ПАДЕНИЕ
Комнат в нашем временном пристанище оказалось две – и это значительно упростило мою жизнь. Кровать, этакий шикарный «сексодром», правда, была только в одной, но зато во второй стоял неплохой диванчик. Мне было все равно, где спать. Что я и доказала, едва добралась до постели. Сосновский, конечно же, уступил мне спальню. Не раздеваясь, я рухнула прямо поверх покрывала и тут же провалилась в глубокий сон.
Проснулась я словно от толчка. Открыла глаза. Кругом темно. Не сразу сообразив, где нахожусь, полежала некоторое время. Когда мозг пришел в норму и выдал мне нужную информацию, я перевернулась на другой бок. Оказывается, это в моей комнате темно, а за закрытой дверью горел свет. Неужели Сосновский не спит?
Он стоял возле окна на маленькой кухоньке и разговаривал с кем-то по телефону. Я не сразу это поняла, потому что когда заглянула туда, он, видимо, слушал своего собеседника.
- Перестань, говорю тебе! Опять начинаешь! – Заслышав мои шаги, Валерий Борисович обернулся.
Я смутилась. Нехорошо подслушивать чужие разговоры. И еще мне бросилось в глаза то, что он стоял в одних трусах. Я, конечно, не ханжа, но вдруг покраснела, как девчонка. И, чтобы хоть как-то оправдать свое появление, отправилась в туалет.
Потом, лежа на кровати, я вспомнила, как мы ехали на троллейбусе. Мне было очень неловко за сцену с Ушаковым, и я не выдержала:
- Простите, что так получилось…
- Это вы меня простите. Может и не надо было мне его бить, только он очень уж разошелся.
- Но вы же его пытались остановить.
Сосновский кивнул. И опять замолчал. Он вообще в последнее время был какой-то задумчивый. Вот и сейчас при разговоре по телефону, тон его был неприветливый. А, вообще, какое мне, собственно, дело?
Больше не спалось. Я слышала, как щелкнул выключатель на кухне, как скрипнул диван. Сосновский лег спать. Полежав еще какое-то время, я встала и на цыпочках прошла на кухню. Глянула на часы. Два. Выходит, я поспала где-то часа три. Маловато. Налив в чашку воды прямо из-под крана, я уселась на высокий стул.
- Не спится?
Я вздрогнула. Как он сумел так тихо появиться на пороге?
- Да. Вам свет мешает? – Вообще-то свет из кухни не сильно попадал в комнату, где стоял диван.
- Нет. Просто так, не спится что-то. – Сосновский уселся напротив меня.
- А вы вообще спали?
- Когда сюда пришли, думал, что усну мертвым сном. А до дивана добрался – и все, сна ни в одном глазу.
- А я сначала уснула. А теперь - вот, тоже разгулялась.
Мы смотрели друг на друга. Молча. Как будто видели впервые. И странно – я, действительно, словно впервые увидела этого человека. Какое-то странное чувство крохотной искоркой возникло где-то внутри меня. Родилось, но было непонятно мне, зашевелилось, начало беспокоить. Мои глаза неотрывно смотрели на сидевшего напротив меня мужчину. Но и он тоже как-то странно вглядывался в мое лицо. В моем мозгу мелькнула странная мысль – вот он сидит и смотрит на меня в упор. Неужели до сих пор так и не вспомнил меня?
- Чему вы улыбаетесь?
Блин, мои губы, что, против моей воли расплылись в улыбке?!
- Да так. – Я вернула их в исходное положение. Опустила глаза и наткнулась взглядом на обручальное кольцо на его руке. Все. Стоп. Не про меня песня.
Я слезла со стула и пошла из кухни.
- Что у вас с Алексеем?
Вопрос прозвучал уже мне в спину. Я даже не сразу поняла, о ком это он. Обернулась.
- С кем?! С каким Алексеем?
- С Павловым
Ну да, фамилия моего Апполона - Павлов. Точно.
