Всем привет! В двух предыдущих статьях под общим названием «Записки рядового Советской армии» мы начали разговор о таком важном этапе в жизни каждого мужчины, как служба в армии. Напомню, мы сейчас говорим не о военных действиях, что, безусловно, является смыслом существования армии как таковой, а о службе по призыву в мирное время. Мы шли служить, потому что надо было служить, если, конечно, не было освобождения по медицинским показаниям. Кто не видел себя в казарме, находили способы туда не попасть, благо, военные кафедры при некоторых ВУЗах позволяли бывшим школьникам честно перепрыгнуть «яму» шириной в два-три года. Помните крылатую фразу о школе жизни, которую лучше пройти заочно? А воевать, если, не дай Бог, придётся, тоже будем заочно? На продавленных диванах перед телевизором? К службе в армии нужно серьёзно готовиться не только физически, но и морально. Нам, рождённым в СССР, с этим было проще, учитывая условия жизни советского человека.
Ну, что, поехали дальше?
Часть третья. Цвет багульника
Разглядеть хоть что-то в кромешной тьме за окнами автобуса практически невозможно, вокруг лес и бесконечные сопки. Так вот ты какое - Забайкалье. Разговоры постепенно затихают, и мы клюём носом.
Незаметно въезжаем в какой-то населённый пункт. Попетляв по улицам, вскоре подъезжаем к воротам воинской части. Дальнейшее происходит как будто не с тобой. Ты больше не принадлежишь себе. Всё делаешь по команде, в строю. Это первое, к чему необходимо привыкнуть как можно скорее.
Построившись в колонну, идём за нашими сержантами через КПП. Нас ведут в баню. Там мы бросаем в кучу свою одежду, так как одевались дома во что похуже. Не жалко, в общем-то, хотя вид кучи немного удручает. Домашние вещи, служившие нам верой и правдой последние несколько лет, были тем немногим, что ещё связывало нас с домом, с гражданской жизнью. Кто-то рвёт свои потрёпанные джинсы, чтобы те не достались врагу. Всё, с прошлым покончено.
Неожиданно я ловлю себя на мысли, что не могу найти своих новых друзей, с которыми ехал в поезде. Парни разбрелись по банному помещению, гремя оцинкованными тазами, и матеря, на чём свет стоит, того раздолбая, который случайно открыл кран с горячей водой. Да уж, после комфортной домашней ванны с душем, такая помывка сродни экстриму. Ну, вот как тут узнаешь, кто есть кто? Не зря говорят, что в бане все равны. В нашем случае – все одинаковы.
С грехом пополам помылись и становимся в очередь за обмундированием. Получив форму, идём одеваться. Сержанты только и успевают раздавать указания, что и куда. Дошла очередь до портянок. На словах не объяснить. Сержант разувается и показывает, как правильно нужно намотать их на ноги, чтобы не натереть мозоли. Делай раз, делай два, делай три и ногу в сапог - чего проще! Хм, как сказать.… Намучились, одним словом. Надев сапоги, понимаешь, что портянки где-то потерялись по дороге, и ты стоишь голыми подошвами на кожаных стельках. Редко кому удаётся с первого раза сделать всё правильно. Все огрехи вылезают уже после нескольких шагов. Сообразительные ребята тут же разуваются и начинают процедуру заново. Ленивые и не сообразительные надеются на авось.
Когда фокус с переодеванием подходит к концу, мы окончательно перестаём узнавать друг друга, особенно сзади. В новой, мешковатой форме при тусклом свете ламп мы сливаемся в сплошную тёмно-зелёную массу. В таком виде нас снова садят в автобусы и везут в часть, где мы будем проходить курс молодого бойца или «карантин».
Поздней ночью, а может ближе к утру, мы наконец-то добираемся до казармы. В спальном расположении я впервые в жизни увидел двухъярусные кровати. Но больше всего меня удивил турник, самый настоящий – гимнастический, на растяжках! Точно такой же был у нас в школе и на нашем городском пляже. На школьном дворе стоял обычный, сваренный из труб, а у себя во дворе мы соорудили турник из двух брёвен и лома.
