Статья ранее уже публиковалась здесь. И репостилась здесь.
Amo ergo sum
Что отличает человека XXI века от робота? Городского аборигена, потерянного в лабиринте каменных лесов бирюка, чья участь бездушно блуждать по его коридорам в поисках уютного тупика? Время которого намертво замерло в окне автобуса-парома, плывущего по улице Стикс? Чей жизненный цикл скитаться за дверью роддома – как-нибудь в делах и задачах, хламом лишь не осыпаться вниз? Решать, работать, без ценной цели механически веря в успех – задуманная программа для всех.
Ведь принято представлять робота бездушной машиной, не имеющей собственного сознания и воли. Робот свободен от людских тягот переживать за свою судьбу, жизнь и смерть; лишён бремени испытывать чувства страха, тревоги, уныния и одиночества; он „не пришёл в этот мир бессмысленным“ – весь его смысл в достижении результата. Современный человек, взяв на себя больше чем многое – создание новой, иной жизни, – сделал его существование бескомпромиссно осмысленным, впаял в его автоматическую оболочку одну единственную цель, выстроенную бесконечной грядой алгоритмов, в которой нет места ни губящей мысли, ни разрушающему чувству. Сам же создатель тем временем всё более уподобляется своему созданию, замысел которого заключается в служении работе. Человек всё сильнее начинает походить на робота (андроида), волей-неволей отдаляясь от своей человеческой сущности, наполненной противоречиями, а потому и живой. Современный человек будто пытается отказаться от себя самого, ибо ему всё человеческое чуждо: оно мешает, оно создаёт проблемы, оно иррационально и должно быть убрано из сути человека. При этом человек стремится придать и передать своему созданию то „иррацио“: машинный интеллект обретает способность рисовать, сочинять музыку, писать книги, общаться с человеком как человек. Люди забываются в омуте работы и рутины, роботы же постепенно эволюционируют, вбирая в свои процессоры всё больше и больше иррациональной информации. Происходит взаимообратный процесс: человек превращается в робота, робот становится человеком. Возможно, в этом сокрыт один из путей безотчётного желания человека обрести бессмертие. Страшно, если так и окажется…
Американский режиссёр Спайк Джонс, получивший оскар за необычайную драму «Она» о безумной любви человека к искусственному интеллекту, где главную роль исполнил громогласно напомнивший о себе в 2019 году Хоакин Феникс, девять лет назад снял короткометражный фильм «Я здесь». В менее чем тридцатиминутной картине Джонс рисует мир, в котором люди и роботы живут в зримо равных условиях: вместе ездят в общественном транспорте, сидя рядом; одинаково ходят по улицам, вне всяких ограничений; роботы даже могут сидеть за рулём частного автомобиля, и вроде нет на это узаконенных запретов (лишь ворчания из уст людей старого поколения), ходить на концерты, где отрываются только одни люди. Разве что ночуют отдельно. Создатель фильма нисколько не акцентирует внимание зрителя на социальных проблемах возможного футуристического общества, напротив, нет никаких оснований их замечать. Роботы предоставлены сами себе, люди сами себе. Люди ведут себя как… ну… обычно, роботы ведут себя как люди. Идея у этой не большой, но очень понятной каждому из нас истории, совсем про другое, про личное, испытываемое, наверно, каждым человеком хоть раз в своей жизни.
