Предыдущая часть здесь. Слушай и читай
Перед ударом
В канун монгольского похода Багдадский халифат потерял значение военной державы, что не мешало ему оставаться державой политической.
Государство освящал сам титул халифа, преемника Магомета и земного главы всех правоверных. Никто в здравом уме не смел бросать вызов Священной Монархии.
Лишь злосчастный Хорезм шах Мухаммед II "ослепленный гордостью и на крыльях непочтительности", попытался было перетянуть канат.
Обладая несметной военной силой, этот правитель, коего в официальных документах называли «меч ислама» и «новый Искандер» (имея ввиду Александра Македонского), хотел завоевать Багдад.
Поход выдался крайне неудачным. Полководцы шаха завели войско в горные перевалы, где большая часть погибла от голода и морозов. По пятам за отступавшими следовали шайки курдских разбойников, которым было чем поживиться.
На этот раз Багдадский халифат был спасен. Постигшие хорезмийцев неудачи, исламские богословы объявили вмешательством высших сил. Дервиши разнесли слухи по всем базарам Востока. Люди шептались в Каире, Басре, Самарканде и Бухаре. Из уст в уста люди передавали друг другу, что покусившись на Халифа, Хорезм Шах навсегда потерял счастье.
Мухаммед был взбешен этими разговорами. Людей хватали, резали языки, рубили головы. Ничего не помогало. Тем более привычная удача действительно оставила государя. Всего через полгода после похода, на окраинах государства появились первые монгольские разъезды, а через полтора все было кончено. Шах и его государство навсегда канули в лету.
Багдад как и других мусульманские государства, разделил скорбь единоверцев, принимая десятки тысяч беженцев. Но сопереживая братьям, никто не жалел Хорезм Шаха. В его отношении мнение было единым. Богословы и светские правители хором говорили: поделом!
Все были убеждены, что именно выходка в отношении духовного главы мусульман, стоила Мухаммеду и власти и жизни.
Монголов же никто не воспринял всерьез.
В конце-концов на окраинах исламской ойкумены неоднократно появлялись языческие племена, доставлявшие массу проблем.
Вода камень точит. Терпеливая работа исламских проповедников делала свое дело, превращая диких волков в грозных защитников полумесяца.
Багдадские владыки не повторили ошибок хорезмийцев. Они не препятствовали торговле и не убивали послов, посылая ответные дипломатические миссии в Каракорум.
О посланнике Халифа, Гийом де Рубрук сообщает так:
В то время я видел там посла балдахского (de Baldach) калифа; этот посол приказывал носить себя по двору на носилках между двух лошаков; некоторые говорили о нем, что этот посол заключил мир с ними под тем условием, что они должны были дать ему 10 тысяч конного войска. Другие говорили, что Мангу сказал, что они не заключат мира, если те не сроют всех своих укреплений, а посол ответил: «Когда вы сорвете все копыта у ваших лошадей, тогда мы сроем все наши укрепления»
Посол имел все основания для гордости. Судьба злосчастного Мухаммеда живым примером показала, что бывает с дерзнувшими покуситься на Наместника. Никогда еще Священный город не открывал ворота врагу. Никогда халифу не клонить головы под ярмо неверных. Знал бы посол, что за неверные притаились в степях.
Хулагу – хан
На подмостках истории этот человек появился маленьким мальчиком, когда Чингисхану представляли внуков. Тогда Потрясатель Вселенной:
«Дошёл до пределов своих орд, к нему вышли навстречу Кубилай-каан, которому было одиннадцать лет, и Хулагу-хан, которому было девять лет. Случайно в это время Кубилай-каан подбил зайца, а Хулагу-хан дикую козу в местности Айман-хой, на границе страны найманов, близ Имил-Кучина по ту сторону реки Хилэ [?], поблизости от области уйгуров. Обычай же монголов таков, что в первый раз, когда мальчики охотятся, их большому пальцу [на руке] делают смазку, то есть его натирают мясом и жиром. Чингиз-хан самолично смазал их пальцы. Кубилай-каан взял большой палец Чингиз-хана легонько, а Хулагу-хан схватил крепко. Чингиз-хан сказал: „Этот поганец прикончил мой палец!“»
Легко отделался. За свою добычу Хулагу держался крепко, что и дальнейшие события и показали.
На роль предводителя Ближневосточного похода его выбрал Мункэ, получивший очередную жалобу на исмаилитов, чье европейское название «ассасины» стало нарицательным, обозначая убийц.
Очередная выходка зловещего ордена стала и стала казус белли. Рашид ад Дин сообщает:
Так как многие из искавших правосудия на несправедливость еретиков, передали себя на [его] благороднейшее усмотрение, Менгу-каан в год быка отправил в области таджиков против еретиков своего [младшего] брата Хулагу-хана
Последнему поручили разрушить гнездо ассасинов, занять оставшиеся области Ирана и (на десерт) завоевать владения Багдадского халифа, если тот не изъявит покорности. Владыка правоверных и не думал выполнять требования каких-то конюхов. Война началась.
Продолжение следует...