В декабре 1935 года, на тот момент малоизвестный 42-летний художник Аркадий Пластов, сын сельского иконописца из местечка Прислониха в Ульяновской области, получил свой первый крупный заказ: написать для выставки «Индустрия Социализма» произведение на тему «Колхозники празднуют хороший урожай».
Масштабная выставка должна была пройти в 1937 году и продемонстрировать обширные достижения народного хозяйства — в том числе с помощью художественных работ. Но из-за гибели Серго Орджоникидзе, главного вдохновителя «Индустрии социализма», выставку отменили. Она открылась лишь двумя годами позже и с меньшим размахом, чем было задумано сначала.
«Колхозный праздник» прославил своего автора: настроение веселых и сытых гуляний, показанных на картине, в точности соответствовало запросу со стороны советской власти. Хотя общий сюжет полотна, сводящий воедино множество сценок и деталей (по отдельности разработанных из натурных эскизов) выглядит как явное «подтягивание» счастливого соцреалистического будущего. Тем временем советская деревня переживала один из самых тяжелых периодов в своей истории: «раскулачивание», коллективизацию, голод.
Впрочем, как и на столь же известном «Колхозном празднике» Сергея Герасимова (также экспонировавшемся на «Индустрии социализма»), на этой картине никто из героев не ест.
«Все читают „жить стало лучше…“ и заносят картину в реестр служебного реализма, соцреализма вопиющей неправды, — писал сын автора «Праздника», живописец и фотограф Николай Пластов. — Хотя задача воспроизведения реально существующего события не ставилась художником, да и не могла быть поставлена за отсутствием такового в реальности. <...> Сотни этюдов, богатейший типаж, собранный художником к этой картине не делает ее более реалистичной, чем пирушки Гальсовских офицеров или „Брак в Кане Галилейской“ [Паоло] Веронезе».
Помимо двух тысяч художественных произведений, выставленных на «Индустрии социализма» в марте 1939-го, еще полторы сотни работ демонстрировались в июле того же года в Парке Горького отдельным блоком, посвященном пищепрому.
Большой успех имел, например, натюрморт Петра Кончаловского «Мясо, дичь и брюссельская капуста на фоне окна». По мнению некоторых исследователей, благодаря этой работе художник, считавшийся на тот момент чуть ли не опальным формалистом, вдруг оказался «певцом социалистической мичуринско-лысенковской сельскохозяйственной продукции».
По сюжету и исполнительской технике эта работа отсылает к классическому европейскому искусству. «Соцреализм опирался на уже закрепленные историей и временем художественные традиции, — комментирует Мария Мороз, искусствовед и сотрудница выставочного отдела Музея русского импрессионизма. — Например, фламандские натюрморты XVII века, которые показывают изобилие. Как изображалось богатство [у фламандцев]? Стол, который в буквальном смысле ломился от морских гадов, скатов, раковин, рыб».
Правда, натюрморты фламандцев (например, Франца Снейдерса), которым часто подражали художники-соцреалисты, были не только попыткой их заказчиков, местной знати, запечатлеть мечту о «золотом веке», но и напрямую отражали состояние рыночных прилавков Западной Европы XVII века.