Интересно, каким образом распределяют кому, на каком ярусе спать? В пионерских лагерях, например, или в трудовом лагере ничего подобного не было – кто первым успел занять место у стенки или у окна, значит, так тому и быть. Недолго думая, я занимаю одну из верхних кроватей. Почему не нижнюю? Не привык, чтобы над головой, кроме потолка было ещё что-то или кто-то. А взлететь на «второй этаж» можно всего за пару секунд, если ты до армии любил заниматься на брусьях и перекладине.
Остаток ночи мы проводим на кроватях с матрацами, подушками и одеялами. Остальное выдадут завтра, когда весь призыв разделят по взводам.
Как оказалось, азы армейской службы мы будем проходить в части, где кроме нашей казармы, спортгородка и столовой больше ничего нет. То есть, какие-то одноэтажные здания есть, а других солдат и техники почему-то нет. Правда, изредка маячат на горизонте усталые «деды» в количестве пяти человек с неизменным «Вешайтесь!». Они появляются незаметно, как из-под земли, постращают-постращают, и так же незаметно исчезают. Ну, разумеется, мы им весело и открыто хамим, и показываем недвусмысленные, обидные жесты. Парни сразу мрачнеют и грозятся, что если кто-то из нас останется служить именно здесь, то пусть лучше сразу готовят верёвку и мыло. В общем, знакомство с «дедами» проходит буднично и совсем не страшно, как описывал нам ловкий охотник за часами в поезде. У них свой ареал обитания, у нас свой. Ходят, словно волки голодные, скалятся, а сделать ничего не могут. И к тому же нас много, мы практически тут все земляки-сибиряки. Если что, сумеем за себя постоять. Почему-то сержантов и офицеров мы в расчёт не берём, полагая, что выяснение отношений – это сугубо наше дело, как в дворовых разборках. И даже несмотря на то, что мы надели военную форму, мы ещё никак не можем перестроиться и осознать, что мы уже в армии (!) и здесь совсем другие законы и совсем другая ответственность.
Постепенно «гражданская дурь» из головы выветривается. Никогда не забуду наш первый приём пищи в солдатской столовой. Как в одной тарелке могли оказаться пшённая каша и хвост ржавой селёдки? Хлеб «чернягу» понюхали, затем помяли, и он, словно разогретый пластилин, продавился между пальцами. Кое-как выпили мутный кисель. У всех в глазах застыл один и тот же вопрос: «Что это?» Местный повар, наблюдая за нами, улыбался, а сержанты спокойно втолковывали нам, что ничего страшного, мол, вы ещё домашними пирожками «ходите», так сказать. Еда нормальная, к ней нужно привыкнуть, просто вы ещё недостаточно проголодались, но это скоро пройдёт. Сами будете проситься в наряд по кухне.
Действительно, со временем вкус солдатской еды уже не кажется нам чем-то из ряда вон выходящим. Но основной пищей становятся вовсе не каши, а пятая часть буханки белого хлеба с пайкой масла и горячий чай. Если ты этого не закинул в свой желудок, точно будешь ходить голодным. А про бутерброд с маслом, посыпанным растёртым желтком варёного яйца я вообще молчу! Данный шедевр кулинарного армейского искусства навсегда войдёт в историю наравне с дембельским альбомом!
В принципе, курс молодого бойца у всех одинаков. Не буду повторять то, что каждый из вас и так хорошо знает. Хочу лишь вспомнить одну яркую картину, навсегда запавшую мне в душу. Мы тогда бегали в ОЗК, и нам нужно было подняться на пологую сопку. Еле-еле мы дотащились до финиша, и когда сняли мокрые противогазы, то невольно прошли ещё несколько метров, оказавшись высоко над землёй. Здесь сопка резко обрывалась, а внизу раскинулась ярко-зелёная низина с извилистой, поблёскивающей на солнце, узенькой речушкой. Выписывая свои замысловатые петли, речка, словно, гигантская змея, разлеглась в высокой траве между сопками. Некоторые из них были почти голыми, с редкими высохшими деревьями, и будто в противовес им, мы увидели сопки, окрашенные в ярко-розовый или лиловый цвет! Зрелище фантастической красоты! Это цвёл багульник.
Всем спасибо! До новых статей.
Подписывайтесь на мой авторский канал, скучно не будет!