Агния Барто, она же Гетель Лейбовна Волова, родилась, как бы тогда сказали, в хорошей еврейской семье. Папа дочку очень любил, с детства читал ей русских классиков, особенно Толстого и Крылова. Неудивительно, что девочка писала стихи с самого детства. Однако свою жизнь Гетель, как и положено маленьким девочкам, мечтала связать с балетом. На выпускных зачётах балетной школы Нелидовой (тётки первого мужа Барто) присутствовал сам нарком просвещения Луначарский. Агния решила не только танцевать, но и под аккомпанемент музыки Шопена прочитала стихотворение собственного авторства "Похоронный марш". Луначарский то ли не понял трагичности произведения, то ли нарочито решил высмеять балерину-поэтессу, но он посоветовал Агнии писать весёлые стихотворения и пригласил в наркомат Просвещения. До наркомата, как и до просвещения, Агнии было ещё далеко. В 19 лет она выходит замуж за Павла Барто, фамилию которого оставит и после развода. В 30-х Павел Барто стоял у истоков Союза писателей, бывшего в то время для литераторов билетом в жизнь. Барто участвовал в самом первом съезде СП, был его членом с момента основания, и, видимо, подтянул за собой и жену. Именно в соавторстве с мужем Барто публикует одни из первых стихотворений. Возможно, ему она обязана не только своей карьерой всесоюзной поэтессы, но и крепким положением в Союзе писателей.
Агния против ч.1. "Кто был ниже всех?"
В злосчастном для Корнея Чуковского 28-м году, когда он уже был известным детским писателем, Надежда Крупская изобличает сказки писателя как "буржуазную муть" и обрушивает на Корнея всю критику советов. Агния Барто, и близко не подошедшая к славе Чуковского, не остаётся в стороне. Многие из тех, кто открыл на Чуковского настоящую травлю, приходились друзьями писателю. Другом считал Чуковский и Агнию Барто, которая в 1930-м подписала письмо к "Буревестнику революции" Горькому, где сказки Чуковского разносились в пух и прах. Особенно критиковалась буржуазная строчка из "Мойдодыра": «А нечистым трубочистам стыд и срам…». Ведь все профессии важны, все профессии нужны!
В 1944-м Чуковского вновь вызвали на собрание СП, где обвинили в том, что его сказки не воспитывают детей в духе социалистического патриотизма. Когда Корней возвратился домой, дочь Лидия спросила: «Кто был ниже всех?». Он ответил: «Барто».
Агния против ч. 2. "Не читал, но осуждаю"
Агния Барто участвовала и в процессе против дочери Корнея Лидии Чуковской. По итогам, Лидия была исключена из Союза писателей в 1974-м. Обвинение было серьёзным - нарушение устава. Чуковская опубликовала за границей (!) статью "Гнев народа". «Не читал, но осуждаю» - так отзывается пролетариат об исключении Пастернака из СП, после присуждения ему "Нобелевки", по мнению Чуковской. Кроме того, Лидия в своей статье ставит под сомнение правдивость советских газет ( это что-то совсем немыслимое). Чуковская обращалась к распространителям лжи о писателях с просьбой это прекратить. По иронии, именно эти распространители и выступили против неё на собрании Союза писателей. В своей речи Агния скажет: «Мне тяжело думать, что на светлую память о Корнее Ивановиче, учившем нас доброте, ложится ваша тень». Чуковская тогда припомнила об участии поэтессы в травле её отца. Барто ответила без тени сомнения: «Что же, по-вашему, Корнея Ивановича и покритиковать нельзя?». Своё выступление Барто закончила словами: «Вы требуете, чтобы все думали так, как вы. А я за свободу мнений. Я думаю, как Шостакович и Чингиз Айтматов, а вы - как Солженицын и Сахаров. Я вас зову: опомнитесь! Подобрейте!».
Решение об исключении Чуковской было единогласным. Единогласными решениями исключали и Пастернака и Солженицына; под фамилией последнего также стояла подпись Барто. Барто же была первой в числе тех, кто предлагал выслать Пастернака из СССР.
Кроме этого, по разные стороны баррикад Барто и Чуковская оказались когда вспыхнуло дело Синявского и Даниэля. Оба были пойманы на печати своих произведений за границей (скорее всего при помощи ЦРУ, которое также помогало печатать "Доктора Живаго" Пастернака). Барто по просьбе из КГБ написала разгромную рецензию на творчество опальных писателей. Чуковская тогда рьяно защищала уличённых писателей и призывала остальных литераторов выступить в их защиту. Тем же, кто не следовал её совету - желала "творческого бесплодия", как, например, в письме к Шолохову.
Мы уже никогда не узнаем, почему Агния Барто, которой Чуковский писал письма, где хвалил её стихотворения, решила публично выступить против детского писателя. Однако мы точно знаем, что девочка из "хорошей еврейской семьи", вынужденная однажды сменить имя, запомнилась не только стихами нашего детства и голосом передачи "Найти человека", соединившей тысячи судеб, разлучённых войной, НО и склочными, циничными выпадами в адрес любимого поколениями детского писателя.