Как уже было отмечено, роботы в мире Спайка Джонса ведут себя как люди. Внешний вид, физические особенности – вот всё, что отличает первых от вторых. Потому так же, как и людям, роботам присуще всё то иррациональное, что делает человека человеком: эмоции и чувства, ошибки и мечты. Очередным ничем непримечательным утром один робот сидит у окна автобуса, не то погружённый в свои мысли, не то просто печально прислонившийся головой к стеклу проезжающего транспорта, бессмысленно глядя на происходящее снаружи. Знакомое состояние… Главному герою (как и героине) дано имя, но пусть его будем называть местоимением „Он“ (героиню – „Она“), чтобы данная история представлялась более обезличенной и близкой читателю. Он проводит каждый свой новый день, как предыдущий: утром идёт на остановку, чтобы доехать до работы – вечером идёт на остановку, чтобы доехать до дома. Робот в привычном понимании вряд ли стал бы испытывать какие-то непонятные чувства, ощущать внутри себя ничем не заполняемую пустоту. Но наш робот, как и все его соплеменники, живой. За его жестяным каркасом – сердце, в его грустных и добрых глазах – душа. Он не знает цели, Ему не сказали, что делать. Хотя нет, возможно, Ему и сказали, что надо делать, но Он не может осознать зачем, ради чего, Он не нашёл в своём существовании ощутимой ценности, так и не разглядел лучезарного блеска вечности, жизнь его не обрела стоящего смысла. Он только и просыпается, чтобы работать, и спит, чтобы работать снова. Ведь так принято в обществе. Страдать, чтобы существовать и существовать, чтобы страдать. Он не понимает счастья, не видит радости в не сменяющихся который день сценах своего биографического романа, сюжет которого мог бы уместиться в двух абзацах одной мятой страницы. Ему бы стать самолётом, чтобы прикоснуться к небесному своду, вдали от всей этой суетной бессмыслицы…
Он возвращается в свой дом. Как дом… Одноэтажное картонное здание, зажатое меж „каменных гигантов“, этакая пристройка-общежитие для роботов. Обставленная безликой мебелью и гарнитурой комнатушка, типа той, что сейчас „украшают“ люди в своих муравейниках после похода в Икею. В углу комнаты сиротливо приставлен торшер, и если бы торшер умел думать, вряд ли бы он смог толково объяснить себе, зачем он вообще нужен. Помещение полупусто, полузаполнено – ни тепло ни холодно. Никак. Обстановка точно передаёт настроение героя, точнее, его какое-либо выраженное отсутствие. На стене у дивана висит странная коробочка с проводом. Наверно, предназначена для ухода в своеобразный анабиоз, чтобы скорее заснуть, как это привыкли делать люди после очередного, насыщенного серыми красками трудового дня, засыпая под гипнотизирующий гул телевизора, убаюкивающий шум компьютера, усыпляющее свечение телефона. Или напиваясь до потери пульса… Каждому своё, свой способ забыться.
Всё меняется, когда Он встретил Её. Он, такой погружённый в себя, мечтательно-грустный – Её, такую лёгкую на подъём, беззаботно-игривую. Она оживила внутри Него давно заржавевший цветок любви к жизни, ибо Она сама стала для Него всем. Тем, что с лёгкостью пробуждало Его ранним утром, тем, что с удовольствием заставляло Его приходить на работу. Он – её Орфей, Она – его Эвридика. Он был готов на всё, чтобы быть с Ней рядом, даже если это стоило бы Ему его жизни. Так и случилось. Её легкомысленное поведение позволило Ему проявить высший акт бессмертной любви – акт самопожертвования. Режиссёр через любовь роботов крайне удачно прибегнул к использованию метафоры о том, что любить значит всегда быть готовым безвозмездно отдать свою частичку тому или той, кого любишь. Так Он и поступает. Даже осознанно разрушая своё тело, буквально раскладывая его на части – такое целое и такое бесцельное! – Он, обретя великую силу любви, чувствует себя намного целостнее и полнее, ведь его душа наполнилась смыслом. В чём смысл быть здоровым и несчастным, когда быть истинно счастливым, пожертвовав чем-то – вот квинтэссенция жизни?
Хорошо известно выражение рационалиста Рене Декарта:
«Cogito ergo sum» – «Я мыслю, следовательно, я существую»
Знаете… Мне кажется, люди достаточно „надумались“. Мы совсем разучились любить. Я понимаю, нельзя обобщить всех, кому-то повезло найти свою любовь, свой светящийся, согревающий огонёк. Кто-то так и влачит своё существование, шатаясь по краю бездны одиночества. Но я предлагаю задуматься всем о следующем: что для вас значит любовь, какова ценность её для вашей жизни – вас, кто уже нашёл своё; что могла бы значить любовь для вас, как изменилась бы ваша жизнь – тех, кому только предстоит найти. Мне кажется, сегодня справедливо будет переиначить мысль Декарта:
«Я люблю, следовательно, я существую»
Порою именно любовь, ясное осознание и настоящее переживание этого чувства, даёт тебе понять, что ты всё ещё жив…
Что ты всё ещё здесь.