- А-а… Ничего.
Сосновский подошел ко мне. Пришло запоздалое удивление – почему я стою на одном месте, хотя давно бы уже могла уйти из кухни?
- А что?
Он стоял совсем рядом. Стоял и смотрел мне в глаза. Что уж он там в них усмотрел – не знаю. Но в следующую минуту мы уже качнулись друг к другу.
Когда я пришла в себя, мне было уже все равно. Действительно ВСЕ. И то, что я еще не разведена, и то, что у него у самого на пальце обручальное кольцо. И даже то, что я совсем не знаю этого человека, и меня ничего с ним не связывает. Падшую женщину по имени Лена Ушакова в этот момент ничто не смущало.
Сосновский обнял меня и притянул к себе. Провел рукой по моему влажному телу и заботливо прикрыл одеялом. Я потерлась щекой об его предплечье. Он чмокнул меня куда-то в макушку. Сказать – что я была безумно счастлива – это, наверное, было бы слишком шаблонно. Но мне было хорошо. Действительно - ХОРОШО. Так хорошо, как не было уже тысячу лет. Это сладостное ощущение хотелось продлить как можно дольше, ведь оно никогда уже больше не повторится. Но уже через несколько минут я провалилась в глубокий сон.
Утро не добавляет красоты, но прибавляет ума. По-крайней мере эти слова очень точно подходят ко мне. Проснувшись, я, к большому своему сожалению, поумнела. Поэтому, едва Сосновский потянулся ко мне, мой голос прозвучал довольно официально:
- Давайте договоримся, Валерий Борисович. Мы взрослые люди. Мне было хорошо, действительно хорошо с вами. Но этого больше не повторится.
Ответом на мою речь было молчание. Мужчина, с которым я провела весьма бурную ночь, просто лежал и молча смотрел на меня. Я пересилила свой страх и глянула в его глаза. В них не было ничего – ни обиды, ни злости. Просто какое-то странное выражение, словно он принял информацию к сведению и не более того. Простая констатация факта.
Признаюсь – я была удивлена. Где-то в глубине души мне, конечно же, хотелось чего-то большего. Мог бы хотя бы пожалеть о том, что я так резко обрываю наши отношения. Хотя… Какие отношения? Не смеши меня, Ленка! Мы действительно взрослые люди, у каждого своя история жизни, свой шлейф грехов и достижений за спиной, и между нами нет и не может быть ничего общего. Ну, кроме разве что этой случайной ночи… Хотя, признаюсь, я уже начинала жалеть об этом. В смысле – о том, что дала слабинку и уступила столь дерзкому порыву своего тела.
Шахотов принял у меня ключи и огромную благодарность, и порадовал: моя свекровь чувствует себя вполне нормально и уже переведена в обычную палату.
Когда я зашла к ней, она заплакала. Я стала ее успокаивать, но она лишь махнула рукой.
- Ты прости меня, Леночка. Я ведь тебе не верила. Как же тебе с ним тяжело-то было все это время! – Я поняла, что она имеет в виду непутевого Ромку.
- Не надо сейчас об этом. Вы лучше сил набирайте, поправляйтесь.
- Да, да…
Я еще немного посидела со свекровью. Надолго задерживаться не могла – в коридоре меня ждал Сосновский. Разговаривать нам с ней, в принципе, особо было не о чем. Обсуждать проблемы было нельзя, а рассказывать ей о своей новой жизни мне не хотелось. И потому, сложив в прикроватную тумбочку гостинцы, я откланялась.
Когда мы вышли на крыльцо, я приостановилась. Шедший за мной следом Сосновский тоже.
- Что думаешь делать дальше?
Я ответила не сразу. Подумала немного, пытаясь даже не для него, а для самой себя поточнее сформулировать план своих дальнейших действий.
- Сначала разведусь с мужем. – Я развернулась к Сосновскому. – А, если поторопимся, то успеем на двенадцатичасовой автобус.