшей крови, смотрелись жутко.
Постоял перед входом, осмотрелся. По-христиански он перекрестился трижды, со вздохом посмотрел в небо и прошел внутрь. Почти сразу же его встретила низенькая женщина с маленькой статуэткой Будды в руках.
- Здравствуй, Михаил Юрьевич! - по-доброму поклонилась она. - Ты же слышал, что нам урезали финансирование?
- Здравствуй, Мария. - аналогичный поклон. - Валюсь с ног. Сегодня будет чего на обед?
- Да и об этом и говорю же. Слишком много к нам добрых людей ходило, вот и не понравилось чиновникам это. Михаил говорил о том, что если мы не прекратим это, то они вообще снесут наш храм... - у женщины на глазах стали наворачиваться слезы. И тебя они искали. Два больших мужичка.
- Меня? - искренне удивился он. Чего ж им надо то было?
- Не знаю, Михаил Юрьевич, не знаю. Страшно мне. Пришли злые, кричали. Поднос с едой разбили... Но у нас некоторые запасы остались.
- Ладно, - тихо проговорил он. - Ты правду сказала?
- Да, мне ничего не оставалось. - женщина опустила глаза. - Они кричали, хотели ударить. Я и рассказала как есть всё: что ты приходишь сюда, иногда детям или всем людям читаешь лекции. Мы тебя кормим. Больше ничего не успела сказать.
С этими словами женщина наконец заплакала. Он стоял, молча наблюдая за слезами, так и не решившись расспрашивать её дальше.
- Они сказали, что если я не позвоню, когда ты придешь, то они подпалят храм… И всех нас внутри... - за спиной доносилось.
Пройдя мимо одной иконы с изображением большой жабы, он завернул за угол, поднял штору. За ней была дверь. Два раза постучался, потом дернул за ручку. Внутри пахло травами. Маленькая комнатка хранила в себе несколько икон и книжный шкаф, стоявший справа.
Посреди стоял стул, на нем сидел лысый мужчина уже за 50: весь в крови, изможденный и бормоча себе что-то под нос.
- Отец Михаил... - подходил он, как за спиной приоткрылась дверь, и показалось тело в кожанной куртке.
- Прости, Мишка... Я пытался. Ухо...
Ему не дал договорить вышедший из двери, сбив ногой со стула. Тот упал, плотно ударившись лицом о пол.
- Стой, сука! Убью... - прошипел нападавший.
Он выскочил за дверь, закрыв ее с внешней стороны. Захлопнулась она перед самым носом бежавшего. Нервно дергая ручку тот орал неистовым голосом и требуя выпустить.
Пока они будут обходить через другую дверь, он еще сможет успеть уйти. Со скоростью, которую позволяли силы, он двинулся прямо, пройдя в церемониальный зал. Уже возле сцены слышались крики в соседнем зале. Отодвинул одну из лавочек в левом ряду. Задрал ковер - под ним была небольшая веревка. Потянув за нее, открылась крышка и показалась лестница. Шагнул, спустился пару ступенек и закрыл люк. Пройдя несколько шагов он, пошатываясь, рухнул без сознания...